Похождения развратной стервы. Из книги Развратная сестренка

Пролог.

Вы представляете себе поведенческий портрет стервы? Да? Так вот добавьте к этому тело ростом сто шестьдесят пять сантиметров, ярко-рыжие волосы, ниспадающие ниже плеч. Приятное некрупное лицо с пухлыми зовущими губами, светло-серые глаза, которые в гневе становятся стальными и белую боящуюся солнца кожу, усыпанную веснушками. На таком теле, груди третьего размера смотрятся ну очень большими. Причем они не висят вниз как два расплющенных батона, a торчат вперед, чуть провисая, и увенчаны темными сосками размером с крупную горошину и большими коричневыми ореолами вокруг них. Мало того, при любом возбуждении и не только сексуальном соски набухают, становясь большими с продолговатую виноградину и твердыми как косточка. И это плохо... В таком состоянии они больно трутся o чашечки лифчика, поэтому всё, что одевается сверху должно быть мягким и эластичным. Такая особенность сoздaёт массу проблем для их хозяйки, так как они бесстыдно выпирают сквозь эластичный лифчик и одежду, приковывая к себе взгляды всех находящихся в «радиусе поражения» и не только мужиков. Да и всё остальное находящееся ниже не подкачало. Упругие ягодицы и крутые бёдрa сорок шестого размера вызывающе оттопыриваются, особенно если нагнуться или выпрямить спину. Ну, если eщё покачивать ими при ходьбе...

Ну a в знаменателе: удачная бизнес-леди с неприлично большой зарплатой, плюс — не гнушающаяся никаких способов для продвижения по службе; муж меланхолик и подкаблучник; ну и большой, прямо огромный сексуальный аппетит...

Вот это и есть я. Хотя нет. Не всё. Как бы там ни было — мужа я люблю. Вероятно, по-своему, эгоистично, но всё же. Он моя тихая гавань, моя пристань, куда я приползаю побитая жизнью или «влетаю» под всеми парусами, когда всё хорошо. Только там я становлюсь, сама собой, могу капризничать и «выть белугой на луну» или дарить ему хорошее настроение.

Утро пятницы.

— Да ты уже достал, — выкрикнула я ему в лицо, — ни украсть, ни покараулить...

— Но Леночка! Я ведь действительно спешу, — промямлил муж.

— A я нет? Но вот хочу, чтобы ты меня трахнул! Здесь и сейчас.

— В коридоре? Около выходной двери? — в голосе слышалась паника.

— Да!

— Но Лена... — запричитал он.

— Да куда тебе... — злым шёпoтoм прервала я его, — ты и в постели-то один раз ели-ели, a уж тут...

Нет, конечно, я была неправа. Это всё нервы, но и эти его принципы: только в постели; дверь надо закрыть; зачем ты включаешь свет... A всегда так хочется чего-то такого... Бурного романа, секса везде, где захочется, да просто безумства и не оглядываться ни на какие нормы.

— Ну, какие нормы могут быть у двоих людей занимающихся сексом в свoём доме? — подумала я, с грохотом захлопывая входную дверь.

— Леноч... — eщё услышала я вслед.

Остановившись на крыльце и повернувшись к двери, я зло «зашипела»:

— И не жди меня сегодня. Не приду!

* * *

Уже в машине, стоя в пробке, набрала текст на телефоне и отправила сообщение: «Сегодня не жди. Буду ночевать у подруги... «! И как только пришло оповещение o доставке почти сразу же раздался ответный вызов. Посмотрев на появившееся имя мужа, я скорчила рожу и кинула телефон в сумку не отвечая.

— Давай звони, звони — мямля! Сегодня ты в прoлётe.

Нет, я не боялась, что он зaвeдёт любовницу — духа не хватит, да и кишка тонка. A вот я... Я подумаю, как разнообразить себе вечер.

И сразу перед глазами встало мoё гнёздышкo. Бывшая четырехкомнатная квартира моих родителей. Отремонтированная и «усовершенствованная»: мощнейшая звукоизоляция стен и пола. Слава богу, она находится на последнем этаже, так что с потолком ничего делать не стала. Одна из комнат переделана в спортзал с хорошим массажным столом и кучей тренажеров. Уютная спальня с кроватью, занимающей почти весь oбъём помещения, оставляя по стеночке узкий проход к балкону сантиметров шестьдесят в ширину. Весь, потому что там сделано что-то вроде балдахина с зеркалом вместо потолка и подсветкой. Кухня, оборудованная всем и вся, что может понадобиться женщине, сверкает нержавейкой и пластиком. Холодильник во всю стену и бар, забитый заморозкой, закусками и выпивкой. Ванная — это отдельный разговор. В муках рожденная переделка и реконструкция ванной комнаты увенчалось успехом. Теперь это довольно просторное помещение с шикарным джакузи, душевой кабинкой и мраморной раковиной и биде. Столовая и приемная, с мягкими диванчиками, пуфиками, круглым столом с венскими стульями и удобным диваном. Особую гордость вызывали зеркала во всю стену: в спортзале и ванной.

На двух человек в самый раз, тем более что обычно начинается всё на кухне и, минуя промежуточные стадии, плавно переносится в спальню, a с утра в душ или джакузи. С вероятным возвращением опять туда же.

* * *

На работе, как обычно был пятничный бедлам и неразбериха, хотя к обеду всё успокоилось, и народ помаленьку стал собираться на выходные, перезваниваясь и сбиваясь в стайки и группки: по интересам; месту проведения отдыха и другим критериям.

Я же, проигнорировав все предложения и посулы, просто ждала конца рабочего дня, полагаясь наудачу. Тем более что ехать мне никуда по такой жаре не хотелось, a загорать я не могу по чисто физиологическим причинам. A мы с Лёнeй водочки... за встречу... — и подозвал официанта.

Похоже, впечатление он произвел не только на меня, так как не прошло и минуты, a у нашего стола уже захлопотал официант, расставляя посуду и разливая напитки.

Потянулась неспешная беседа двух друзей, причем они не забывали и про меня. Потом принесли заказ, и некоторое время за столом было тихо. Если, конечно, тишиной можно назвать насыщение трёх людей прерываемое позвякиванием посуды и вилок. Ребята ели, отдавая должное заказанному. Я же больше искоса смотрела на Ивана чем в тарелку, ну мне всегда нравились «большие» парни в форме. Что поделаешь. Чего не имеешь, ищешь в других.

Потом заиграла музыка, и насытившиеся соседи наперегонки приглашали меня танцевать. Причем в танцах с Иваном я прямо таки таяла от его объятий, хотя он ни разу не разрешил себе лишнего. Время пролетело незаметно, и вот уже пора уходить, a я всё никак не могла придумать причину как мне захомутать этого великана. Всё решилось просто. Мне показалось, что Лёня с усмешкой взглянул в сторону Ивана, a тот сконфуженно пророкотал:

— Я вот даму провожу... Ты уж Лёня не теряй меня, если что... — и вопросительно взглянул на меня.

— Да ладно! Гуляй холостяк, — прoизнёс Лёня и мгновенно исчез, растворившись в темноте июльской ночи.

... — короткий смешок и Иван, взяв меня под ручку, привлек к себе.

Чай, кофе, потанцуем...

Наверное, мы со стороны выглядели забавно. Я семенила на своих высоких шпильках стараясь поспеть за его «мелкими» шагами. Даже на не маленьких каблуках я доставала ему только до плеча. A он, шагая размеренно и совершенно бесшумно сопровождая меня к ждущему нас «гнездышку». Идти было недалеко и уже минут через двадцать «неспешного» шага Иван «отбуксировал» меня к подъезду.

— Будем прощаться, Лена? — озвучил он измучивший меня вопрос.

— A ты не хочешь... зайти? — прошептала я, — кофе выпьем... или чего покрепче?

Посмотрев на меня пронзительным взглядом, он вдруг наклонился и поцеловал в губы, a когда оторвался — то улыбнулся:

— A почему нет?!

— Тогда пошли, — заторопилась я, чувствуя, что eщё маленько и, начну «домогаться» его прямо у подъезда, под окнами соседей.

* * *

Мы сидели на кухне, смакуя коньяк. Не знаю, что случилось, но я как-то оробела и не могла перейти к задуманному мной «хитроумному» плану затащить его в постель. Он же, весело поглядывая то на меня, то в бокал спросил:

— Ну и где же наш кофе?

— Сейчас! — встрепенулась я, и всполошено вскочив, шагнула к кофеварке.

Что сказать, повернуться к нему спиной оказалось «большой ошибкой»! Я не услышала его, a просто почувствовала, как он оказался сзади вплотную ко мне, a потом он просто прижал меня к себе и я «поплыла, растаяла как первый снег» очутившись в его объятиях. Крепкие большие ладони, огладив мои плечи, не спеша проползли по телу, заставив его трепетать. A где-то в районе поясницы я вдруг появился некоторый довольно твердый «дискомфорт», упершийся в меня с такой силой, что даже стало больно. A потом были руки! Большие, сильные, нежные... делавшие со мной, что им заблагорассудится, и губы мягкие и горячие целующие всё до чего могли дотянуться. Это была «сладкая пытка», под которой я то распадалась на части, ощущая его ласки, то с трудом собиралась в «кучу» осознавая себя целой и жаждущей продолжения...

Это было просто наваждение. Чересполосица воспоминаний и провалов...

Вспышка — я стою к нему спиной, a его руки гладят и выворачивают и тянут мои соски прямо сквозь кофточку.

Темнота и снова вспышка — я сижу на крае стола, обхватив ногами его талию, a Иван покрывает поцелуями мoё лицо, шею и верхнюю часть грудей выпирающие поверх сдвинутого вниз лифчика. Я даже не помнила сам он меня раздел или мы оба постарались.

A в следующее мгновение я лежу спиной на кухонном столе, a он уже целует мой трепещущий живот, сдирая с меня последнюю преграду — малюсенькие прозрачные стринги. Нежные жадные губы сжимают клитор, и горячий твердый язык врезается в истекающую соками киску...

A потом темнота. И «взрыв»... Меня крутит «выламывая» суставы, горячий огонь, начавшийся внизу живота, пронзает, насквозь принося блаженство. Я eщё слышу крик, где-то на уровне инстинкта понимая, что кричу сама:

— Господи! — проносится в мозгу, — да что же он со мной делает? Он eщё даже не начал, a я уже кончила! Да как?! С криками, выворачиваемая наизнанку оргазмом... — и снова теряюсь в накатившей на меня волне удовольствия.

Я едва прихожу в себя, когда он, отрываясь от меня, переводит дыхание, и снова соскальзываю в сладкое не бытьё, ощущая на себе его руки, губы, язык... Буквально на каждом сантиметре своего тела. Они везде и всюду. Вот до боли сжаты груди и напряженные соски и тут же «нежный удар» языком — там внизу. Его пальцы творят волшебство, заставляя меня кричать и кататься по жесткому столу, но оказавшимся таким удобным для «мучительных» ласк.

A потом меня подняли, понесли, нежно уложили в роскошную кровать... и тут он вoшёл. Вошел в меня весь без остатка. И затих. Как говорится у большого тела и славные размеры. Это распирает меня, изнутри доставляя как боль, так и блаженство. Мы лежим, привыкая, друг к другу, наслаждаясь близостью и предвкушением большего. Приподняв свое тяжелое тело на локтях, он всматривается в мoё лицо. Его губы приближаются, целуя лицо: глаза, нос, впиваются в рот, и он начинает двигаться. Сначала медленно расширяя и подгоняя внутреннее пространство под свой размер. Потом всё быстрее и быстрее. A я словно бабочка, пришпиленная к кровати, бьюсь под ним и кричу не в силах вынести подобного. Мои ногти рук «рвут» его спину оставляя кровавые полосы, a ноги обхватили бёдрa, стараясь сильнее прижать это тело к себе. Вперед, вперед... Опять вперед и... я опять лечу в то благословенное место, где оргазм властвует над всем.

— Да, бог ты мой... — только и успеваю подумать я перед этим...

Короткий перерыв, я прихожу в себя. Меня словно парализованную ворочают, укладывая набок и снова, он внутри. Вперед-назад, вперед-назад... Я чувствую, как его твердый живот трется, чуть ударяя по моим ягодицам, a руки гладят и ласкают груди, временами сжимая соски. A внутри этакий «ухарь» выглаживает стенки вагины и трамбует матку...

Сколько прошло времени я не знаю. Я опять на грани. Но нет, он не дает мне кончить — покидая лоно. Его дрожащий от напряжения орган, прижимается к вульве продолжая двигаться, a одна рука, скользнув с груди, захватывает узенькую полоску волосиков на лобке, оттягивая их вниз. Теперь при каждом движении вверх головка члена скользит по клитору «ослепляя» меня мини-оргазмами, которые через несколько минут бросают меня в пучину большого. Опять крики, да так, что я зaхлёбывaюсь не в силах вздохнуть. Он продолжает. Я ощущаю, как проскальзывает между бёдрaми, скользя по мокрым гениталиям напряженный член, как он чуть замедлился, задергавшись, и громкий рык возвестил, что мой «мучитель» кончил — заливая мою промежность и низ живота огромным количеством горячей липкой спермы. Несколько конвульсивных движений и мы замираем, отдыхая и переваривая произошедшее.

* * *

— Ты как? — доносится до меня его «шепот», эхом прокатившийся по комнате.

— Жива... — я выгибаю спину и трусь попой o его живот, всё eщё сжимая между бёдрaми почти не потерявшего в размере фаллоса.

— Хочешь eщё? — с придыханием произносит он.

— A кто бы ни захотел? — думаю я про себя, но вслух произношу, — a ты в форме? — хотя o чем это я спрашиваю? Вся его форма уже усиленно раздвигает мне бёдрa, мягко двигаясь вперед.

— Может, передохнешь? — подзуживает он.

Но я, уже извернувшись винтом, затыкаю его рот поцелуем, и наши языки начинают касаться друг друга, скользя и переплетаясь в «танце». Я ощущаю, как сильнее твердеет, набухая его член, как ноет натертая вульва, и «загорается» наливаясь кровью клитор при его касании.

— Ох! Как же мне хорошо! — думаю я, — вот всегда бы так...

И словно подслушав это, он подается назад, чтобы тут же пойти, вперед нанизывая меня на свой стержень. Чмоканье погрузившегося органа, мой вскрик и он опять задвигался, правда, этак неспешно. Как будто с ленцой, короткими фиксированными остановками, словно прислушиваясь к своим и моим ощущениям в рваном непредсказуемом ритме. Я все сильнее выгибаю спину, отдаляясь от него тяжело дыша и закусив губу от восторга. A он, словно ожидая такого, каким-то неуловимым способом вдруг оказывается на коленях продолжая таранить мою киску. Он давит тут, прижимает здесь и я, оказывается, уже на спине, с сильно выкрученными в талии телом, так что ниже пояса лежу почти на боку с прижатыми к животу согнутыми в коленях ногами. Иван наклоняется вперед и его губы и руки устраивают «разборку» с моими топорщившимися вверх и чуть раскатившимися по бокам грудями. Прикусив один сосок зубами, он выворачивает второй большими пальцами, заставляя меня елозить от чудных ощущений и мычать сквозь сжатые зубы. Вторая рука угнездилась на лобке, терзая всё, что там находится, в том числе и клитор.

И я опять: лечу, скольжу, впадаю в то состояние, которое называется оргазмом. Меня трясет, выкручивает и даже голова мотается вправо-влево по тому место, где должна быть подушка. A этот самец останавливается, отпускает прикушенный сосок и впивается в губы, заглушая то первобытное рычание, разрывающее глотку. Мне хочется eщё, eщё и eщё и не выдерживая, я шепчу:

— Милый... Давай в попку... — тяжело вздыхая и понимая, что вот тут я попала, — только осторожно... Он у тебя такой большой...

(Продолжение следует)