Ступенька 5. Часть 2. Дома. Катька.

Ступенька 5. Часть 2

Дома. Катька.

Без особых происшествий бабушка вместе с Витькой, облачившимся в её кофту, покинули больничный парк, утопающий в высоких карагачах, которые уже сбросили свои пожелтевшие листья. Они пересекли обширный пустырь, окружённый прозрачным забором из колючей проволоки; летом это место было усеяно ярко-красными маками. Вскоре они вышли на улицу Токтогула, проезжая часть которой была выложена бутовым камнем, и через несколько кварталов приблизились к дому.

Витька спешил, дернул за ручку калитки и оказался во дворе с небольшим садиком, где росли три высоких вишневых дерева, две яблони сорта белый налив и одно персиковое дерево. И как же ему стала привычной чугунная буржуйка с одной конфоркой, расположенная посреди хозяйственной части двора!

Вдруг он заметил на дорожке, ведущей вглубь сада девочку своего возраста. На мгновение Витька остолбенел; сердце его наполнилось чувством ревности и недоумения: кто эта незнакомка? Зачем она здесь? Девочка также смотрела на него с удивлением: «Кто это такой? Почему он босиком? И почему на нём бабушкина кофта? Есть ли у него под ней штаны?».

Витька не стал долго разглядывать эту непонятную ему гостью и обратил внимание на зелёную кастрюлю, стоящую на печи. В ней готовилась рисовая молочная каша.

Переступив высокий порог и следуя за бабушкой, Витька вошёл в комнату. Всё осталось так же: слева от двери стояла большая двуспальная железная кровать с высокими витковыми спинками, а у окна – другая поменьше. По центру комнаты располагался тот самый столик, который использовался как обеденный и кухонный; именно за ним Витька делал уроки. У двери другой комнаты, где зимой жили трое поляков, сиротливо прижимался к стене деревянный ящик с полками внутри. На верхней полке лежали продукты – хлеб и сахар в кулечках; нижние полки были заставлены кухонной утварью. На столе горела керосиновая лампа.

В комнате произошли изменения: земляной пол теперь был покрыт фанерными листами. Мама, вошедшая в комнату, обняла Витьку и погладила его по голове, но затем отстранилась. Она страдала от туберкулеза и никогда не могла целовать сына. Бабушка быстро достала для Витьки штанишки и рубашку, переодев его. Начались вопросы и рассказы. Бабушка занялась приготовлением ужина, а в комнате появилась девочка. Она уселась на кровать справа от двери и с интересом слушала разговор.

На столе появилась кастрюля с кашей и блюдо с пельменями, и Витька первым делом принялся за кашу. «Катя, иди садись кушать», - обратилась бабушка к девочке, добавив: «Это Витя. Он был болен и лежал в больнице».

Когда ужин подходил к концу, в комнату вошла молодая женщина приятной внешности. «Мама!» - закричала Катя и бросилась к ней. Бабушка поставила еще одну тарелку на стол и пригласила женщину поужинать. Оказалось, что маму Кати зовут Натальей.

На следующее утро Витька проснулся без Кати – она ушла в школу вместе с тетей Натальей. Бабушка занималась домашними делами – жизнь продолжалась своим чередом. Витьке сообщили, что он не пойдет в школу до Нового года: врачи запретили ему это из-за болезни под названием «брюшной тиф», да еще какой-то особенной разновидности; точные детали остались непонятными для него, да это его особо не волновало.

Сентябрь во Фрунзе все еще радовал теплом летних дней; днём жизнь бурлила на свежем воздухе во дворе. Только когда наступала ночь, все возвращались в дом — окна закрывались ставнями, а двери запирались надежно.

Всего через несколько дней Витька наладил дружеские отношения с Катей. Она оказалась ученицей второго класса в близлежащей женской школе №5, расположенной всего в трех кварталах от их дома. После уроков Катя делилась с Витькой своими впечатлениями о занятиях и переменах. Бабушка всегда приглашала их пообедать вместе, после чего Катя садилась за выполнение домашних заданий. Витька, конечно же, не оставался в стороне: он увлеченно заглядывал в ее тетради и активно помогал ей с учебой. Затем они выходили на улицу.

Однако за пределами двора общение у них прекращалось – каждый из них присоединялся к своим друзьям: Катя играла с девочками в свои игры, а Витька мчался к мальчишкам. У них были собственные развлечения: младшие ребята, как Витька, устраивали догонялки и соревнования по «вождению» обручей, снятых с непригодных бочек или старых велосипедов. К вечеру любимым занятием становилась игра в прятки. Старшие ребята развлекались иначе: они играли в лапту, чижика и другие игры.

Особое внимание стоит уделить двум последним играм – «лянге» и «альчикам». Для «лянги» использовался пятачок с пробитым центром и пучком длинных волос из хвоста какого-нибудь знакомого пса. Суть игры заключалась в том, чтобы подбрасывать этот пятачок боковой частью ноги как можно выше и дольше удерживать его в воздухе без падения на землю. Участники проявляли ловкость: пока монета находилась в воздухе, нужно было подпрыгнуть, скрестить ноги и снова отправить её вверх ногой или даже покрутиться на одной ноге для того, чтобы поймать падающий пятачок обратно. Умение одинаково хорошо работать обеими ногами было обязательным условием этой детской забавы.

Альчики – это, безусловно, национальная игра киргизов. Она напоминает русскую игру в «бабки», которая, как говорят, была любимым развлечением Александра Васильевича Суворова в его свободное время. В альчики могут играть все: начиная с детей десяти лет и заканчивая взрослыми мужчинами возрастом от сорока до пятидесяти лет. Эта игра объединяет людей разных слоев общества — как обычных граждан, так и высокопоставленных должностных лиц. Взрослые обычно собираются на стадионах, используя волейбольные или баскетбольные площадки для игры. Для этой забавы используют косточки из суставов бараньих ног.

Тополя и карагачи образовали две ровные линии по обе стороны улицы, сбросив листву и покачиваясь под напором ветра своими черными ветвями. В арыках текла мутная вода, никому не нужная. После бесконечных дождей пыль на дороге превратилась в липкую грязь. Витька и Катя стали реже выходить на улицу. Закончив уроки, Катя увлекалась шитьем нарядов для своей куклы, кормлением ее и укладыванием спать. Тем временем Витька старался сделать из найденной дощечки «пистолет» или «кинжал». Болезнь их мамы усугубилась, и она почти не покидала свою комнату, вход в которую был для Витьки строго запрещен.

Иногда после ужина, когда наступала темнота и двери запирались на засовы, а окна закрывались деревянными ставнями изнутри, бабушка с тетей Наташей устраивали взрослые беседы при свете керосиновой лампы. В это время Витька с Катей устраивали свои соревнования по вольной борьбе с элементами борьбы: загибали «салазки», выкручивали руки за спину и пытались опрокинуть друг друга на землю. Порой Витька захватывал обе руки Кати и валил ее на спину, приземляясь ей на живот. Чтобы вырваться, Катя разводила ноги в стороны так сильно, что Витькины ноги оказывались между ее коленями. Она старалась сбросить его с себя — ударяя пятками по его спине или выгибая тело назад так, чтобы подкинуть его вверх. При этом Витька удерживал Катины руки крепко за ладошки за ее головой и прижимался к ней грудью и животом. Оба весело хохотали во время этих игр.

Их возня продолжалась до тех пор, пока кто-то из них не решал прекратить борьбу, и это не всегда была Катя. Взрослые иногда вмешивались, заявляя, что пришло время спать. Тогда Витька отправлялся к себе на кровать у окна, где спал вместе с бабушкой. Тетя Наташа снимала свое платье и оставалась в белой комбинации, едва прикрывающей колени и с глубоким вырезом, из которого выглядывали ее пышные груди. Она садилась на кровать и начинала расчесывать распущенные волосы на ночь. Закончив с прической, тетя Наташа поднималась, прятала гребень под подушку, откидывала одеяло и снова садилась на кровать. Затем закидывала сначала одну ногу, потом другую и вытягивалась на постели, накрывая одеялом себя и Катю. Бабушка гасила лампу и на ощупь укладывалась рядом с Витькой, прижимая его к стене.

В один дождливый день ближе к вечеру Катя сидела за столом и старательно выводила что-то в своей тетради с помощью деревянной ручки и «восемьдесят шестого» пера. Тем временем Витька рисовал контуры самолетов со звездами на крыльях карандашом на листке бумаги, который выделила ему сестра — эти модели показывал ему старший брат из авиационного училища во время отпуска. Тетя Наташа была занята работой: бабушка то готовила ужин у плиты, то уходила в комнату к маме Витьки. Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошла фигура в армейской шапке и шинели. За плечами у нее свисал солдатский вещмешок, а в руке она держала довольно потертый чемодан большого размера, который тут же опустила на пол.

Когда двери с громким скрипом распахнулись, Катя и Витька вначале недоуменно уставились на вошедшего, но вскоре Витька вскочил со стула и, закричав: «Дядя Володя!!!», бросился к нему, обняв его крепко. Дядя Володя ответил ему теплотой: обнял племянника и начал целовать его в щечки и голову. Витька тоже не остался в стороне и прижимал свои губы к лицу дяди. На его радостный крик из комнаты выглянула бабушка, которая тут же подскочила: «Володя, мой дорогой! Ты живой!!!» Дядя Володя опустил Витьку на пол и крепко обнял свою заплакавшую мать.

«Не плачь, мамочка!» — говорил он с нежностью, продолжая целовать её: «Сейчас разденусь».

Катя оставалась на своем месте за столом, широко распахнув глаза от удивления. Она забыла о своей работе и молча наблюдала за тем, как Витька виснет на незнакомом ей дяде. В её глазах читалась зависть; ей тоже хотелось бы броситься к папе и обнять его. Но она никогда не видела своего отца – мама ни разу не упоминала о нем.

Позже, уже вечером, когда над мрачным городом раздался протяжный гудок с завода «60-10», сообщающий о начале вечерней смены, вернулась с работы тётя Наташа. Бабушка ушла в комнату заботиться о лежащей больной Витькиной матери, а тётя Наташа принялась накрывать на ужин. Она хлопотала вокруг стола, извлекая из ящика тарелки и вилки и иногда бросая заинтересованные взгляды на мужчину в зеленой гимнастерке со старшинскими погонами, сидящего напротив неё за столом. Катя помогала ей расставлять посуду.

Дядя Володя встал со стула и подошел к порогу; подняв свой вещмешок с пола, он вернулся обратно к столу. Из него стали появляться бутылка водки, кольцо колбасы, банки каких-то консервов, пачки печенья под названием «галеты» и даже два сушеных леща. Последним был вытащен ещё один пузырь с темным содержимым и иностранной этикеткой.

«О! Какие у вас замечательные трофеи!» - воскликнула Наталья.

Ужин оказался очень веселым, чему во многом способствовали напитки на столе. Бутылку с темной жидкостью, которую дядя Володя назвал портвейном из Германии, решили не открывать, поскольку тетя Наташа и бабушка сообщили, что предпочтут водку, а портвейн оставят на другой раз.

Дядя Володя щедро делился рассказами о загадочной Германии, о городе, где служил его полк, и еще о многих других вещах, которые Витька и Катя слушали без особого интереса — для них главное внимание занимали «галеты».

Наконец пришло время готовиться ко сну. Витька теперь спал с дядей Володиным другом. Бабушка ушла в комнату к маме Витьки. Тетя Наташа от выпитой водки немного раскраснелась и без стеснения сняла платье так же, как делала это всегда; она уселась на краешек кровати рядом с Катиным местом. Но сейчас тетя Наташа сидела несколько иначе: одна нога свисала вниз, а другая была согнута в колене и лежала поверх одеяла. Подол ее рубашки поднялся значительно выше коленей, обнажая до половины белые бедра. Она как будто не обращала на это внимания и весело смеялась в ответ на шутки дяди Володи; иногда она наклонялась вперед так, что в вырезе рубашки мелькали ее полноватые груди. Дядя Володя тоже снял гимнастерку и сел на стул возле кровати; он стянул сапоги и брюки, оставаясь лишь в белых кальсонах с завязками у щиколоток. Он положил брюки поверх гимнастерки и погасил лампу. Комната окуталась темнотой.

Когда Витька проснулся, тети Наташи и Кати уже не было рядом. Дядя Володя и бабушка сидели за столом и о чем-то беседовали. Позже дядя Володя ушел. Вернувшись ближе к вечеру, он сообщил, что нашел работу. Через несколько дней он уехал в командировку. У тети Наташи началась ночная смена, поэтому после того, как Катя сделала уроки с помощью Витьки, они вдоволь резвились на широкой кровати до тех пор, пока бабушка не уложила их спать по отдельным постелям. В отсутствие дяди Володи Витька спал один, так как бабушка переселилась в комнату к маме.

Спустя неделю дядя Володя вернулся из командировки с подарками: для Витьки и Кати он принес по свертку конфет из газеты, бабушке – вязаный платок, а тете Наташе досталась яркая шелковая кофточка. Для больной сестры – мамы Витьки – он привез теплые носки из верблюжьей шерсти.

Ужин в тот вечер оказался шумнее обычного. Дядя Володя шутил и рассказывал анекдоты, которые были не совсем понятны Кате и Витьке, но заставляли тетю Наташу смеяться до слез. Ее щеки розовели от смеха, а глаза светились радостью. Когда Катя и Витька устроились на своих местах у стенки под одеялом, а тетя Наташа в комбинашке уселась на край кровати заниматься своими волосами, дядя Володя неожиданно начал разговор о пшенной молочной каше с ужина.

«Наталья Васильевна, вам не хочется выпить молока из-под бычка?», - сказал он, расстегивая пуговицы гимнастерки. Катя уютно устроилась под одеялом с ладошкой под щекой и с интересом наблюдала за перепалкой между мамой и дядей Володи. А Витька тоже внимательно прислушивался к их разговору со своего места.

Тетя Наташа взглянула на дядю Володи с игривым блеском в глазах, слегка покачала бедрами на кровати, что привело к тому, что подол ее рубашки еще больше приоткрыл ее соблазнительные формы. Со смехом она произнесла: «Как бы мне этого хотелось, но где же теперь найти нашего бычка?» - и добавила с ноткой печали: «Я даже не помню, каково это – вкусить молочко».

Дядя Володя аккуратно положил свою гимнастерку на стул между кроватями, быстро снял сапоги и принялся за пояс брюк, присев на другой стул рядом со столом. «Если есть желание, бычка всегда можно отыскать», - заметил он.

«Но те бычки, которые остались, или еще телята или совсем хилые», - ответила ему тетя Наташа: «Что уж говорить о каком-то молочке!». Она рассмеялась над своей шуткой, пододвинувшись по постели и освободив одеяло. Откинув его край на Катю, она легла на спину. Ее левая нога согнулась в колене и поднялась вверх, из-за чего рубашка скользнула вниз и открыла округлое бедро до паха. Было заметно отсутствие такого элемента женского гардероба как трусики или панталоны. Затем другая нога последовала примеру первой и обе вытянулись вдоль кровати. Тетя Наташа накрылась одеялом, положила руки под голову и стала наблюдать за дядей Володи.

Тем временем дядя Володя уже снял брюки и аккуратно положил их поверх гимнастерки. Наклонившись вперед, он начал снимать белую нижнюю рубашку. Он стоял почти спиной к тете Наташе и лицом к Витьке. Витька вдруг заметил, что у кальсон отсутствуют пуговицы – они расстегнулись и из прорехи выглядывало дядьковое достоинство. Когда дядя Володя выпрямился, оказалось, что оно не просто выглядывает, а стоит во весь рост с головой обращенной к потолку. По сравнению с Витькиным членом величина дяди Володи показалась ему просто огромной. Розовеющая в свете керосиновой лампы головка выглядела гораздо шире самого члена и напоминала молоденький грибок подберезовик на тонкой ножке при известной доле фантазии. Дядя Володя развернулся в другую сторону так что его достоинство стало явно видно тете Наташе; она засмеялась и громко воскликнула:

«О! Здесь, похоже, есть чем заняться! Возможно, хватит даже на творожок, а не только на молоко!»

Тетя Наташа игриво подняла ноги, согнутые в коленях, вместе с одеялом: сначала широко развела их, а потом снова сомкнула, не распрямляя. И вновь повторила этот маневр. Дядя Володя наклонился к лампе и дунул на неё. Комната погрузилась в непроглядную тьму. Витька подвинулся ближе к стене, стараясь освободить больше места для дяди Володи, но его так и не оказалось рядом. Вместо этого Витька услышал тяжелый скрип кровати, на которой спали тетя Наташа с Катей — она принимала на себя дополнительный вес. Тетя Наташа тихо рассмеялась, а следом за этим послышался ритмичный скрип старой кровати. Между звуками Витька уловил голос дяди Володи:

«Ну как?»

«Посмотрим-посмотрим: цыплят по осени считают», - прошептала тетя Наташа с придыханием в ответ.

Сколько же цыплят насчитали тетя Наташа и дядя Володя, Витька так и не узнал — он заснул под убаюкивающий скрип кровати.

Утром, когда Витька проснулся, рядом с ним лежал дядя Володя и солидно похрапывал.

С того вечера, когда совпадало время работы тети Наташи днем и отсутствие дяди Володи в командировке, Витька засыпал один под ритмичные звуки соседней кровати и пыхтение то ли тети Наташи, то ли дяди Володи.

(Продолжение следует)