Находка

Мужчины, уверенные в своей мужественности и внутренне уравновешенные, не станут открывать пинком дверь, обижать женщин и издеваться над геями.

Мы не голубые, мы просто любим друг друга...

Наше общество полно стереотипов: как жить, с кем жить, ну и самое главное, кто что об этом думает. Я себя не отношу ни к натуралам, ни к геям, ни к бисексуалам, я просто люблю человека, которого я однажды встретил. А дело было не стандартным, в некотором роде чрезвычайным происшествием. В 2001 году я отслужил в армии и благополучно вернулся домой. Устроился на работу удивительно быстро и очень даже в неплохую компанию. Чего ещё желать, поступил учиться. Поехал первый раз за границу. В целом, был доволен жизнью.

Вот одним августовским вечером я возвращался из аэропорта, подъезд к дому был неудобным, тупиковым, и я попросил высадить меня на дороге, темень, фонари призрачно маячат в темноте. Иду, и что-то меня насторожило, заставило прислушаться, слышу со стороны гаражей некий шум, возня, глухие звуки, то ли стоны, то ли скрипы. Мне почему-то пришла единственная мысль в голову: подростки какую-то животину мучают, собаку, наверно, я по натуре был гуманистом и решил вмешаться и уверенно направился за гаражи.

Темно, ни черта не видно, и то, что я там увидел, меня ошарашило. Некая группа силуэтов, и эти самые звуки, били не собаку, а человека. Решение остановить это пришло само, во весь голос я гаркнул:

- Стоять на месте, милиция, - кто же знал, что это окажет такой офигенный эффект, эти некто хлынули в рассыпную, темнота мне помогла, они не видели меня, я стоял за одним из гаражей.

Звуки убегавших стихли, я пошёл смотреть, в чем был сыр-бор и кто там на земле, темнотища, чиркнул зажигалкой, бац, на земле лежал некто с голой жопой, лицом вниз, не издавая не звука, лишь вздрагивая. Я потормошил его, он не шевелился, зажигалка обожгла мне палец, пришлось потушить, чего делать - врачей и ментов надо вызывать. Кое-как перевернул лежащего.

- Эй, ты живой?

Тишина, снова достал зажигалку. Пламя осветило молодое грязное лицо, все в ссадинах и крови, почти лысую голову и два черных глаза, смотрящих на меня отрешённо и безэмоционально.

Я потряс его ещё.

- Ты живой? Встать сможешь?

Он молчал, лишь глаза его показали, что живой.

Принялся его поднимать, он холодной, как лёд, рукой обхватил меня за шею, кое-как с отсутствием его сил и моей силой я его поднял с земли. Стоять он сам не мог, лишь с моей помощью, поковыляли до ближайшего сквера, дошли до лавки, и тут я понял, что он все ещё, простите, с голым задом, натянул ему его штаны и усадил на лавку.

- Парниш, тебе врача надо, и ментов сейчас вызову, как тебя зовут, где живёшь?

Он из себя выдавил:

- Не надо ментов, я в порядке.

- Ты же на ногах не стоишь, пьяный?

Он отрицательно покачал головой.

- Ну, а что тогда? Где твой дом, куда тебя вести?

- Некуда мне идти, оставь меня тут, спасибо за помощь, - и он плюнул кровью на землю.

- Да как я тебя в таком состоянии оставлю-то? Так, ладно, давай подымайся, пошли, там разберёмся, - я снова помог ему подняться, но он выскользнул из моих рук и чуть не упал, едва поймал его, чего делать, на свет тащить и врачей вызывать, взвалил его на себя и потащил в свой дом.

При свете я аж ахнул, на нем живого места не было, он просто стек из моих рук на пол и закатил глаза.

- Так, не расслабляйся, сейчас скорую вызову.

- Не надо.

- Да как не надо-то, ты сейчас кони тут двинешь. Потом доказывай, что не я тебя так отделал.

- Прошу не надо ни ментов, ни скорой, они не помогут.

- Ну ладно, давай, чутка до комнаты осталось.

Я поволок его в зал, на диван.

Моя находка и правда была трезвой, но жутко побитой и грязной. Стал раздевать его, он то закатывал глаза, то сверкал ими в мою сторону. Раздел, он в драных трусах, очень худой, весь в ссадинах и старых шрамах, возраст определить сложно, но не больше 25.

- Чего же с тобой делать-то?

- У тебя ванна есть? - проскрипел он.

- Есть.

- Помоги дойти, мне надо очень.

- Ну, если не будешь падать, то пошли.

Доковыляли до ванной, помог раздеться.

И вдруг он заплакал навзрыд.

- Помоги, мне очень стыдно и больно.

Я слегка оторопел, а потом понял, в чем дело, он повернулся ко мне спиной. Я увидел в чем дело: все трусы, что я натянул на него в потёмках, были в крови и говне.

- Так, всё, не реви, я понял, ну, не реви ты.

Стянул трусы, настроил душ, стал его подмывать, крови и говна было много, порвали не слабо, отмыл его, он уже не плакал, лишь всхлипывал.

- Слушай, может тебе всё-таки скорую вызвать, кажется, тебя там зашивать надо. Я не врач, конечно, но там все плохо выглядит.

- Не надо, прошу, не надо, - заныл он.

- Ладно не будем, стой, не падай, держись за стену, я сейчас.

Пошёл на кухню, достал аптечку, что там было, перекись - надо, зеленка - надо, а тут, по-моему, антибиотик в составе, вернулся к нему.

- Ну давай, наклонись немного.

Он послушался и оперся руками о борт ванной, была не была, я плеснул перекисью на развороченную дырку, он завыл, я с перепугу аж рот ему ломанулся закрывать.

- Ты чего, тихо, потерпи, я не врач, обрабатываю, чем есть, предлагал врача, сам не захотел, - он утих.

- Давай вылезай, на кровати лучше намажу тебя, - доковыляли до спальни, уложил его.

- Давай раздвинь булки руками, намазать мазью надо.

Я сам от себя был в шоке, я человек по натуре брезгливый, но сейчас брезгливости было не видать, я выдавил ему на дырку половину тюбика синтомицина, он зашипел и спрятал лицо в подушке.

- Намажь внутри, болит очень.

- Ну хорошо, - я одним пальцем стал мазать его жопу внутри, он скулил, но терпел. - Ну всё, до свадьбы заживет, на вот, надень чистые трусы, - дал ему свои труселя из шкафа.

Потом намазал царапины и ссадины зеленкой, и получился боевой раскрас. "Так, пойду я хоть чайник поставлю, а потом поведём тебя домой, на бомжа ты не похож, значит дом есть". Пока я возился на кухне и обдумывал произошедшее, моя находка уснула. Ну и ладно, утро вечера мудренее. Пошёл спать на диван. Утро выходного дня выдалось солнечным, я проснулся даже без мыслей о вчерашнем происшествии, и, лишь увидев спящего парня на своей кровати, всё вспомнил.

Потряс за плечи.

- Эй, доброе утро.

Он весь вздрогнул и открыл глаза, черные, как две вишни. Сразу подорвался и сел напротив меня, держа в руках край одеяла.

- Ну, доброе утро, - я смотрел на него.

- Доброе.

- Как самочувствие?

- Спасибо за вчерашнее, они бы меня убили.

- Не за что, как ты на них нарвался?

Он отвёл глаза и пробубнил:

- Я сам виноват.

- Как сам?

- Не спрашивай, прошу тебя.

- Ну ок, имя у тебя есть?

- Паша, Павел то есть,

- Ну, рад знакомству, Паша.

- Я Даня.

- Прости, я вчера уснул, отрубило меня, я сейчас уйду уже.

- Где ты живёшь, давай, я тебя отвезу домой, тебя не слабо покалечили.

- Не надо, сам доеду.

- Я настаиваю, ты вчера сознание терял, сотряс по-любому есть.

- Ладно, хочешь, отвези меня до Казанского.

- Ты в Подмосковье живёшь?

- Нет, на Казанском вокзале.

Я немного оторопел.

- Как на вокзале, ты бомж?

- Не бомж, но идти мне некуда.

- Как так? Не хочешь рассказать?

- Не хочу.

- Почему?

- Это моё дело.

- Так, я думаю тебе перед уходом хоть поесть надо и одежду твою надо привести в порядок надо, - черные глаза снова сверкнули в мою сторону. - Ты же непротив?

- Не против.

Люди, как он ел, я даже в армии когда голодный был, так не жрал, он наворачивал еду так, будто бы его год не кормили, жадно ел, жадно пил и сверкал своими глазами. Когда он наелся, даже у него взгляд изменился.

- Где у тебя туалет?

- Рядом с ванной, выключатель справа, - и тут произошёл конфуз: он быстро зашагал к туалету, как вдруг громко пёрнул, и по его ногам потекло, он весь вздрогнул и вломился в туалет.

Мне его по-человечески стало безумно жалко, я не знал, кто он, что он и за что его так, но такого я ещё не видел.

Он все не выходил из туалета, я испугался, что он сознание там потерял, подошёл дернул ручку, дверь закрыта, я постучал тишина.

- Паш, у тебя там все в порядке, открой дверь.

Щеколда щелкнула, дверь приоткрылась, он сидел на толчке, скорчившись, и смотрел в пол.

- Хреново тебе?

Он кивнул.

- Давай выходи, к врачу поедем.

- Не поеду в больничку.

- Да не бойся, в платную поедем.

Одежда моя на нем болталась мешком, а обувь подошла идеально, съездили, заштопали его, дорого, но зато без лишних вопросов, прописали антибиотики, взяли анализы. Отправить его на вокзал в таком состоянии было бесчеловечно, и я, плюнув на формальности, предложил ему пожить у меня, пока он не поправится.

Он оказался не плохим парнем, но очень колючим, все вопросы воспринимал в штыки, пока однажды мы с ним не выпили. И тут я понял, кто он и что с ним случилось. Родом он был из Нижнего Новгорода, лет ему было меньше чем мне, а именно 20, полгода как дембельнулся, служил в Мурманске, где жилось ему невесело, часть маленькая, чморили его страшно и все два года насиловали, он признался, что он имел тягу к парням ещё до армии, но скрывал это, но, как известно, люди видят все, его и опустили там, после дембеля поехал домой, а слухи дотуда уже дошли, и там ад начался, он уехал в Москву, пытался найти работу, не получилось, познакомился с парнем думал, "что взаимно", а оказалось подставой, одним из тех, от которых я его спас.

Я был в шоке, но не гнать же его. Не поверите, так мы и стали жить вместе, просто жить, без левых мыслей. Пашка поправился, врачи у него нашли несколько венерических болячек, вылечили благополучно, он смог найти работу и в целом оказался хорошим парнем, честно приносил зарплату, вместе коммуналку платили и продукты покупали, он больше не огрызался и пришёл в себя. А я привык к нему, он не напрягал меня, не показывал свою голубизну, был абсолютно нормальным парнем.

Так прошло чуть больше года до одного происшествия. В обычный выходной день решили пойти пошататься по центру города зайти в бар, немного выпить, и вот на выходе из бара встретили двух парней, одних из которых вдруг:

- Обана, кого я вижу, ты смотри, Машка наша да не одна!

Я сразу понял, что это Пашкины призраки ожили. Не растерялся. Они стали его оскорблять и тыркать, и мне прилетело на словах, я не выдержал.

- Эй, ты за языком следи!

- Ой, а ты чего, жену свою защищаешь!?

- А не твоё собачье дело, даже если и жену, ещё слово скажешь, уебу, - Пашка тянул меня за рукав, намекая, чтобы я не ввязывался, но особо ввязываться и не пришлось, дал одному под дых, а второй сам съебался.

- Пошли Паш, пошли.

И мы пошли подальше отсюда.

- Спасибо, я не могу ответить, когда такое начинается.

- Ну и зря, такие только силу понимают.

- Этот меня первый изнасиловал, тогда ещё в армии.

- Ты знаешь, я не гей, но такого не понимаю, над слабыми издеваться, не мужское дело.

Он ничего не сказал, и до дома мы ехали молча.

Наступал Новый год, планов не было, никуда не звали, решили отмечать тупо дома. Я накупил продуктов и ёлку, Пашка наготовил салатов и всего вкусного. Встретили бой курантов тихо и по-домашнему. Он пил шампанское и смотрел на меня, всё теми же черными как смола глазами.

- Ну чего ты улыбаешься, засранец?

- Не, ничего, хорошо мне.

- От шампуня развозит, наверно.

- Дань, спасибо тебе.

- Ну ты опять, что ли, за своё?

- Не, правда, ты меня со дна вытащил.

- Да прекрати.

- А я тебя люблю.

Я немного оторопел, я, конечно, предполагал, что он, будучи геем, может в меня втюхаться, но предпосылок не было. Решил свести на шутку.

- Да ладно, давно ли?

- Давно.

- Прям любишь?

- Прям люблю.

- Ладно, я рад, но ты же знаешь, что я не такой, как ты.

- Знаю и ничего не прошу.

- Ну и хорошо, какого тебе салата положить?

- С морковкой.

- Давай тарелку.

А меня пробрало с алкоголя, просто хотелось то ли поиграться, то ли ему настроение ещё больше поднять, и я, взяв немного салата на вилку, поднёс к его губам, он, очень осторожно открыв рот, съел и в ответ поднёс мне ложку жульена, и вот так, вилка за вилкой, он уже сидел на моих коленями, смотрел мне в глазах.

- Паш, я не гей.

- Я знаю.

- Но что же тогда делаешь?

- Не знаю, наверно, то, что нужно, - и вцепился в меня губами.

Целовался он офигенно, просто поедая меня губами, как я унёс его в спальню, смутно помню, но отдавался он мне, как в последний раз, ни одна девушка так мне не давала, он обнимал и ласкал, целовал и гладил, прогибался и смачно сосал, и вот я лежу на нем голый, а у него глаза счастливые, с поволокой и парой слезинок.

- Ты чего плачешь, глупый?

- Мне хорошо, Дань.

- Совратил меня, педик вредный.

- Ага, - и он кивнул.

- Но мне понравилось, не плохой такой новогодний подарок, но помни, я все ещё не гей.

- Я знаю, гей мне и не нужен, - и он поцеловал меня.

После это ночи мы жили, в принципе, так же, как и до этого, но теперь мы знали, ради кого живём.

Мне плевать на его прошлое, для меня он только в настоящем и будущем. Мы уже много лет вместе, и так он к моей душе прикипел, я все так же не считаю себя геем, меня не возбуждают другие мужики в принципе, только он, потому что он мой человек, любят не за пол и ориентацию, а конкретного человека, таким человеком стал для меня Паша, моя находка.