Алекс и Алекса. Часть 2

Мы с папой шли следом за мамой и моей тетей, неся горы багажа, который она принесла по ступенькам. Я изо всех сил старался не попасться на глаза, пялясь на её невероятную попку, который, казалось, была влита в её разрисованные джинсы. В любом случае, я был совершенно загипнотизирован, когда шел за ней, и чуть не спровоцировал столкновение, когда моя мама внезапно остановилась в передней части нашего маленького багажного поезда.

— Джентльмены,  — объявила она, доставая ключи,  — отнесите чемоданы в её комнату, пока я устрою свою сестру.

Несмотря на то, что я недавно был очарован своей тетей, слышать, как о моей комнате упоминают в таких выражениях, все ещё было немного обидно. Я предпочел проигнорировать это и последовал за ними в дом. Мама привела её на кухню, чтобы открыть немного вина, в то время как папа повел подопечную вверх по лестнице.

— Давай, Алекс!  — засмеялся он.  — Это не просто, но у тебя есть цель!

Я с трудом поднялся вслед за ним, стараясь не бормотать громко. Несмотря на то, что мой отец был яйцеголовым профессором, он также был крупным и спортивным мужчиной крепкого телосложения. Моя мать всегда подшучивала над ним за то, что у него сексуальный мозг в теле со стадиона. Конечно, она не это имела в виду, поскольку постоянно говорила своим подругам о том, какой он хороший "племенной скот". И я тоже не маленький, если честно. Мой рост чуть больше шести футов, и у меня телосложение пловца, в то время как мой отец больше походил на серфера-культуриста. Он всегда весело говорил мне, что у меня ещё много времени, чтобы развить свой мозг. Странным образом, это успокаивало, исходящее от него.

Мы поставили все на пол, а затем направились обратно, чтобы присоединиться к моей маме и тете на кухне. Они стояли, прислонившись к острову, смеялись и пили красное вино. Мама улыбнулась так лучезарно, как я не видел у нее уже целую вечность, и поманила нас внутрь. она наполнила ещё два бокала и протянула нам по одному.

— За воссоединение семьи!  — провозгласила она, поднимая свой бокал.  — Мы будем скучать по тем, кто не может быть с нами, но мы окажем им честь, став самой лучшей семьей на свете!

Мы все согласились и чокнулись бокалами, прежде чем сделать глоток. Тетя Александра улыбнулась и рассмеялась.

— Потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть, помня, что мне только недавно разрешили здесь пить. Тогда... я имею в виду, тогда, в Европе, употребление вина даже в подростковом возрасте вряд ли было табу.

Моя мама улыбнулась и нежно положила руку на плечо своей младшей сестры.

— На все будет время, я обещаю. И вам, возможно, понадобится это время, просто чтобы привыкнуть к жизни здесь. Из всех удивительных мест, где ты жила, место, где ты родилась, не входило в их число.

— Это верно,  — признала моя тетя.  — Не говоря уже о том, что есть много фотоальбомов, которые 

нуждаются в обновлении и объединении.

— У меня действительно срочный вопрос.  — вмешался я.  — Как мы будем различать, Алекс, с кем разговаривают? Мы оба откликаемся на одно имя, верно?

— Хм, я как-то не подумала об этом во всей этой суматохе,  — сказала моя мама, становясь задумчивой.  — Что, если бы мы с твоим отцом просто все время называли тебя полным именем?

— Пас,  — категорически заявил я, заставив мою тетю захихикать.

— Но сначала у нее было имя, а не у тебя,  — сказал мой папа, очевидно, решив задеть меня за живое.  — Не совсем честно позволять такому незваному гостю, как ты, просто войти и...

— Дорогой, пожалуйста,  — упрекнула мягко моя мама, бросив на него взгляд.  — Почему ты всегда предпочитаешь быть частью проблемы, а не её решением?

— Ну, мне бы не хотелось лишать моего племянника его личности,  — сказала моя тетя, улыбаясь мне так, что у меня задрожали колени.  — Это звучит так странно — называть тебя своим племянником. Ты меньше чем на год моложе меня.

— Я знаю,  — согласился я.  — Я все ещё пытаюсь осознать, что ты каким-то образом приходишься мне тетей. Для меня это не имеет абсолютно никакого смысла.

— Когнитивный диссонанс,  — подтвердила она, кивая.  — Ну, поскольку мы с тобой единственные, о ком идет речь, как ты думаешь, что нам следует с этим делать?

Я посмотрел в свой бокал с вином и на мгновение повертел в руках рубиново-красную жидкость, напряженно размышляя.

— Ну, а что, если мы назовем тебя "Алекса"?

Она подумала об этом имени и беззвучно произнесла его одними губами, как будто пробовала на вкус. Затем она красиво улыбнулась и кивнула.

— Мне это нравится. Ладно, все улажено. Ты Алекс, я Алекса. И, ради всего святого, пожалуйста, не называй меня "тетя Алекса", потому что я почти уверена, что умру на месте.

Я рассмеялся.

— Обещаю, Алекса.

Мы все подняли бокалы и поприветствовали Алексу, которая наконец-то вернулась домой.

•  •  •

— Хорошо, итак, вот комната,  — сказал я, когда мы вошли в то, что раньше было моей спальней, и включили свет.  — Я уже эвакуировал все, что мне нужно, в подвал. Э-э, позволь мне показать, где находятся настенные розетки.

Я провел её по комнате, показывая места, куда она могла бы подключить свои устройства, и она отметила, сколько адаптеров ей понадобится, поскольку её устройства были европейскими. Как только я закончил, она села на кровать и счастливо вздохнула, улыбаясь мне.

— Я действительно ценю все, что ты сделал,  — сказала она, и её голос прозвучал в моих ушах мягко, как масло.  — Это много значит для меня.

•  •  •

На следующее утро я проснулась оттого, что кто-то гладил меня по волосам. Нежные пальцы прошлись по нему, когда тихий голос мягко вывел меня из дремоты.

— Привет, соня,  — произнес вновь знакомый голос.  — Готов присоединиться к живым?

Я перевернулся на спину и со стоном потянулся, в то время как Алекса, моя девятнадцатилетняя тетя, уселась рядом со мной. Я смутно ощущал слабый источник света неподалеку и предположил, что она,  

должно быть, включила лампу, когда спускалась вниз, чтобы видеть, когда разбудит меня. Я моргнул, просыпаясь, и увидел, что она сидит рядом со мной на краю моей кровати. Её рука все ещё была в моих волосах, но она не смотрела мне в лицо. На самом деле она смотрела вниз на моё тело с довольно веселой ухмылкой. Я посмотрел вниз и побледнел — под простыней, которой я была укрыт, была видна сильная эрекция.

— О, черт!  — поспешно воскликнул я, садясь и почти подтягивая колени к груди в попытке скрыть свой стыд.  — Я... о, Боже, мне так жаль, Алекса!

Она одарила меня кривой усмешкой.

— Это почему же? Потому что ты функциональный мужчина, который получает по утрам дрова? На что тут обижаться? Ты же не насиловал котят во сне?

Я покачал головой.

— Нет, конечно, нет.

— Итак, тогда тебе либо нужно было сходить в туалет, либо тебе снились совершенно нормальные сны. И что тут такого, простите за выражение...

— Я... Мне просто жаль, что ты увидела меня таким,  — сказал я, без сомнения, все ещё пунцовый от смущения.

— Да, пожалуйста,  — сказала она, закатывая глаза и улыбаясь.  — По всей Европе есть совместные раздевалки. Если бы у меня был пятицентовик за каждого необрезанного мужика, которого я видел в душе или расстилающим одеяло во время похода...

Она улыбнулась мне.

— Поверь мне, это не проблема, Алекс. Ты бы ожидал, что я буду смущаться, если мои соски начнут непроизвольно выпирать из-под рубашки, если мне станет холодно?

— Нет, я думаю, что нет.

— Это же не похоже на то, что ты появился в моей комнате, размахивая этой штукой у меня перед носом. Ты ведь спал.

Алекса рассуждала здраво.

— В любом случае, я пришла сюда не для того, чтобы пугать тебя. Сейчас шесть утра, и я хотел спросить, пошли ли твои родители на пробежку или что-то в этом роде, потому что их в доме нет.

— О, э-э, да,  — сказал я, пытаясь отвлечься от своего стояка, который, казалось, был полон решимости никуда не деваться.  — Да, они бегают по утрам каждый день перед уходом на работу.

— Хм, мне, наверное, стоит пойти с ними, если они не возражают,  — размышляла она, уставившись в стену и, к счастью, больше не на мою эрекцию.  — А ты как думаешь?

— Ну, если ты бегунья, то это неплохая идея. Они довольно целеустремленные спортсмены. Я думал о том, чтобы пойти с ними, но так и не сделал этого по-настоящему.

— Тогда просто подумай кое о чем,  — сказала она, улыбаясь и теперь сжимая моё колено.  — Что ж, я вернусь наверх и оставлю вас заниматься вашими, гм, делами. Твоя мама купила мне кофе по-европейски, и я собираюсь сварить немного, если ты хочешь.

Затем она повернулась и, покачиваясь, стала подниматься по лестнице. Это был первый раз, когда я заметил, что на ней были та же майка и боксеры, что и накануне вечером. И это все равно 

выглядело на ней совершенно потрясающе.

Как только она ушла, я рухнул на кровать, прикрыв руками голос и застонав от отчаяния. Какого черта ей понадобилось спускаться именно в этот момент? Я даже не мог вспомнить, о чем мне сейчас снилось! Все, что я мог представить,  — это свой стояк и то, как она ошеломленно смотрит на меня, гадая, что же я за извращенец.

Я спустил ноги с кровати и поплелся в ванную. Отлить не помогло, поэтому я начал подставлять руки под ледяную воду из крана и уставился на ершик для унитаза. Довольно скоро это помогло и я смог спокойно подняться наверх. Накинул халат и поплелся на кухню, где Алекса готовила сильно пахнущий кофе. Она одарила меня очаровательной улыбкой и подошла, чтобы обнять.

— Рада тебя видеть, Алекс,  — прошептала она мне на ухо.  — Спасибо, что пришел.

— Без проблем,  — ответил я, обнимая её в ответ.  — Прости за то, что было раньше.

— Я же сказал тебе, глупышка, не волнуйся.  — сказала Алекса, улыбнувшись мне.

Я был рад увидеть, что она тоже надела халат, что, вероятно, было хорошей идеей для того времени, когда мои родители вернутся домой. Она была одета несколько свободно, и выпуклость её груди раздвигала топ и определенно создавала некоторую ложбинку между грудями.

Она допила кофе и налила каждому из нас по большой чашке. Меня позабавило, когда она добавила в свой суп сгущенное молоко с сахаром, но, очевидно, этому она научилась в Таиланде, так что я просто воспользовался этим. Мы прислонились к кухонному островку и несколько минут беседовали, совершенно довольные нашей близостью друг к другу, на расстоянии не более двух футов друг от друга.

— Эй, можно я тебя кое о чем спрошу?  — вмешалась Алекса.

Я кивнул в знак согласия.

— Ну, я без ума от фотографирования в своей жизни, и у меня абсолютно нет никого из вас или нас двоих. Могу я сделать нашу самую первую совместную фотографию?

Я снова кивнул, и она, казалось, была очень довольна. Она выудила из кармана халата маленький мобильный телефон, а затем подошла ко мне и прижалась к моему боку. Она навела на нас фотоаппарат и сделала несколько снимков. На последнем она повернула голову и поцеловала меня в щеку, отчего мои глаза расширились, а она захихикала. Но потом мы услышали, как открывается входная дверь, и я немедленно ретировался на дальнюю сторону острова, где сел на табурет и продолжил пить свой кофе. Алекса подмигнула мне прямо перед тем, как вошли мои родители.

— Привет тебе!  — радостно воскликнула моя мама, увидев свою сестру.

Они с папой оба были одеты в спортивные штаны для бега трусцой, и, судя по их виду, успели сбегать на луну и обратно,  — так что оба промокли насквозь. Как бы то ни было, Алекса обняла их обоих и предложила сварить кофе. Они сказали, что, может быть, после того, как примут душ и переоденутся, так как они оба сильно вспотели.  

Но потом моя мама увидела, что я сижу на дальнем конце стола, хотя технически все ещё находился на кухне вместе с ними.

— Алекс!  — ругнулась мама, бросив на меня яркий взгляд.  — Веди себя как высший примат, иди сюда и будь общительным! Ты уже сказал хотя бы одно слово своей тете?

— О да,  — сказал я прямо.  — Она рассказывала мне все о тайском кофе прямо перед тем, как вы вернулись домой.

— Все равно, перестань быть таким ворчуном и присоединяйся к остальным!

Я вздохнул и придвинул стул поближе к ним, став теперь частью группы. Мама кивнула, наконец-то удовлетворенная моими попытками быть общительным.

— Ладно, мы с Майком собираемся пойти привести себя в порядок, а потом вернемся. Алекс, будь для разнообразия любезным хозяином и поговори со своей тетей.

С этими словами они вдвоем поднялись наверх, и мы подождали, пока не услышали, как закрылась дверь в их спальню. Как только это произошло, Алекса выдохнула и хихикнула.

— Отличная игра,  — язвительно заметила она, протягивая руку и взъерошивая мои волосы.  — Я думаю, ты их полностью одурачил.

— Спасибо,  — ответил я, по какой-то причине довольный её реакцией.  — Пока ты знаешь, что это всего лишь игра.

— Я бы не стала включаться, если бы не была замешана в этой затее,  — сказала она, ухмыляясь.  — Я думаю, что моя роль — просто притворяться терпеливой, ведь верно?

— Честно говоря, я понятия не имею,  — признался я.  — Я никогда раньше не притворялся, что мне не нравятся девушки.

— Значит, я тебе нравлюсь,  — почти промурлыкала она, снова ухмыляясь.  — Что ж, приятно это знать, потому что мне бы не хотелось думать, что ты просто мирился со мной или потакал мне.

— Нет, ты мне искренне нравишься,  — ответил я.  — Ты намного круче и веселее, чем я думал.

— Откуда ты знаешь, что я крутая или забавная?  — спросила она, приподняв бровь.  — Мы даже не выходили из дома с тех пор, как я приехала сюда вчера.

Я пожал плечами.

— Никто из тех, кто путешествовал по Европе и спит с наведенной на него веб-камерой, не может быть скучным. Я ожидал увидеть скорее ученого ботана вроде моей мамы, не говоря уже о ком-то близком к её возрасту.

— Что ж, спасибо, это много значит для меня,  — сказала она, мило улыбаясь и сжимая мою руку.  — И я тоже нахожу, что с тобой довольно весело находиться рядом. Хорошо, когда у тебя уже есть друг.

— Да, это так, не так ли?  — поразмышлял я вслух, улыбаясь.

— Итак, как ты думаешь, чем мы будем заниматься сегодня?  — спросила она, все ещё держа меня за руку.

— Я даже не знаю,  — ответил я, подумав об этом.  — Ты хочешь пойти с мамой и папой в университет?

Она подумала об этом.

— Ну, может быть. Ты пойдешь со мной, чтобы показать мне окрестности?

Я кивнул.

— Конечно, я был бы рад. Мои занятия закончились в начале прошлой недели, но вокруг все ещё будет много людей, и будет оживленно.

— 

Отлично!  — воскликнула она, явно обрадованная тем, что я был рядом и ей не пришлось бродить в одиночестве.

Мы подождали, пока мои родители спустятся вниз, и Алекса угостила их кофе. Затем она задала свой вопрос.

— Итак, я хотела спросить, могу ли я сопровождать вас двоих сегодня в кампус?  — предположила она неуверенным голосом.  — Подумал, что стоит ещё раз все обдумать, может быть, начать понимать, там ли я хочу быть.

Мама и папа посмотрели друг на друга, а потом снова на нее.

— Это неплохая идея, Алекса, но мы обе будем заняты весь день,  — сказала моя мама.  — Нас точно не будет рядом, чтобы провести для вас экскурсию.

— О, тогда ладно.  — спросила Алекса.  — Я все ещё могу пойти и погулять одна, а потом просто встретиться с тобой, когда придет время возвращаться.

— Чепуха,  — фыркнул мой папа, прекратив пить кофе и посмотрев на меня.  — Алекс, ты пойдешь с ней, покажешь ей окрестности.

Я возмущенно приподнял бровь.

— Я?

— Да, ты,  — сказал папа, пристально глядя на меня.  — Не похоже, что тебе есть чем заняться получше. Я слышал, как на днях ты разговаривал с одним из своих друзей, говоря, что в твои планы на сегодня входит поиграть в видеоигры и набить кому-нибудь морду.

Я вздохнул, явно смирившись со своей задачей.

— О, не унывай, орешек,  — весело сказала её мама.  — Будь вежлив и покажи своей тете окрестности, и мы все пойдем ужинать в "Монгольский гриль" после того, как мы с твоим папой закончим. Игра в гида на один день тебя не убьет.

Алекса посмотрела на меня, приподняв бровь.

— Орешек арахисовый?

Я покраснел, когда сидел там, а она начала хихикать. Мой папа усмехнулся и без всякой необходимости объяснил.

— Раньше это было одним из его детских прозвищ, а также "Громила".

— Громила...  — выдавила Алекса, стараясь не расхохотаться.

— Да, твоя сестра называла его "Орешек", потому что он был таким милым,  — продолжил папа.  — А я называл его "Громила", потому что его голова была гигантской на крошечном тельце. Как апельсин на зубочистке. Его голова издавала звук "стук" об пол всякий раз, когда он терял равновесие и опрокидывался, отсюда и "Стук".

Это было уже слишком. Вместо того чтобы взорваться, Алекса предпочла выплеснуть это наружу и начала истерически смеяться. Её чашка задрожала на столе от того, что её рука так сильно дрожала. Даже моя мама хихикала над довольно прямолинейным объяснением моего отца о том, как я получил свои прозвища. Я просто угрюмо сидел там, зная, что лучше не пытаться ответить.

— Ладно, ладно,  — проворчал я.  — Все, что угодно, лишь бы это прекратилось.

— Спасибо тебе, детка,  — сказала моя мама, прежде чем встать и уйти.  — Будьте готовы примерно через сорок пять минут.

Мой папа встал и присоединился к ней, направляясь наверх. Алекса все ещё хихикала, когда я посмотрел на нее. Она остановилась и прочистила горло, собираясь с духом.

— Итак,  — тихо сказала она.  — Спасибо тебе за то, что ты делаешь это, Алекс.

— 

Что ж, несмотря на всю эту чепуху, я все равно рад это делать,  — вздохнул я.  — Просто пообещай мне, что ты попытаешься узнать обо мне постыдную чушь непосредственно от меня, чтобы мне не пришлось проходить через это снова.

— О, это все зависит от обстоятельств,  — сказала Алекса, проводя пальцем по краю своей кофейной чашки.  — Если ты будешь рассказывать эти истории с таким же юмором, как твой папа, тогда я соглашусь. В противном случае я обращусь к нему за компроматом на тебя.

— Да, мой папа — обычный трепач, не так ли?  — пробормотал я.  — Между прочим, я чертовски забавный, когда сам этого хочу. По крайней мере, позволь мне попытаться сказать тебе, прежде чем ты побежишь обратно к нему. В конце концов, сохранить хоть каплю своего достоинства — это все, с чем я выйду из этого.

— О, это неправда,  — сказала она, допив свой кофе, и обошла вокруг стола, чтобы обнять меня сзади, её руки обхватили мою грудь, и её груди прижались к моей спине.  — Ты заставляешь свою новую подругу Алексу чувствовать себя желанной гостьей и как дома. И она это ценит.

А потом она поцеловала меня в щеку и сжала в объятиях, прежде чем подняться наверх. Поднимаясь, она скинула халат, обнажив майку и боксеры, которые были на ней прошлой ночью. Она оглянулась на меня и подмигнула, прежде чем исчезнуть. Я вздохнул и спустился вниз, все ещё чувствуя её руки вокруг себя и её губы на своей щеке. И ещё один чертов стояк.

•  •  •

— Так вы двое собираетесь прокатиться с нами?  — спросила мама, когда мы все готовились выйти за дверь.

— Я думаю, для меня разумнее отвезти её на своей машине,  — ответил я, проверяя ключи в карманах джинсов.  — Таким образом, если она закончит гастролировать или заскучает, мы не будем зависеть от вашей мобильности.

— Звучит заманчиво,  — прокомментировала мама, прежде чем посмотреть на Алексу.  — Убедись, что он действительно разговаривает в машине и пытается быть интересным, хорошо?

Я закатил глаза, когда Алекса хихикнула и кивнула. Мы вышли и забрались в наши машины. У нас их было три, у мамы с папой было по одной, а у меня была своя машина. Когда мы выезжали с подъездной дорожки, Алекса смотрела на дом. Я не мог не заметить, какой удивительно хорошенькой она выглядела, заплетя свои золотистые волосы в длинную косу, в облегающей футболке с принтом и v-образным вырезом и ещё одной паре европейских джинсов, которые выглядели так, словно были нарисованы на ней. На нее было приятно смотреть.

— У вас, ребята, хороший задний двор,  — заметила она.  — Это что, гидромассажная ванна на веранде?

— Ага,  — ответил я, кивая.  — Мне это нравится, я часто использую его после хорошей тренировки.

— О, это надо попробовать,  — сказала она, ухмыляясь.

Алекса достала свой телефон и начала записывать себя, говоря в камеру на языке, который показался мне похожим на датский. Она направила на меня камеру и назвала моё 

имя, но я был за рулем и не повернул к ней лица. Примерно через минуту она убрала его и счастливо улыбнулась.

— Так что мы будем делать, когда доберемся до кампуса?

— Думаю, это зависит от обстоятельств. Прав ли я, предполагая, что ты больше интересуешься гуманитарными искусствами, как я, а не прикладными науками, как мои родители?

Она кивнула.

— Я могу заниматься холодной, кропотливой математикой и химией, но это не моя страсть. Я больше увлекаюсь историей, антропологией и другими гуманитарными науками.

— Тогда тебе нужно будет проверить ту же часть кампуса, которую посещаю я. Там есть группа зданий, где преподаются все гуманитарные науки, это довольно удобно. Поблизости есть несколько студенческих общежитий и симпатичное здание общего пользования, где мы можем перекусить, когда ты проголодаешься.

Мы ещё немного поговорили о кампусе и о том, что мы оба думаем изучать. В конце концов мы въехали на территорию университета и перестали следовать за машиной моего отца. Он помахал нам из окна, когда мы пошли своей дорогой. Алекса провела много времени, осматривая кампус и здания, а также территорию вокруг него. Она заметила, что это очень красиво.

— Я уверен, что многие здания кажутся тебе новыми,  — заметил я по дороге. Знаю, что некоторым университетам в Европе почти тысяча лет, а некоторым зданиям, должно быть, несколько столетий. Самым старым зданиям здесь, может быть, сотня.

— На это все равно очень приятно смотреть,  — сказала она, все ещё не отрывая взгляда.  — О, а по кампусу всегда случайно разгуливают олени?

— Да, такое случается довольно часто,  — ответил я.  — Это одна из привлекательных особенностей приезда сюда, поэтому студенты знают, что с ними лучше не связываться. Факультет и студенческий совет обрушились, как Молот Тора, на идиотов, которые изводят фауну.

— Это отрадно слышать. Значит, ты просто будешь моим гидом по этому месту, пока я все проверю? Я не планирую сегодня регистрироваться или что-то в этом роде.

Я кивнул.

— Звучит неплохо. Мы побродим по окрестностям, и я расскажу тебе обо всех зданиях и о некоторых наших преподавателях.

В конце концов мы нашли парковку рядом со зданием, в котором я проходил большую часть своих курсов, и припарковались. Я вышел из машины и начал показывать ей окрестности. Как и следовало ожидать, к этому времени Алекса достала свой мобильный телефон и фотографировала все, что привлекало её внимание. Пока мы шли, она небрежно взяла меня под руку, и я не стал возражать. Было приятно держать под руку симпатичную девушку, даже если она была моей тетей.

Не то, чтобы кто-то из нас знал об этом. Я действительно ловил на себе хитрые взгляды людей, когда мы прогуливались, я указывал ей на разные вещи и смеялся, рассказывая ей истории о некоторых безумных вещах, которые происходили в кампусе. Я помахал рукой нескольким людям, которые окликнули меня, когда мы проходили мимо.

— Ну, ты, кажется, популярен,  — беспечно сказала Алекса, когда мы прогуливались вокруг.  — Особенно для первокурсников.  

Твоя девушка здесь, в кампусе, с тобой?

Я посмотрел на нее сверху вниз.

— Какая девушка?

Теперь она снова посмотрела на меня.

— Правильно ли я понимаю, что у тебя нет девушки? Как, черт возьми, это возможно?

— Я не знаю,  — ответил я, пожимая плечами.  — Честно говоря, я в основном сосредоточился на своей учебе. Да, есть несколько девушек, с которыми я встречался, но ничего долговременного или серьезного.

— В это трудно поверить, ты же такой красивый,  — сказала она, как будто это было общеизвестно.  — Неужели девушки здесь действительно такие фригидные?

— Наверное, дело не в этом,  — сказала я, краснея.  — И дело не в том, что я строю из себя недотрогу. Просто, ну, ни одна из девушек вокруг не стоит того, чтобы тратить на нее моё время, когда я мог бы преуспевать в учебе и других занятиях.

— Значит, у тебя даже нет случайной партнерши по перепихону?  — она почти громко воскликнула, как будто не могла поверить в то, что услышала.

Она остановила нашу прогулку и серьезно посмотрела на меня снизу вверх.

— Ты ведь не девственник, не так ли?

Я чуть не рассмеялся.

— Нет, я не девственник,  — сказал я, заставляя её продолжить нашу прогулку.  — Я не самый опытный парень на свете, но у меня было много девушек, и они никогда не жаловались. Просто для меня это никогда не было серьезно.

— Что ж, приятно это слышать,  — сказала она.  — По крайней мере, ты не какой-нибудь большой и пускающий слюни девственник.

— Я так понимаю, ваша жизнь в Европе не обходилась без гедонистических свиданий?  — поинтересовался я.

Она мило улыбнулась.

— Можно с уверенностью сказать, что я была активной, не говоря уже о том, что я бисексуалка,  — заявила она, ещё раз сфотографировав нас на ходу.  — Так что мне всегда было легко находить товарищей по играм.

— Я бы так и подумал, глядя на то, как ты выглядишь,  — добавил я, улыбаясь и пожимая ей руку, которую держал.

— О, как мило с твоей стороны,  — воскликнула она, лучезарно улыбаясь мне и пожимая в ответ.  — Но серьезно, ты должен, по крайней мере, найти девушку, которая сможет стать твоей подругой с пользой для тебя, Алекс. Ты взорвешься, если этого не сделаешь.

— Звучит заманчиво, но большинство девушек, которых я бы рассмотрел на эту роль, не пошли бы на это, а у тех, кто согласился бы, я беспокоюсь, больше болезней, чем в лаборатории биологического оружия. На самом деле здесь люди не носят с собой резюме о сексуальной жизни.

Она хихикнула и на мгновение прижалась щекой к моему плечу, прижимая меня к себе, пока мы шли. Она увидела вывеску, и её глаза загорелись.

— У вас здесь, в кампусе, есть лабиринт из живой изгороди? Покажи мне, я люблю лабиринты из живой изгороди!

В нашем университете действительно был лабиринт из живой изгороди, благодаря нашему основанному и известному факультету ботанических наук. У нас также был небольшой, но приличный японский сад, а также викторианский. Я 

сказал ей, что мы посмотрим их позже, а пока — лабиринт из живой изгороди.

Университет гордился этим, и это было справедливо. Он был в очень хорошем состоянии, а стены — толстыми и блестящими. К тому же она была довольно высокой, добрых десять футов. Верхние светильники были расставлены по всему лабиринту и включались после наступления темноты, чтобы предотвратить чрезмерное использование темного и удаленного места. Однако в будние дни, во время занятий, движение было минимальным.

Мы вошли, и она, казалось, была искренне взволнована тем, что ходит вокруг. Пока мы бродили по окрестностям, её фотоаппарату нашлось много применения. Дорожки были устланы сочной зеленой травой и достаточно широки, чтобы мы с Алексой могли идти бок о бок, если бы она прижалась ко мне чуть ближе. В конце концов я просто обнял её.

— Это приятно,  — тихо сказала она.  — Приятно иметь кого-то, с кем тебе может быть комфортно физически.

— Да, это так,  — согласился я, улыбаясь ей сверху вниз.

Мы немного прогулялись по окрестностям, решив заблудиться. Наконец мы нашли центр лабиринта, небольшую открытую площадку с небольшой скульптурой в центре — бронзовой сферой, стоящей на вершине сужающегося каменного постамента. Он был примерно пяти футов высотой, и на нем была табличка с надписью на латыни. Она сфотографировала нас перед ним с дурацкими улыбками на лицах.

— Сиди тихо, пока не добьешься успеха. Ты знаешь латынь?  — спросила она, глядя на табличку.

Я кивнул.

— Да, здесь сказано: "Тот, кто боятся, что у него ничего не получится, останется неподвижным. А ты говоришь по латыни?

Она хихикнула.

— Конечно, глупышка. Латынь и греческий, в дополнение к языкам тех мест, где я жила.

— Наверное, так оно и есть, и мне нравится изучать их и анализировать,  — ответил я, кивая.  — Но я не говорю ни на чем таком экзотическом, как датский. Я говорю на латыни, французском и немного на других языках, которые выучил сам.

— Мммм, я люблю французский,  — задумчиво произнесла она, прислонившись спиной к скульптуре и посмотрев на меня снизу вверх.  — Один из моих любимых языков, на котором я говорю. Такая красивый и многозначительный. Скажи мне что-нибудь по-французски, я хочу услышать, как звучит твой голос, когда ты говоришь на нем.

Я на мгновение задумался, недовольный тем, что меня поставили в неловкое положение, но и ни в малейшей степени не заинтересованный в том, чтобы разочаровать её. Я на мгновение задумался и улыбнулся ей.

— Ты такая красивая.

Это облегчило поиск нужных слов сразу же. Алекса на мгновение покраснела от моего заявления, а затем улыбнулась мне, в её сапфировых глазах плясали огоньки.

— Ты думаешь, что я права?  — спросила она.

— Что не так со мной?  — ответил я, ухмыляясь.

Она обмахнулась веером в ответ на комплимент, все ещё слегка краснея.

— Здесь больше женщин должны говорить по-французски, причем от твоего голоса у них наверняка спадут трусики.

— Я не знаю насчет этого,  — усмехнулся я.

— Я серьезно,  — запротестовала она, пытаясь выглядеть слегка возмущенной тем, что я осмелился 

с ней не согласиться.  — У тебя не совсем парижский акцент, но он определенно не деревенский и не провинциальный. Было приятно это слышать, поверь мне.

— Что ж, теперь я польщен,  — сказал я, улыбаясь.  — Так скажи мне что-нибудь на одном из других языков, которыми ты владеешь.

Она на мгновение задумалась об этом, а затем улыбнулась мне.

— Аш эсу лабай траукия просто так.

Я наклонил голову.

— Что это значило?

Она ухмыльнулась и подмигнула.

— Я думаю, тебе просто придется выучить литовский, если ты хочешь это выяснить.

— Это нечестно!

Я рассмеялся, притягивая её к себе и обнимая. Она смеялась и извивалась, когда я щекотал её бока. Через несколько секунд я смягчился, и она крепко обняла меня, переводя дыхание. Наконец она подняла на меня глаза, по-видимому, сбитая с толку.

— Ты уверен, что ты не девственник, верно? Потому что девушки должны бросаться на тебя, говорю тебе. Ты забавный, обаятельный, умный, симпатичный и по-настоящему милый. Так что же не так с здешними женщинами?

— Я польщен, но не могу этого сказать.  — ответил я.  — Может быть, ни одна из них не так обаятельна, как ты.

Она покраснела от моих слов, а затем на мгновение задумалась.

— Ты знаешь, что такое голландский поцелуй?

Я покачал головой.

— По сути, это просто поцелуй, который вы дарите кому-то по какой-либо старой причине,  — объяснила она.  — Просто распространяя любовь по всему миру. Я дам тебе один, потому что ты его заслуживаешь.

— Если ты так говоришь,  — был мой ответ.  — И что мне делать?

— Поцелуй меня в ответ — это все, что тебе нужно сделать. Это не странно, потому что я твоя тетя, не так ли?

Я снова рассмеялся.

— Мы уже установили, что данная конкретная динамика у нас не работает, так что да, это не должно быть проблемой.

— Хорошо,  — сказала она, разворачивая нас так, что теперь я был один против скульптуры.  — А теперь не напрягайся, голландский поцелуй — это просто так, для острастки, ладно?

Я кивнул. Она, конечно, не казалась взволнованной из-за этого, так как обняла меня и прижалась своими губами к моим, крепко целуя. Я обнял её за спину и ответил на поцелуй, волнуясь от ощущения её мягкого тела, прижатого к моему. Её чудесные груди прижались к моей груди, её подтянутый живот прижался к моему, и наши бедра соприкасались. Я почувствовал, что во мне что-то шевельнулось, и у меня не было никакой надежды предотвратить это, но она никак на это не отреагировала.

Ее губы были теплыми, с легким вишневым блеском на вкус. Её волосы были рядом с моим лицом и пахли травами. Её пальцы сжались на моей спине, и она очень легко промурлыкала мне в рот. Я и раньше целовался со многими девушками, но такого никогда не было. Она медленно прервала поцелуй и посмотрела мне в глаза, на её лице появился намек на улыбку.

— Видишь? Голландский поцелуй. И ты хорошо справился.

— Спасибо,  — сказал я, улыбаясь в ответ.  — Как ты 

и сказала, целуйся ради всего святого, верно? Теперь мне просто нужно найти девушек, на которых можно попрактиковаться.

Она капризно вздохнула и усмехнулась.  — Что ж, если ты не найдешь достаточно умную, чтобы вызваться добровольно, то я полагаю, ты можешь положиться на меня.

— Звучит заманчиво,  — ответил я.  — При условии, конечно, что мои родители или кто-нибудь из их знакомых не узнает.

— Хорошая мысль,  — признала она.  — Карен, возможно, не совсем понимает, как учить моего племянника голландскому поцелую.

— Тогда мы ей не скажем, хорошо?

— Договорились,  — сказала Алекса, снова наклоняясь и даря мне ещё один поцелуй.

Затем мы встали, и она взяла меня под руку, осматривая центр лабиринта.

— Черт, я даже не знаю, с чего мы начали, а ты?

— Возможно, знаю. Но я думаю, было бы веселее положиться на твое неведение, чтобы сбежать из нашей тюрьмы,  — заявил я, закрывая ей глаза рукой, а затем несколько раз крутанув её на месте.

Она хихикала и протестовала, но не останавливала меня. В конце концов я остановил её и позволил ей опереться на меня, пока она приходила в себя, а затем велел ей выбрать направление. Она несколько ошеломленно указала в случайном направлении, и я повел её в один из переулков лабиринта. Она вздохнула и положила голову мне на плечо, пока мы шли, понятия не имея, куда идем, да и не особо стараясь. Я не думаю, что мы ещё были готовы выбраться из лабиринта. Десять минут спустя мы все ещё не нашли выхода. Она прислонилась ко мне, смеясь. Я нежно обнял её, и она наконец подняла на меня глаза.

— Алекс, это нормально, что ты обнимаешь меня, ты же знаешь. Я не сломаюсь, и меня крепко держало множество людей, которые нравились мне гораздо меньше, чем ты.

Я кивнул, полный решимости не отставать от нее. Я обнял её и крепко прижал к себе, наслаждаясь ощущением её сочного тела, прижатого к моему. Она погладила меня по спине, когда мы обнимались, а потом понюхала мою грудь.

— Ты действительно приятно пахнешь,  — мягко сказала она.  — Не только то, что на тебе надето, но и запах твоего тела.

— Спасибо,  — сказала я, прижимаясь щекой к его голове.  — Я должен признать, твой аромат действительно действует и на меня тоже.

— Это я заметила,  — хихикнула она, заставив меня покраснеть.

Она улыбнулась и похлопала меня по груди.

— О, не будь глупышкой и не смущайся. Если бы я не смогла добиться от тебя такой реакции, то была бы смущена только я. Девушка не прижимает своё тело так близко к телу парня, если её беспокоит реакция. Это естественно, и я польщена.

— Тогда будь по-настоящему польщена, Алекса, потому что я никогда не знал такой красивой и сексуальной девушки, как ты,  — признался я.

Мгновение она ничего не говорила, но посмотрела мне в лицо и погладила волосы на моей голове. Она несколько застенчиво улыбнулась и слегка отвернулась.

— Такими темпами ты никогда не перестанешь зарабатывать 

голландские поцелуи,  — пробормотала она.  — Может, продолжим наш путь?

— Мы планируем остаться потерянными или тебе нужно ещё посмотреть кампус?  — весело спросил я.

— О, я не чувствую себя потерянной, когда ты рядом,  — промурлыкала она, беря меня за руку и идя рядом.  — Итак, вот в чем дело — каждый раз, когда мы останавливаемся, чтобы прийти к выводу, что заблудились, мы целуемся по-голландски. Договорились?

— Я никогда раньше специально не хотел заблудиться.

Она хихикнула, прижалась ко мне и снова поцеловала. Я обнял её и ответил на поцелуй, отметив, что она достала свой фотоаппарат и сделала снимок, прежде чем продолжить идти, потянув меня за руку. В итоге мы вернулись в центр, и мне пришлось подхватить её, потому что она так сильно смеялась, что чуть не упала.

— Боже мой, у меня это плохо получается...  — захихикала она, позволяя мне подвести её к каменной скамье, приютившейся у одной из стен живой изгороди.

Она села не рядом со мной, а скорее ко мне на колени, как будто это была самая естественная вещь в мире. Я знал, что что-то начнет шевелиться, и надеялся, что она этого не почувствует. Она повернулась и ухмыльнулась мне, и я понял, что попался.

— Я знаю, я знаю,  — тихо сказала она.  — Не бойся того, что естественно. Чертовски верно,  — добавила она, на мгновение нежно прижавшись попкой к моим бедрам.  — Нам обоим не из-за чего стесняться.

Несколько минут она сидела у меня на коленях, казалось, погруженная в свои мысли. Я терпеливо сидел, нежно положив руки ей на талию, пока она о чем-то размышляла. Она сделала несколько наших снимков, на одном из которых было видно, как она снова целует меня в щеку. Наконец она встала и взяла меня за руку, выбирая другой маршрут, чтобы попытаться выбраться из лабиринта. Я думаю, мы оба были втайне рады, когда нам пришлось признать, что мы снова заблудились и были вынуждены обменяться голландским поцелуем. Она прижала меня спиной к стене живой изгороди, а затем наклонилась, чтобы поцеловать меня, её ноги оторвались от земли. Я обнимал её, пока мы целовались, стараясь не беспокоиться о том, что могу пробить стену. К счастью, стена выдержала.

В её глазах плясали огоньки, когда она снова потянула меня за собой, и мы, наконец, выбрались на противоположную сторону, с которой вошли. Она захлопала в ладоши и подпрыгнула от восторга, когда мы вышли, и крепко обняла меня. Возможно, она и не замечала, что прохожие пялятся на нас, но я определенно замечал, особенно женщины. Это было чертовски приятное чувство.

•  •  •

— Это было так весело!  — воскликнула она, и в её глазах заплясали веселые искорки.  — Ты определенно тот парень, с которым можно потеряться. Так что же нам теперь делать? Сегодня жарко, Карен рассказала мне о том, каким душным может стать этот город летом из-за эффекта озера, но я не совсем поняла.

Я задумался.

— Ну, мы можем либо пойти в дом, либо недалеко отсюда 

есть потрясающее тенистое дерево, под которым я люблю заниматься. Его крона низкая, но раскидывается очень широко, почти как у одного из тех деревьев саванны, которые вы видите в НатГео.

— Звучит заманчиво,  — с энтузиазмом сказала она.  — Давай отправимся туда.

Я взял её за руку и подвел к дереву, вид которого привел её в восторг. Она сказала, что это напомнило ей о дереве, под которым она однажды сидела в Берлинском зоологическом саду. Она плюхнулась у основания ствола, раскинув руки и ноги, глядя на ветви и листву невдалеке вверху.

— Ты были правы насчет того, насколько низко это было,  — заметила она, делая ещё несколько снимков.  — Перед навесом едва ли два метра свободного пространства. Это потрясающе.

— Учиться здорово, потому что ты все ещё чувствуешь, что не полностью раскрыт, понимаешь? Это чувствуется... в безопасности,  — согласился я, садясь рядом с ней и глядя ей в лицо сверху вниз.

— Хм, это было бы отличное новогоднее дерево, когда движение было бы редким,  — задумчиво произнесла она, улыбаясь.  — Придется вернуться сюда.

Я рассмеялся.

— Как только вы начнете посещать это мероприятие, у тебя не будет отбоя от добровольцев, лучше поверь в это.

Она покраснела, а затем подвинулась, чтобы положить голову мне на колени, положив одну руку мне на бедро и глядя на зеленую территорию кампуса.

— Ты так добр,  — мягко сказала она.  — Будет здорово приехать сюда с тобой в новом семестре.

Я ухмыльнулся и погладил её по волосам.

— Ты что — в значительной степени определилась?

Она кивнула.

— Вы, ребята, моя семья, я хочу быть с вами, пока моя жизнь не наладится. Как ты думаешь, это нормально?

Я осторожно поднял её в полусидячее положение и взял за руки, глядя ей в глаза.

— Я думаю, это идеально,  — сказал я.  — Алекса, я серьезно, займи мою комнату, это меньшее, что я могу для тебя сделать. Я превращу подвал в свою мужскую пещеру, и все будут счастливы. Я бы хотел, чтобы ты жила с нами.

Ее глаза засияли, когда она наклонилась, взяла мою щеку в ладони и поцеловала меня в губы почти нежно... с любовью. Она оторвалась от поцелуя и счастливо вздохнула.

— Хорошо, покажи мне побольше этого кампуса, пока у меня не потрескались губы...

•  •  •

Мы сидели в углу кафетерия, одного из многих, разбросанных по кампусу, но этот обслуживал несколько тысяч студентов, посещавших здания гуманитарных факультетов. Мы выбрали отдаленное место, удаленное от основной территории и частично скрытое растениями. Мы пили пиво, и я съел хоги, пока Алекса взволнованно расправлялась с бургером.

— Ух, это такое жирное и вкусное,  — сказала она сразу же после того, как проглотила.  — Здесь четыре ломтика бекона, сыр и луковое кольцо, не говоря уже о соусе для барбекю. Это так плохо для меня, и это замечательно!

— Я рад, что тебе это нравится,  — рассмеялся я.  — Для меня это просто обычная еда из кафетерия.

Она кивнула.

— Еда в Европе, если говорить строго с сибаритской точки зрения, гораздо вкуснее, но 

у этой есть свои особенности, потому что она жирная, пикантная и чертовски вредна для меня.

Она продолжала корчить гримасы и ухмыляться, допивая свою бутылку пива, явно забавляясь.

— Не вини меня,  — сказал я, поднимая руки.  — Я предложил тебе совершенно хороший микроперекус.

— Да, но на этикетке был изображен лось,  — запротестовала она.  — Как, по-твоему, я могу приравнять лосятину к чему-то вкусному?

Мы ещё посмеялись и поговорили, еда и напитки закончились. Она сидела тихо, обводя ногтем горлышко своей пивной бутылки, о чем-то думая.

— Так скажи мне кое-что,  — сказала она, улыбаясь мне.  — И будь честен. Когда я разбудила тебя сегодня утром, ты был, ну, ты был довольно возбужден, если мне не изменяет память.

— Ну да,  — сказал я, краснея и потирая затылок.  — Все ещё не совсем оправился от этого маленького фиаско.

— Может быть, но будь честен,  — сказала она, теперь уже спокойно.  — Кто или что тебе снилось?

Я приподнял бровь.

— Что это, правда или вызов?

Она пожала плечами.

— Если хочешь.

Я вздохнул.

— Я буду абсолютно честен. Я не помню. Как только я вот так проснулся, то тут же почти забыл все, о чем мне снилось.

— Какашка ты,  — сказала она, мило надув губки.

— А что, ты надеялась, что это из-за тебя у меня стояк?  — спросил я, глядя ей прямо в глаза.

— Ну, может быть, немного,  — призналась она, опуская глаза в пол.  — Ты должен признать, что это было бы лестно, не так ли?

— Да, я думаю, так и было бы,  — рассмеялся я.  — Ладно, твоя очередь. Правда или вызов?

Она на мгновение посмотрела на меня, и в её глазах блеснуло веселье.

— Посмей.

Мы с ней оба знали, что я не посмею заставить её сделать что-то возмутительное, поскольку слухи быстро разлетелись по кампусу, и кто знает, что может дойти до моих родителей, поэтому она казалась вполне уверенной в своем заявлении.

— Хорошо,  — сказал я, нацепив на лицо маленькую злую улыбку.  — Подними рубашку и покажи мне свой лифчик. Пять секунд.

Теперь её бровь приподнялась, но затем она выглянула из-за высоких растений, чтобы убедиться, что никто не смотрит в нашу сторону. Затем она взялась за низ своей рубашки и подняла его, обнажая передо мной свой бюст. Мои глаза расширились, когда я увидел её грудь — по меркам Северной Америки у нее был размер 38DD, и черный кружевной бюстгальтер, который она носила, заслуживал награды за невероятную работу, которую он проделал, чтобы как-то их удержать.

Затем её глаза расширились, когда я вытащил свой собственный телефон из его скрытого положения у себя на коленях и сфотографировал её обнаженность. Я злобно ухмыльнулся, и она что-то прошептала себе под нос. Пять секунд пролетели слишком быстро, и она опустила рубашку, удивленно глядя на меня.

— Видишь что-нибудь, что тебе нравится?  — дерзко спросила она, обмакивая палец в немного соуса для барбекю, все ещё оставшегося на вощеной бумаге, а затем поднося его ко рту, чтобы пососать, все ещё глядя на меня.

Я сделал глубокий 

вдох и выдохнул.

— Абсолютно. Я ожидал, что ты откажешься.

— Рад, что я этого не сделала?

— О да.  — тяжело произнес я.  — Ты прекрасна, Алекса.

— Что ж, ты говоришь это не в первый раз, поэтому я тебе верю,  — весело сказала она.  — Но ты делаешь это фото в последний момент? Молодец.

— Ты довольно, гм, не стесняешься своего тела?  — спросил я, стараясь, чтобы это прозвучало деликатно.

Она пожала плечами.

— Это всего лишь лифчик. Мои топы от бикини меньше этого, и предполагается, что меня будут видеть в них. Люди здесь так зациклены и подавлены самыми глупыми вещами.

Затем Алекса ухмыльнулась.

— И да, ты сможешь увидеть мой топ от бикини, возможно, сегодня вечером, если мы воспользуемся горячей ванной. Звучит хорошо?

— Э-э, да, звучит заманчиво,  — сказал я, спотыкаясь при мысли о её грудях, прикрытых только крошечным топом бикини.  — У тебя есть сделка.

— Рада это слышать,  — небрежно сказала она, поднимаясь на ноги и поправляя низ своей облегающей рубашки.  — Покажи мне ещё несколько зданий, а потом настанет время встретиться с Карен и Майком. Я хочу, чтобы мои последние два часа были засчитаны.

Я ещё немного показал ей окрестности, и, кроме того, что она держала меня за руку, на протяжении большей части экскурсии не происходило ничего примечательного. Только ближе к концу, за пару минут до того, как мы должны были встретиться с моими родителями, она отклонилась от плана экскурсии. Мы были в здании ботанического факультета, когда она решила посетить одну из теплиц. Она взяла меня за руку и потащила в одно из них, очарованная всей окружающей нас флорой. Это была одна из самых тропических теплиц, и внутри было довольно влажно.

Там тоже не было гостей, кроме нас. Она остановилась под несколькими большими пальмами, повернулась и посмотрела на меня снизу вверх, положив руки мне на грудь. Она тепло улыбнулась мне, её глаза были глубокими и прозрачными.

— Алекс, это был замечательный день,  — мягко сказала она.  — Ты показал мне университет, в который я собираюсь поступить, ты заставлял меня смеяться и развлекал, но больше всего ты был замечателен и добр ко мне. В последнее время я очень нуждалась в этом, и ты не просто моя семья, ты становишься для меня очень хорошим и дорогим другом. Очень быстро. Я хочу и даже нуждаюсь в том, чтобы ты знал, что я ценю это. Так много ценю.

Я улыбнулся и кивнул, стараясь не переминаться нервно с ноги на ногу.

— Я... спасибо, Алекса. Ты тоже стала много значить для меня. И быстро. Я...

Она приложила палец к моим губам, заставляя меня замолчать, все ещё глядя мне в глаза.

— Я привела тебя сюда, потому что скоро у нас будет компания, и постоянно. Я хотела поцеловать тебя в последний раз. Я не знаю, является ли это технически голландским поцелуем, но это выражение моей искренней признательности за то, что ты сделал для меня, а также за то,  

кто ты есть. Вы понимаете, что я имею в виду?

Я кивнул.

— Хорошо,  — сказала она, обнимая меня за плечи.  — Тогда поцелуй меня...

Я не колебался, заключил её в объятия и прижался губами к её губам. Казалось, её тело почти растаяло рядом со мной, и мир исчез, наше существование стало не больше крошечного пространства под пальмой в теплице, но обширнее, чем вся вселенная. Я чувствовал, как наше с ней сердце бьется вместе, затерявшись в вечном мгновении. Потерялся с этой красивой девушкой. Моей подругой и моей тетей. И в тот момент мне действительно было все равно.

•  •  •

Мы смеялись и отлично проводили время, накладывая себе порции еды из различных кастрюль для кипячения, расставленных на нашем круглом столе. Мама, папа и я часто бывали в этом заведении, в то время как Алекса побывала в нескольких подобных ресторанах в Европе, так что мы все чувствовали себя здесь как дома. Казалось, у Алексы был впечатляющий аппетит, когда она была расслаблена и чувствовала себя комфортно, потому что она самостоятельно съела несколько порций говядины, баранины и овощей. Почти уверена, что только мой папа ел больше, чем она, и это было просто для того, чтобы доказать, что он может.

Ближе к концу ужина мама извинилась и вышла в дамскую комнату, а папа встал, чтобы оплатить счет. Воцарилась тишина, пока мы не убедились, что они вне пределов досягаемости, а затем Алекса ухмыльнулась мне, нежно прижав палец к губам.

— Ты уверен, что моя помада и блеск были на месте, когда мы с ними встретились?  — спросила она, нервно хихикая.  — Знаешь, этим поцелуем ты снял с моих губ первоначальное покрытие.

Я ухмыльнулся ей.

— Это от женщины, которая пыталась высосать мои пломбы, когда голландский поцелуй неожиданно превратился во французский.

— Тсс, у тебя нет никаких пломб,  — парировала она.  — И да, этот поцелуй действительно был немного напряженным, не так ли?

Я кивнул.

— Да, так и было. Хорошо, что нам удалось остановиться прямо перед тем, как этот старый профессор пришел проверить свои растения, верно?

Она тихо выдохнула.

— Да. Профессор...

— И я все ещё озадачен тем, как тебе удалось сделать ещё один снимок за это время,  — рассмеялся я.  — Но да, твоя помада была идеальной, как только ты нанесла её повторно. Они даже не взглянули на это во второй раз. Мы довольно хорошо привели себя в порядок.

— Внимание...  — внезапно сказала она, указывая на возвращение моей мамы.

Я вернулся к остаткам своей еды, в то время как Алекса затронула какую-то общую тему, и я кивнул в ответ, даже не взглянув на нее.

— Боже, спаси меня, Алекс,  — воскликнула моя мама, подходя и бросая на меня испепеляющий взгляд.  — В ту минуту, когда мы с твоим отцом выходим из-за стола, ты становишься настоящей глыбой! Неужели ты не можешь развлечь хорошенькую девушку две минуты в одиночестве, не отвлекаясь?

— Прости,  — пробормотал я.

Мама посмотрела на свою сестру.

— Ты уверена, что он просто не бросил 

тебя на территории кампуса и не скрылся в тумане?

Алекса кивнула.

— Он справился просто отлично. Он показал мне здания, где я, вероятно, буду проходить свои курсы, а его ответы были краткими и доходчивыми.

— Спасибо за одобрение, я старался,  — пробормотал я, заработав ласку по голени от её ноги под столом.

Мама вздохнула.

— Клянусь, если бы твой отец был хоть на десятую долю таким тупицей, каким ты показываешь себя среди девушек, я бы никогда не назначила ему второго свидания, какой бы симпатичной ни была его задница.

— А что это с моей задницей?  — спросил папа, подходя, в то время как Алекса хихикала.

Мама наклонила ко мне голову, глядя на него.

— Прекрасный принц просто отлично справился, показав своей тете кампус, а ответы на её вопросы варьировались от кратких до доходчивых.

— Ух ты, хорошая работа,  — поддразнил папа, улыбаясь мне.  — Продолжай в том же духе, и, возможно, мы сможем найти тебе работу в больнице кампуса в качестве анестезиолога.

Теперь Алекса расхохоталась, а моя мама просто закатила глаза от чувства юмора моего отца, которое она терпела более двадцати пяти лет. Я? Я просто сидел там и выглядел недовольным. Теперь это было частью действия, на которое мы с Алексой согласились, чтобы мои родители не узнали, насколько близкими мы становимся.

Мы вышли из ресторана, и Алекса уже собиралась сесть со мной в машину, когда моя мама остановила её, покачав головой.

— Элли, поезжай домой с Майклом, если не возражаешь,  — сказала она, подталкивая её за плечо к отцовскому внедорожнику 4х4.  — Я хочу поговорить с Эмили Пост о том, как составить хорошую компанию.

Алекса посмотрела на меня, прежде чем сесть в машину, и слегка помахала мне рукой, на что я не ответил. Поездка домой состояла из того, что моя мать читала мне лекцию о том, как быть добрее и сговорчивее с моей тетей.

— Я не понимаю,  — проворчала она.  — Вы оба любите языки, вы оба любите политические науки, вы любите антропологию и историю... вы двое должны были бы ладить, как гангстеры.

Я ничего не сказал, а только вздохнул.

— Я почти уверена, что она прилагает усилия, чтобы достучаться до тебя, так в чем же дело?  — спросила она, глядя на меня.  — Она твоя тетя, Алекс, и она гораздо ближе тебе по возрасту, чем к моему, так что тебе должно быть легче. Единственное, что у нас с ней действительно есть общего,  — это общая мать, и мы обе пугающе умны.

— Ну, пока ты скромничаешь по этому поводу,  — съязвил я, стараясь не ухмыляться за рулем.

— Не смей язвить на меня, доктор Хаус,  — предупредила мама, бросив на меня взгляд.  — Меня не волнует, если тебе нужно зайти так далеко, что ты вывернешься наизнанку, с этого момента ты будешь привлекательным и дружелюбным.

— Да...  — вздохнул я.