Анальная мамочка или Гуляет с анальной пробкой Часть 4

Олеся старалась подавить волнение, изо всех сил скрывая свое трудное положение. В тех редких случаях, когда ей удавалось добиться телефонного разговора с сыном, она старалась не выдавать своих чувств и убеждать его в оптимизме с помощью своего красноречия.

— Да, дорогой, скоро все это закончится, — проговорила она, сглотнув комок в горле и снова поднеся трубку к уху. — Суд будет на этой неделе. Наш адвокат сказал, что нашел очень важные доказательства. Не теряй надежды, я обещаю тебе, что все наладится! Что касается денег — не переживай об этом. Я взяла кредит и заняла у подруги; постепенно отдам. Главное — держись!

Больше Олеся ничего не добавила; она слушала печальный голос сына, пытаясь сдержать слезы. Ничто не может быть тяжелее слышать его из следственного изолятора, особенно когда следствие располагает серьезными уликами и ее материнское сердце уже смирилось с мыслью о его виновности. Наконец сын попрощался; в трубке раздались короткие гудки, и Олеся не смогла больше сдерживаться: слезы хлынули из ее усталых глаз. При этом денег все еще было недостаточно для того, чтобы расплатиться с адвокатом перед решающим судебным заседанием.

Даже когда Олеся находилась на задней площадке троллейбуса и отворачивалась от других пассажиров, слезы продолжали давить на нее. Платок уже не справлялся с этой напастью, а глаза так распухли от плача, что любое прикосновение причиняло боль. В глубоком унынии она прошла через знакомый двор и вошла в подъезд многоэтажки; только в лифте попыталась принять беззаботный вид настолько хорошо, насколько могла. Она даже пыталась улыбнуться — лишь бы сохранить единственный источник дохода для покрытия судебных расходов.

Дрожащий палец женщины коснулся кнопки звонка, и она старалась глубоко вдохнуть, но долгое ожидание у двери оставалось без ответа. Нажимая снова и снова, она прижала ухо к двери, надеясь услышать что-то изнутри, но лишь тишина встретила её. В отчаянии Олеся присела на ступеньках и обняла голову руками. Что могло прийти ей в голову? Может быть, выходной день в индустрии развлечений или же беззаботная группа решила больше не снимать с ней, женщиной уже не молодой, получившей за короткое время множество замечаний от режиссера? Пессимистические мысли накатывались одна за другой — оказалось, что даже для столь осуждаемого занятия она непригодна. Одноразовая и никому не нужная особа.

Вдруг двери лифта открылись на этаже позади неё, послышались шаги и та самая входная дверь распахнулась. Олеся даже не сразу осознала, что сегодня ей удастся избежать одного из несчастий; она радостно вскочила и с энтузиазмом вошла в квартиру. Но увиденное лишь усугубило её печаль — квартира оказалась пуста. Из привычного окружения остались только старая мебель и голые стены. Две пожилые женщины в голубых комбинезонах разложили уборочные принадлежности и принялись за работу, а молодой человек оглядел большую комнату, зажал под мышкой запылённую клавиатуру и уже собирался уходить.

— Подождите! — воскликнула Олеся и бросилась за ним. — Вы случайно не знаете, куда они уехали?

— Я? — парень сначала озадаченно поднял брови. — Знаю. А вам это зачем?

— Я, я... — Олеся замялась, бросив взгляд на уборщиц, и произнесла с печалью: — Я как будто работаю здесь. Точнее, работала...

Парень продолжал печатать, но его взгляд выдавал любопытство:

— Вы здесь работаете? Я вас не припоминаю.

Вдруг он достал телефон и быстро набрал сообщение, ловко ведя пальцем по экрану. Через несколько секунд пришел ответ. Он поднял устройство и сравнил лицо женщины с изображением.

— Да, босс подтвердил, — парень высокомерно кивнул головой, — запоминайте: улица Рябиновая, дом...

Олеся была переполнена счастьем; она выскочила из лифта и стремительно направилась к остановке. Ей стало интересно, как незначительная случайность может изменить жизнь человека и насколько это влияет на настроение. Новая квартира находилась всего в получасе езды, и даже если бы парень сейчас собирался туда поехать, Олеся не выдержала бы его медлительности. Для нее было не важно, кем он был: сотрудником этой порностудии или владельцем прибыльной квартиры. Она поймала маршрутку и всю дорогу сидела на иголках, пока водитель терпеливо ждал на каждом светофоре. В голову лезли тревожные мысли, но Олеся старалась их прогнать — эта работа была для нее крайне важна после утреннего разговора с сыном. Нужный дом удалось найти быстро — почему-то ребята предпочитали многоэтажки для своих съемок — ей пришлось подождать несколько минут у подъезда, пока один из жильцов не впустил её внутрь.

Сердце сильно колотилось в груди, когда дверь входа снова медлила с открытием. Она вспомнила о произошедшем полчаса назад; это чуть не лишило Олесю самообладания. Но дверь всё же открылась; в щели показалось настороженное лицо Славика, и только теперь все её переживания остались позади. От облегчения глаза слегка потускнели, а пульс стучал так сильно, что казалось его слышат окружающие. Олеся оказалась в новой студии; она быстро огляделась и составила первое впечатление о том, что новая квартира больше и кажется более уютной.

— Ой, Олесь... — произнес Славик, закрывая дверь за женщиной. — Мы не успели тебя уведомить, в общем...

Парень легким касанием руки на талии провел её в режиссерскую, которая находилась на кухне, но не у самого входа. Эльдар сосредоточенно смотрел на экран монитора и потирал свою аккуратную бородку. Он поднял палец вверх, давая понять, что не желает отвлекаться, а Олеся, уже успокоившись, терпеливо ждала его внимания.

— Извини, Олесь, это моя ошибка,— сказал Эльдар, снимая наушники и поднимаясь с места. — Нам внезапно пришлось сменить локацию. Мы стараемся не оставаться долго в одном месте, чтобы зрителю не надоедал антураж. Но сегодня вышло так, что мы не успели тебя предупредить. В общем, ты всё еще готова?

Женщина улыбнулась и без колебаний кивнула головой, хотя понимала, что студия не слишком ценит её присутствие. Ей было непривычно осознавать, что для каждой новой роли требовалось отдельное согласование. Если в начале её карьеры такая свобода удерживала её в мире развлечений для взрослых, то теперь ей хотелось большей стабильности и гарантированных доходов. Олеся полностью зависела от очередного предложения Эльдара — своего единственного работодателя.

— Отлично! Тогда садись и налей себе кофе,— произнес режиссер снова усаживаясь за пульт и поворачиваясь к женщине.— У меня хорошая новость для тебя: твой ролик из ванной удалось продать на другой платформе.

Олеся затаила дыхание и от волнения провела пальцем по брови; этот жест словно давал ей уверенность.

— Да-да, я понимаю: образ мамочки больше нельзя вернуть назад. Я хотела представить тебя зрителям уже подготовленной, но рынок ставит свои условия. Вот твоя доля — она немного меньше чем обычно, но тоже неплохо за спонтанный проект.

— А что же с моим лицом? — Голос Олеси был полон тревоги. — Все увидят мое лицо?

— Да, анонимность под угрозой, — с легкой улыбкой ответил режиссер, стараясь успокоить ситуацию. — Но тебе все равно придется показать свое лицо. В сериях о мамочке я не собирался скрывать тебя под маской. Почему ты так расстроилась? Успокойся, всё будет в порядке! Я уверен, среди твоих знакомых нет любителей сенсаций.

Эдик резко встал и вышел из кухни, оставив Олесю справляться с её неловким положением. Славик также предпочел уйти, только молчаливый парень у окна бросил на неё сочувствующий взгляд.

— Всё! Я принял решение, — режиссер вернулся так же неожиданно, как и ушёл. — Леся, иди в гримерку; твой образ уже готов. Когда будешь готова, встречаемся здесь с Ксюхой для обсуждения.

Славик одобрительно улыбнулся Олесе и жестом предложил следовать за ним. Он повел её по извивающемуся коридору старого дома. Они прошли мимо открытых дверей с бурной подготовкой внутри. Гримерка оказалась закрыта — такая уж она была, эта черноволосая интровертка. Когда Олеся вошла внутрь, она была удивлена темнотой и беспорядком: комната была завалена вешалками и неразобранными сумками. Ксюша отложила свой телефон, заставила себя улыбнуться и молча протянула Олесе новое белье.

— Мне здесь переодеваться? — осторожно спросила женщина, стараясь избежать грубостей.

Брюнетка тяжело вздохнула, но вместо того чтобы ответить грубо, натужно улыбнулась и кивнула головой. В голове Олеси смешались мысли: внезапный переезд, сильное волнение и новая обстановка вокруг. Эта строгая девушка показалась ей самой приветливой из всех тех, кто мог бы на неё накричать. Женщина без лишних раздумий выполнила указание: сняла платье и повесила его на спинку стула; без стеснения расстегнула бюстгальтер и сняла трусики, а затем одела полученное красное кружевное белье. Трусики казались ей слишком откровенными: густые каштановые кудри выглядывали с боков спереди, а тонкая полоска сзади неприятно впивалась между округлыми ягодицами. Лифчик оказался еще более провокационным: чашечки идеально подходили по размеру, но их ажурный верх был так низко опущен, что соски почти выглядывали наружу.

Олеся колебалась с возражениями, особенно учитывая, что лицо гримерши не выражало сочувствия к ее недовольству. Женщина сначала натянула чулок на одну ногу, прижимая его край к бедру, а затем принялась расправлять второй чулок и с готовностью встала перед девушкой. Каждый из тех, кто считал себя важным звеном в порностудии, оказывал влияние на карьеру Олеси. Ксюша не проявляла особого внимания к начинающей актрисе; молча она усадила её на стул перед зеркалом, аккуратно расчесала волосы и сделала яркий макияж, а затем наклонилась для оценки своей работы в отражении.

— И последний штрих, — произнесла она с энтузиазмом.

Доставая из футляра тонкие позолоченные очки-бутафорки, она двумя руками аккуратно надела их на нос женщины. Только после этого брюнетка вывела Олесю и отвела её к режиссеру. На кухне, которая была гораздо просторнее прежней, уже собрались почти все члены съемочной группы. Режиссер выглядел нетерпеливым и жестом указал свободное место на полу для Олеси. Затем он сел в свое кресло с задумчивым видом.

— Развернись, — сказал Эльдар властно и одновременно мягко.

Олеся повернулась так, чтобы ребята могли оценить её фигуру, прикрытую лишь красной тесемкой. Привычка подчиняться унизительным приказам быстро укоренилась в её сознании.

— Ну что скажете? — поинтересовался суровый режиссер у присутствующих, словно образ Олеси был результатом коллективного творчества.

— По мне так можно снимать; я думал, она выглядит постарше,— заметил незнакомый Олесе молодой человек.

— Антон, тебе подойдёт любая. — Съехидничал Слава. — А мне не очень нравятся такие трусы, нужно было выбрать что-то закрытое. В этих полужопия выглядят не самым лучшим образом.

— Да ты что! — Внезапно вмешался оператор. — В кадре это будет шикарно. Олесь, наклонись, как тогда перед комодом.

Женщина немного замялась — после его шалостей в ванной её повеление могло вызвать смех — но спустя несколько секунд послушно наклонилась, слегка согнув колени.

— Вот видишь, я же говорил, в рабочей позе кожа выглядит отлично! Если кто-то не согласен, давайте поспорим!

— Да ну тебя! — Славик сразу отказался от спора с уверенным оператором.

— Ладно, образ принят, — Эльдар решительно завершил дискуссию громким хлопком, — нам сегодня ещё много снимать, к концу дня мне нужны файлы на монтаж! Итак, оператор и осветитель, подготовьте маленькую спальню. Кто сможет пройти со Олесей по сценарию?

Совершенно одетая Настя молча подняла руку и дождалась окончания обсуждения своих коллег; затем поставила два новых стаканчика перед кофемашиной и терпеливо ждала второго кофе для Олеси. Она провела дебютантку в спальню с небольшой полутораспальной кроватью, где работа уже шла полным ходом. Комната была невелика по размеру, но здесь царил порядок: для беспорядка просто не хватало предметов. Зато света было в избытке — несмотря на ограниченное пространство вокруг стояли высокие штативы с широкими опорами.

— Не обращай внимания на парней,— попросила девушка,— они подбирают свет по твоей коже, чтобы избежать желтизны в кадре. Итак...

Девушка раскрыла помятые страницы и начала читать вслух, беззвучно двигая губами так же как первоклассница.

— В общем, тебе нужно надеть халат. Ксюха дала тебе халат? Ксюха!! Халат сюда, срочно! Ложись на живот и притворись спящей. Антон будет твоим партнером сегодня. Да-да... А, всё просто: он сыграет роль твоего сына, начнет трогать тебя, когда ты будешь спать, потом ты проснешься... бла-бла-бла и в итоге займется с тобой сексом. Поняла?

Олеся кивнула, а девушка передала ей сценарий, быстро устав от чтения. Хотя Настя была неплохой актрисой, любовь к чтению явно не входила в её сильные стороны.

— А куда он меня... это самое?

— Сегодня без анального секса, так что почитай сама, — сказала Настя, допив кофе и покинув спальню.

Олеся устроилась поудобнее на кровати с листами. Всё происходящее вокруг казалось ей спонтанным и не поддавалось логике. Ей приходилось следовать каждой волне событий и выполнять все указания. Она старалась сосредоточиться на тексте; буквы перед глазами плыли, а оператор время от времени просил её поднять голову для настройки камеры. Перед съемкой надо было еще освежиться в душе, и тот факт, что в сцене не планировался анальный секс, немного успокаивал её.

Олеся пыталась сосредоточиться на репликах — читала их несколько раз и шептала свои слова вслух для лучшего запоминания. Даже неудобный лифчик перестал её беспокоить; главное — не подвести режиссера и сохранить эту прибыльную работу. Она даже не заметила, как комната начала заполняться людьми.

— Так-с, — сказал режиссер с громкими восклицаниями при своем появлении, — у нас всё готово? Парни, время — деньги! Сегодня клип должен попасть на монтажный стол! Быстро-быстро-быстро!

Эдик каждый раз сопровождал свои слова резким хлопком, который звучал слишком громко в небольшой комнате. Оператор умел избегать путаницы под ногами, всегда оставаясь позади и дожидаясь инструкций. Антон уже стоял у окна, сложив руки на груди, а остальные время от времени заглядывали внутрь. Всё происходило так быстро, что Олеся успевала лишь кивать в ответ на вопросы режиссера. Даже начало съемок прошло довольно сумбурно: она надела халат и легла животом на кровать, повернув голову к камере. Олеся даже не решалась моргать. Она ощутила, как мужская рука скользнула по её бедру и аккуратно поправила край халата в соответствии с задумкой.

— Да, именно так, в начале съемки ягодицы должны быть немного видны. Все готовы? Камера, мотор!

Сзади она чувствовала шаги и глубокое дыхание.

— Ма-а-м, — прошептал Антон сзади, — ты спишь?

Через мгновение она почувствовала его теплое дыхание на своих открытых бедрах; край халата полностью обнажил её формы. Чтобы создать правдоподобный образ, Антон присел рядом с лицом спящей женщины и стал прислушиваться к её дыханию, а затем улыбнулся в объектив.

— Я давно хотел прижать твою пышную фигуру,— его слова звучали чересчур театрально,— жаль только, что ты редко днем спишь.

Антон положил свои руки на её ягодицы и начал их мягко массировать. У Олеси учащалось дыхание, веки дергались от напряжения, но по сценарию просыпаться было ещё рано. Она лишь позволила себе приоткрыть губы, чтобы подавить чувственный вздох из груди. Мужские руки продолжали ласкать её заднюю часть, сминали её плоть и раздвигали ее в стороны, открывая вид на пульсирующую от возбуждения звёздочку.

— Ох, если бы только мне удалось тебя завести, — снова театрально вздохнул Антон, поднимая большой палец к камере.

Он ловко забрался на кровать, усевшись на бедра женщины, и стал отодвигать её стринги. В кадре появился кончик его члена в презервативе рядом с округлыми формами. Олеся немного приподняла задницу, чтобы облегчить ему задачу. Наконец, Антон упер головку между её бедрами, оперся руками около её плеч и начал надавливать. Олеся ждала момент проникновения, чтобы сыграть свою роль.

— А-а-а-а, что ты делаешь? Слезь с меня немедленно, идиот!

Оператор зафиксировал кадр в момент проникновения, когда член медленно растягивал волосатые края, а затем перевёл фокус на страдальческое лицо Олеси:

— Сынок, так нельзя! Прошу тебя, слезь и найди себе девушку! — актриса выдержала паузу для драматического эффекта и продолжила: — Ну ладно, пусть это будет в первый и последний раз. Но никому не говори об этом!

После этих слов Олеся уже могла полностью погрузиться в страсть; она закричала от того, как партнёр сверху жестоко вбивал своё крупное орудие. В комнате звучали шлепки и густое хлюпанье выделений.

— Стоп! Стоп! — внезапно ворвался Эльдар. — Объясните ей кто-нибудь: нельзя смотреть в камеру! Леся, мы так не закончим! Пожалуйста, не поворачивайся больше к камере! Всё, продолжаем с пятой сцены.

Режиссёр больше не выходил из своего уголка; он встал у зашторенного окна и с серьёзным выражением лица наблюдал за действиями дебютантки. Олеся сама поднялась на четвереньки и как могла выгнула спину так, что её широкие формы выгодно смотрелись на экране камеры. В этой позе она чувствовала всю мощь партнёра: Антон безжалостно вколачивал член в её тело так усердно, что достигал самых чувствительных мест; это приносило ей скорее боль чем удовольствие. Работа и наслаждение оказались несовместимыми вещами.

— Да, мама, я так счастлив, — говорил актер, — я обязательно найду себе подругу, а пока займусь тобой!

Внезапно он вытащил член и протянул его вдоль увлажненной влагалища, прижимая его к неподготовленной узкой дырочке. Олеся испугалась, она рассчитывала на помощь от режиссера, но тот не сказал ни слова. Бугристая головка уже давила на сухую задницу, угрожая проникнуть внутрь и раздвинуть неподготовленный анус, когда Эльдар все-таки остановил съемку.

— Стоп, продолжаем со восьмой сцены!

Олеся уже запуталась в сценарии, заученные реплики вылетели из головы, она посмотрела на своего партнера и только после его напоминания легла на спину и уперла затылок в стену. Только свежая непосредственность действий помогала Олесе избежать провала. Антон устроился на ее груди и она без проблем открыла рот для его члена. Молодой человек насильно загнал голову Олеси, не обращая внимания на ее страдания и кашель.

— Ладно, хватит! — Голос Насти был менее уверенным.

Она посмотрела на Эльдара и после его согласия подошла поближе к занимающимся:

— Оля, можешь его глубже принять? На экране выглядит так, будто ты девственница! Пусть он пройдет в самое горло, научи мальчика искусству любовных утех!

Оператор дал знак готовности и продолжил съемку, а актер снова начал с большей силой засовывать свой член глубоко в рот Олеси. Она покраснела и задыхалась, но старалась не мешать партнеру и не смотреть в объектив камеры. Плоский живот молодого любовника прикасался к ее лицу, когда головка проникала в самое горло; наконец-то парень замедлился и оставил в рту только половину своего члена.

— Ого, мамочка, я просто не могу больше!

Теплая и вязкая жидкость заполнила рот Олеси, разливаясь на ее языке и беспрепятственно стекая в горло. Ей приходилось сосредоточиться только на одном — выдержать все это, не кашлять и не испортить сцену. Олеся аккуратно приоткрыла губы и выпустила избыток спермы, как требовал сценарий. Она даже задержала дыхание, чтобы не проглотить все до капли и оставить побольше для финального кадра. Когда Антон отошел и ушел из кадра, оператор занял его место, а камера запечатлела близким планом лужицу спермы на ее языке и потеки на подбородке. Зазвучал финальный звук.

— Прекрасно! Снято! — Эльдар присел рядом с актрисой и подбадривающим видом протянул ей салфетку. — Ты справилась, самое главное — ничего не бояться! Антон может быть немного грубоватым парнем, но ты отлично справилась!

Настя стояла у двери, будто ее рекомендации имели решающее значение для успеха короткометражного фильма. Режиссер внезапно потерял интерес к новичку, как только получил карты памяти со всех камер. Только Олеся безразлично смотрела в пустоту, она вытерла губы и подбородок от спермы ладонью и потом опустилась на кровать, закрыв глаза. На столе режиссера уже ждал следующий конверт, но его цена уже не имела значения. Пусть самоуважение постепенно тает, пусть эти безумцы зарабатывают на ней, пусть она страдает как объект чужого удовольствия. Пусть.