Встреча на мосту

Огромные часы на стене пропели обычную вечернюю мелодию и в полной тишине принялись отсчитывать десять. К последнему коло — кольному переливу присоединился мягкий голос компьютера, прозву — чавший из кабинета: «динь-дон-дон, поступило сообщение». Мы с мужем переглянулись.

— А это от кого?  — — спросил он и лукаво посмотрел на меня.

— Наверное...  — — я помедлила; сегодня письма и открытки ли — лись нескончаемым потоком: наши друзья поздравляли нас с первой годовщиной свадьбы.  — — От моих родителей.

— Проверим?

Я соскочила с кресла.

— Проверим! Юркнуть в кабинет первой мне не удалось — — опять подвел длинню — щий шлейф накидки, наброшенной поверх моего домашнего трико. За — то я не преминула еще разок погладить белоснежные лепестки лилии, плавающей в специально приобретенном по такому случаю аквариуме. Лилию муж подарил мне сегодня утром, со словами: о, Ярославна, королева моих сердец, позволь вручить тебе Цветок Рассвета, дабы он стал символом наших слившихся в объятиях душ навечно.

Несколько необычная поэзия, но я успела привыкнуть к форме его лирических упражнений. Кстати, меня действительно зовут Ярос — лавна. Не знаю, о чем думали мои родители тридцать лет назад, но имя это закреплено за мной с тех самых пор.

Я угадала: письмо пришло из отчего дома. Я прочла вслух. Мои родители поздравляли нас с годовщиной и желали всяческих благ. А в конце текста стояла приписка от брата: «Будь счастлива, Слава, в твоей запредельной Австралии».

Улыбка осталась на моем лице, но глаза наполнились грустью. Все-таки я чувствовала себя немного виноватой перед братом.

— А парень-то догадался,  — — осторожно заметил мне муж.

Я неопределенно пожала плечами, спрятав за этим движением тя — желый вздох.

— Яра, ведь ты давно хотела мне рассказать, как все нача — лось,  — — напомнил он.

— Пожалуй, самое время,  — — согласилась я, усаживаясь в крес — ло перед компьютером; это было мое любимое место.  — — А началось все в солнечный октябрьский день...

Пролетело лето. Зелень деревьев медленно-медленно перетека — ла в золотые тона, облака ниже и ниже плавали над землей, и чаще и чаще по утрам в окно стучались настырные осенние дожди. Для на — шей семьи прошедшие месяцы стали особо важным периодом в жизни. Володя поступил в институт. Теперь к странному букету профессий — — преподаватель-филолог, экономист-бухгалтер и инженер-програм — мист присоединялся будущий врач, и может быть даже — — хирург, ибо Вовка бредил хирургией едва ли не с детства.

Он окунулся в учебу самозабвенно, так, будто на книжных пол — ках больше не стояли наши любимые Толстой, Кэрролл и Желязны, как будто разом исчезли все видеокассеты и отключился телефон. Его письменный стол был завален теперь анатомическими атласами и ме — дицинскими учебниками, а разговоры за ужином неизменно заканчива — лись бурными мамиными протестами приблизительно такого содержа — ния: «Володя, оставь медицинские темы за порогом кухни! »

И вот в один прекрасный день за ужином воцарилось неожидан — ное спокойствие. Вовка сидел задумавшись, бесцельно созерцая прозрачное небо за окном, и рассеянно гонял вилкой по тарелке одинокую горошину. Чай сопровождался 

тем же романтическим молча — нием до тех пор, пока папа не высказался:

— Сдается мне, молодой человек, сердце ваше начало пошаливать.

Володя дернулся и непонимающе уставился на отца, а папа вся — чески прятал в своих пышных усах хитрющую улыбку. Мама была бо — лее прозаична.

— С девочкой, что ли, познакомился?  — — спросила она.

Вовка вспыхнул до корней волос.

— Да чего вы все! Вам какое дело?

Он одним глотком допил чай, в два шага пересек кухню и скрыл — ся в нашей комнате. Я удивилась про себя: Володя никогда не раз — говаривал с родителями в таком тоне. К счастью, они не обиделись.

Нашим семейным девизом давно стала поговорка — — в тесноте, да не в обиде. Так уж сложилось: отдельная двухкомнатная «Хрущевка» обмену не подлежала, а очередь на расширение, в которой с незапа — мятных времен стоял отец, канула в лету с приходом к власти Ее Беспардонности Коммерции. Поэтому комната у нас с братом всегда была одна на двоих, но чувствовали мы себя в ней вполне ком — фортно. Мы дружили с детства, несмотря на то, что я старше его почти на десять лет. Дружили крепко. Помню, однажды — — Вовке как раз исполнилось девять — — в его присутствии состоялся разговор о моем будущем. Песня для таких случаев обычная: вот выйдешь замуж... Мой братишка слушал, слушал, и вдруг расплакался: не хо — чу, мол, чтобы она куда-то уходила, я с ней уйду. Его еле-еле ус — покоили...

Володя сидел за столом, и вроде бы читал. Я заглянула ему через плечо: анатомический атлас лежал «вверх ногами», а Вовкин взгляд бесцельно гулял по стене, по карандашнице, по стопкам книг и тетрадей.

— Володь,  — — я присела рядом на табурет; он поспешно захлоп — нул учебник, так и не заметив, что держал его в перевернутом ви — де.  — — Как ее зовут?

Он улыбнулся. Первый раз за весь вечер. Отвел взгляд.

— Таня.

Я вдруг как воочию увидала перед собой девушку.

— Она невысокая, черноглазая, с длинными светло-русыми воло — сами?  — — выдала я на одном духу.

Вовка ошарашено уставился на меня.

— Ты откуда знаешь?

— Получается, знаю,  — — бодро ответила я, хотя сама себе уди — вилась.

— У, ведьмочка!  — — он говорил без зла.

Вообще, сей нелицеприятный эпитет в его понимании предназна — чался мне вроде комплимента. Я не претендовала, конечно, на неч — то экстрасенсорное, однако время от времени кое-какие странные мои способности выплывали наружу и, неуправляемые, шокировали окружающих.

— Я права?

— Наверное. Она описала себя приблизительно так,  — — и заме — тив мое недоумение, добавил.  — — Мы разговаривали по компьютеру.

— Это ты до чатов добрался?  — — я была раздосадована; в меди — цинском институте недавно открыли Интернет-класс, но я надеялась, что мой брат догадается использовать компьютеры по их прямому назначению, а не в качестве сомнительного развлечения.

— Чего ты на меня смотришь, будто я на помойку полез!  — — ощетинился Вовка.  — — Чат — — такое же средство коммуникации, как телефон, как твоя электронная почта.  

Разве нет?

— Ладно. Об этом потом. Лучше расскажи-ка, как вы познакоми — лись.

— Я вышел на ее канал, она ответила. Мы поговорили. Она в университете учится, на юридическом,  — — он замялся на секунду.  — — Таня не любит чаты. Говорит, если хочешь познакомиться с челове — ком, надо видеть его глаза. Я с ней согласен! Мы решили встре — титься завтра в шесть вечера на мосту.

— Твоя идея?

— Частично. Место выбрала Таня. Она обожает реки.

— Дерзай,  — — я похлопала брата по плечу.

На первое свое свидание Володя готовился со всей тщательнос — тью, на которую был способен. От посторонней помощи он отказался, и я издали наблюдала за ревностным выбором подходящего галстука и усердной чисткой ботинок. Собирался дождь. Я посоветовала брату взять с собой большой отцовский зонт. Кроме того, мама заставила его надеть плащ вместо куртки.

— Но я сказал Тане, что буду в черной мотоциклетной куртке!  — — из последних сил отбивался Вовка.

Маму переспорить не представлялось возможным.

Как обычно я проводила вечер за компьютером и совершенно по — теряла счет часам. Поэтому, когда вернулся брат, мне показалось, что давным-давно наступила ночь. Он вошел тихо, будто боялся привлечь мое внимание. Затем я услышала недружелюбный скрип шка — фа и смачный шлепок брошенного на стол портмоне. Результаты сви — дания явно оставляли желать лучшего — — решила я и выглянула из-за занавески моего «кабинета».

— Володь, это ты?

— Угу.

Я включила верхний свет. Вовка выглядел мрачнее черной тучи. Заметив мой испытующий взгляд, он выдавил из себя улыбку и раз — вел руками.

— А она не пришла.

Он старался казаться безразличным, а у меня засвербило: что-то здесь не так.

— Ты долго ждал?

— Два часа... Там дождь хлещет. Может быть она решила не ходить под дождем? Как он на это надеялся!

— Разумеется, она решила не ходить под дождем!  — — подхвати — ла я, чтобы как-то его подбодрить.

Он неопределенно передернул плечами и принялся переодеваться в домашнее.

— Слав, а ты бы пошла?  — — неожиданно спросил он.  — — Только честно.

— Ну, к знакомому человеку пошла бы, если пообещала. А в первый раз... не знаю.

— Ты бы пошла,  — — почему-то решил он.  — — Ты обязательная.

— Володь, ты не спеши с выводами. Вы как договорились встре — титься? В шесть на мосту? А насчет одежды?

— Она сказала, что будет в голубой длинной кофте. Или как это называется у вас? Жакет? Полупальто?

— Ясно. А погоду ты учел? Может быть она пришла в плаще с капюшоном и вдобавок под зонтиком. Да ты сам оделся иначе, чем ей расписал! И на каком берегу, позволь спросить, вы должны были встретиться?

Он хлопал глазами. Насчет берега я попала в точку. Видимо, этот момент не оговаривался вообще.

— Вот что, братик. Оставь все до завтра. Выловишь свою Таню во «всемирной паутине», еще раз договоритесь как следует. Скорее всего, вы ждали друг друга в разных местах.

На следующий день, вернувшись с работы, я узнала от мамы, что «у 

Володи сегодня свидание» и что «он придет домой не раньше де — сяти». Про вчерашний эпизод Вовка родителям не сказал. Возможно, они даже не подозревали, что свидание не состоялось вовсе. Мы поужинали втроем и разбрелись к своим дорогим: отец — — к письмен — ному столу проверять тетради, мама — — к телевизору, а я — — к ком — пьютеру.

Вовка явился в девять. Я услышала из коридора его механичес — кое «все нормально», затем в кухне забренчала посуда. Маме он от — вечал односложно, из чего мама сделала вывод, что Вовка погружен в свои чувства, а я — — что встреча опять сорвалась.

На сей раз брат не был расположен к обсуждениям даже со мной и провел вечер у телевизора. Спать ушел рано. Я краем уха слыша — ла, как он ворочается на своем «втором этаже», закутываясь в одеяло.

У нас с братом была двухярусная кровать, сделанная отцом соб — ственноручно пятнадцать лет назад. Когда я закончила школу и пос — тупила в университет, встал вопрос о глобальной перестановке в квартире: родители предложили нам разделить комнату шкафом. В та — ком случае мы лишались отдельных «кабинетов», зато приобретали отдельные «спальни». Мы с Вовкой по — взрослому обсудили предложе — ние и ответили отказом. По нашему мнению лучше было иметь соб — ственный письменный стол и собственную книжную полку. Брат поста — вил лишь одно условие: «Я уже большой, а Слава — — девушка. Поэто — му я буду спать наверху». И вся перестановка свелась к обмену «э — тажами».

Я ложилась в свое обычное время — — около полуночи — — и была удивлена, когда Вовка, свесившись по плечи с верхней полки, шепо — том спросил:

— Слав, ты еще не спишь?

— Нет.

Он спрыгнул вниз и присел возле меня на край кровати. Я вклю — чила ночник.

— Не пришла твоя Таня?

— Может быть она меня просто за нос водит?  — — тяжело выго — ворил он.  — — Мы точно договорились: в семь вечера, на мосту. На самой середине моста. Я был одет точно так, как ей описал. Я да — же домой не заходил после занятий!

Я задумалась. «За нос водит» представлялось самым простым объяснением. Однако, меня это объяснение не устраивало. Мой брат был достаточно чутким и достаточно умным парнем, и не клюнул бы на простую вертихвостку. Я знаю, как и о чем разговаривает моло — дежь в чатах. Володя никогда бы не позволил себе и одного процен — та той болтовни. Раз уж он заочно заинтересовался девушкой, опираясь лишь на одну беседу «по компьютеру», значит девушка то — го стоила.

— Таня утверждает, что вчера прождала меня целый час под проливным дождем,  — — продолжал Вовка.  — — Представляешь, как она обиделась? Я едва упросил меня выслушать! Вроде бы мы и вправду друг друга не заметили... И вот опять.

— Володя,  — — меня вдруг осенило,  — — а про какой мост идет речь?

— Как про какой? Про Старый,  — — он, похоже, струхнул.

— Ты уверен? В черте города три 

моста через Волгу, и два через Тверцу. И по крайней мере два из них называют Старым.

— Ну да,  — — он рассеянно качал головой,  — — правильно... Нет. Слав, я же не болван какой-нибудь! Старый Мост, это Старый Мост!

— Для коренных жителей,  — — возразила я.  — — А для приезжих наши местные названия совсем не так очевидны. Откуда Таня родом?

— Об этом мы не говорили. Но живет она с родителями в микрорайоне Южный, на улице Буденного. Я ей тоже адрес назвал, и телефон дал. Она не звонила?

Вовке никто не звонил. Ни сегодня, ни вчера. А ситуация с его Таней мне меньше и меньше нравилась.

— Володь, есть одна идея,  — — я начала говорить, хотя идея в моей голове вырисовалась не полностью.  — — Завтра запиши ваш раз — говор в лог-журнал и покажи мне.

— Зачем?

— Во — первых, я хочу выяснить, действительно ли твоя таин — ственная знакомая сидит на компьютере в университете. А во-вторых,..

Брат продолжил за меня:

— Хочешь понять по ее репликам, насколько она честная?

— Пожалуй. И не называй это шпионажем. Я исхожу из презумпции невиновности. Он хмыкнул, встал и полез на свой «этаж». Спустя минуты две сверху раздалось:

— Да-а, сестрица, что б я без тебя делал...

Рабочий день выдался на редкость бурный, и когда Вовка воз — ник передо мной из толпы снующих вокруг посетителей, я чуть было не брякнула — — а ты что тут делаешь.

— Слав, я принес,  — — переведя дух, доложил он и потряс дис — кетой.

— Что принес?

— Лог-журнал, как ты сказала. Я на секунду. Дома поговорим. Таня обещала позвонить сегодня после лекции.

И он выскочил из зала.

Ближе к вечеру, оставшись в относительном одиночестве, я просмотрела Володину дискету. Беседа брата и его неуловимой прия — тельницы была похожа больше на обмен короткими информативными письмами, чем на общепринятый чат. Стиль девочки мне понравился. Ее записки были обстоятельны, логичны и в то же время достаточно эмоциональны. Ни единой грамматической ошибки, чего я не могла сказать о Вовкиной писанине, ни единой опечатки, ни единого рече — вого огреха. Несколько странно для второкурсницы с юрфака. С дру — гой стороны, почему бы не предположить, что у Татьяны хорошо раз — вито чувство языка? В остальном ничто не вызвало у меня подозре — ний. Возмущения по поводу второй подряд несостоявшейся встречи выглядели совершенно искренними. Интерес девушки к Володе тем не менее не погас, пожалуй даже усилился. Результатом беседы стало обоюдное замешательство... Оба верили друг другу, и оба не видели объяснений происходящему.

Объяснений, кстати, не было и у меня. Ошибку с местом встре — чи я исключила сразу: в разговоре однозначно определялось — — Старый волжский мост. Время так же устанавливалось четко. И мой брат, и его знакомая на мост приходили — — за брата я могла пору — читься головой, а на порядочность девушки указывали ее записки, моя интуиция и здравый смысл. Назревал парадокс.

— Чего домой не идешь?  — — оторвал меня от 

глубоких размышле — ний голос моего напарника.

Я оглянулась и вдруг выпалила:

— Ты ведь в Южном живешь? Где у вас там улица Буденного? Не знаю, что меня заставило задать этот вопрос. Напарник вытара — щил на меня глаза.

— Первый раз слышу. Зачем тебе?

— Да вот, братишка приятеля нашел. Живет на улице Буденного в Южном.

— Чатились, что ли?  — — усмехнулся мой товарищ по работе, скользнув взглядом по экрану, где висел текст лог-журнала.  — — А твой братишка спросил, из какого города его приятель?

Эту фразу я переваривала всю дорогу до дома. Действительно, микрорайон под название Южный мог быть где угодно. Однако вместо «из какого города» у меня вертелась совершенно сумасшедшая мысль, которую я даже боялась озвучить для себя в словах. Перевернув вверх дном все телефонные справочники и убедившись, что никакой улицы Буденного в микрорайоне Южный не было и нет, я набралась наглости и послала запрос на домашний электронный ящик админис — тратора университетского Интернет — класса. Мы знали друг друга по работе, но никогда до сего момента не общались на отвлеченные те — мы. А я просила ни много ни мало узнать, кто работал вчера на компьютере с таким-то номером.

Второе письмо я послала своей приятельнице-студентке с эко — номфака с просьбой отыскать среди юристов второго курса девочку по имени Таня — — черноглазую, с длинными русыми волосами.

Ответ от подружки я получила в этот же день. Она относи — тельно мягко высказала мне все, что думает о моем «задании», и ничего конструктивного сообщать не собиралась.

А вот университетский коллега дал мне исчерпывающую информа — цию на основании электронного журнала регистрации посещений. На компьютере с таким-то номером работали... Ниже приводился список из двадцати имен и фамилий, и ни одной Татьяны с юрфака там не значилось.

По телефону Вовкина Таня так и не позвонила. Однако на сле — дующий день брат примчался домой как на крыльях и кинулся к мое — му компьютеру.

— Слав, запусти мне что-нибудь графическое, пожалуйста!  — — вы бы видели, каким счастьем горели его глаза.  — — Она прислала фото!

Отсканированная фотография идеальным качеством не отличалась, однако позволяла рассмотреть общие черты запечатленной на ней де — вушки. Я отметила про себя, что представляла Таню именно такой. Стройная, широколицая; глаза большие, темные; длинные распущен — ные волосы. Она стояла во весь рост на фоне белой, будто ледяной, стены. Изображение было мелким, и в деталях рассмотреть лицо Татьяны, мне не удалось.

Я ничего не сказала брату о моих расследованиях. Решила так: если я выясню, что Таня — — чей-то изощренный обман, я представлю Володе неоспоримые доказательства. Если обмана нет, какой смыл вообще сбивать с толку парня?

На мою просьбу принести еще одну запись беседы, Вовка отве — тил с неохотой. Похоже, классическая фраза «я сам обманываться рад», относилась теперь и к моему брату. Но файл я получила, и немедленно перепро — верила все сетевые адреса. Результат оказался тот же: по данным лог-журнала «Таня» вела беседу из университетского Интернет-клас — 

са, а по данным моего коллеги, на указанном компьютере в тот день вообще никто не работал.

Я оказалась в тупике. Ложь была налицо, а физика лжи никак не укладывалась в здравый смысл.

Мой напарник, наблюдавший мои труды уже два дня, решил все-таки вмешаться.

— Отлавливаешь братанова собеседника?...  — — он заглянул на экран.  — — О, да это девушка!

— Ладно, помолчи. Я тебе ничего не говорила,  — — отрезала я, чтобы тема «девушки» не получила развития.  — — Видишь, что творит — ся...

И я поведала ему о своей проблеме. Он выслушал, почесал ма — кушку и изрек:

— А трейсертом хосты проверяла? Я призналась, что не про-

веряла и немедленно исправила промах. Полученная картина за-

дачу не решила. Напротив, выставила целый частокол вопросов. Если верить отчету трейсерта, сигнал срывался на полпути и не во — зобновлялся нигде. Тем не менее, ответ приходил из этого самого «нигде». И не только ответ, но и электронное письмо.

Мы с компьютером мучили друг друга на протяжении трех часов внерабочего времени. Наконец, я решила ретироваться и продолжить войну с IP-адресами завтра. Однако прежде, чем отправиться домой, я еще раз вызвала на экран фотографию Татьяны. Я не имела ника — кой определенной цели, просто задумавшись рассматривала красивое юное лицо. Вот передо мной портрет человека, запечатленный на обычной фотопленке, перенесенный на фотобумагу, а затем пропущен — ный через хитроумный аппарат и преобразованный в набор нулей и единиц. Но по какому-то странному стечению обстоятельств эта схе — ма нулей и единиц, оттранслированная машиной, живет человеческой жизнью. Я смотрю на экран, и вижу красивую девушку с большими, чуть-чуть грустными глазами. Мне начинает казаться, будто я слы — шу ее дыхание и мысли. Она думает о своем будущем. О том, какой узор нарисует на ледяной глыбе, поднимающейся за спиной, и с кем она нарисует этот узор.

Ледяная глыба — — открытый лист судьбы, узор — — жизненный путь. Я немилостиво одернула свое воображение. Занесло же в фан — тастические пущи! Однако, когда я обратила отрезвленный взор на фото, мое воображение потребовало извинений. За спиной Татьяны действительно виднелась стена изо льда, исчерченная от земли до высоты ее плеча замысловатыми линиями и абсолютно гладкая выше. Я начала лихорадочно вспоминать, какому народу могут принадлежать столь оригинальные традиции, и тут обнаружила еще одну стран — ность. Девушка была одета в легкое голубое платье с коротким ру — кавом, что никак не сочеталось с окружавшим ее холодным пейзажем. Что это? Бутафория? Или?..

И я изменила тактику.

Отодвинулась от стола, расслабилась и начала слушать себя. Что мне подсказывала интуиция?

Другой мост?... Другой город?...

Как это говорилось у детективов? Отбрось все очевидное, и ос — тавшееся, каким бы оно ни было, и есть правда. Я собралась с ду — хом и выбрала самое невероятное из всего невозможного.

Вычислить электронный адрес компьютера, находящегося вне на — шего существования? Нет. Эту задачу я перед собой не ставила. Я должна была каким-то образом создать такие условия, чтобы сигнал прошел туда и вернулся 

с ответом. И пусть Таня спокойно живет на улице Буденного в своем городе, так похожем и непохожем на наш. Придет время, Вовка отыщет к ней путь. А я направила всю свою во — лю на поиск иного Моста.

Это было необъяснимое, чудное чувство. Я ощущала, как моя мысль движется вслед за незримым импульсом по банальным медным проводам, меняет направления, замедляет и ускоряет бег и вдруг отрывается в пустоту. Миг, один лишь миг — — как целая жизнь. И вновь текут медные и алюминиевые провода. Развилки, спайки; пото — ки, широкие как бурная река, и потоки, крошечные, как ленивый осенний ручей. Ротор. Вихрь. Бешено вращается диск. Огромный электронный мир сведен к двум объектам: ноль и единица. А на экран ложатся буквы, складываются в слова. Единица и Ноль. Да и Нет. Правда и Ложь. И абстракция обретает форму...

Я вздрогнула. На моем экране светилось:

«— — Привет! Ты откуда? »

Я судорожно развернула к себе монитор второго компьютера, где ползла диагностика, поступающая из университета. Машина, к которой я формально обращалась, была отключена. Я выпрямилась, стараясь сбить налетевшее волнение. Пальцы легли на клавиатуру: «Я стою на другом конце моста. Я — — Ярославна. А ты? » Пауза. Как сама Вечность. «Прекрасное имя... А я — — Тарас».

Я перевела взгляд на экран. «Желаю тебе счастья, Слава, в твоей запредельной Австралии». Да, Тарас, пожалуй, прав: брат до — гадался, что мое путешествие на другой край земли на самом деле было путешествием куда в более далекие просторы. Австралия — — это для моих родителей, друзей, коллег. А на самом деле я нашла тот мост, который пока не удалось отыскать Володе и его подруге Татьяне. Впрочем, они молоды, у них еще все впереди.

— Электроника электроникой, но на дорогу-то между мирами ты встала собственной персоной!  — — глаза Тараса пылали любопытством.  — — Нет, не надо теорий.

А я как раз собиралась начать математическое изложение гипо — тезы, которая стала действительностью до того, как получила ста — тус гипотезы.

— Я наизусть уже знаю и о Путях между Мирами, и о бесконеч — ном движении несчетного множества Миров в одной общей структуре, и о неизбежных различиях эволюционных процессов отдельно взятого Мира в сравнении с другими. Тебе пора писать фантастику, ведь в реальность твоих идей все равно никто не поверит!

— Если бы ты не поверил в реальность моих идей, мы не встре — тились бы никогда. Чтобы найти свой мост, нужно быть как минимум романтиком.

— Вот как? Ты же всегда говоришь, что ты приземленный мате — матик.

— А разве интуиция не есть высшее проявление логики?

Тарас поднял обе руки.

— Сдаюсь. Но временно. У меня остался один вопрос. По пово — ду твоего брата. Почему ты не рассказала ему о Мостах? Ты же мог — ла, в принципе, показать ему дорогу в Мир Татьяны.

Я выпрямилась.

— Могла. И не показала. Потому что свой Мост человек должен найти сам. И Владимир когда-нибудь найдет. А кроме того...  — — я 

перебралась к мужу на колени и ласково погладила его жесткий тем — но-коричневый гребень над переносицей,  — — на другом конце Моста встречаются разные сюрпризы. Признайся, когда я прислала тебе свою фотографию, ты целую неделю считал, что я тебя разыгрываю, правда?

Он засмеялся.

— А ты что подумала, когда рассмотрела мое фото?

— Я подумала, что это твоя проба на роль Хищника. Жаль, здесь этот фильм не создали. Тебе бы понравилось.

— Сниматься в кино мне бы понравилось? Ну, нет! Лучше я ос — танусь компьютерщиком. С тобой.

Часы в гостиной начали отбивать полночь. Он подхватил меня на руки и нежно прижал к себе. Два сердца в огромной груди застуча — ли чаще.

— Начинается наш новый год, моя королева,  — — прошептал муж мне на ухо. Я горячо обняла самого дорогого моего человека. Он понес меня в спальню, шурша по каменному полу чешуей мощного хвоста, а шлейф моей накидки, касаясь стен, вторил ему звенящими переливами. Может быть кому-то мой выбор покажется нелепым. Мо — жет быть некоторые друзья Тараса так и не простят ему, что он променял свободную холостяцкую жизнь на союз с женщиной, у ко — торой нет даже золотистого гребня. Может быть. Но мы благодарны судьбе за нашу встречу на Мосту.

Март 1998