Твоя слабость. Часть 2: Наваждение

В холле гостиницы никого нет. Понятно, что Катя с остальными уже прибыли. Денис уехал сразу, как только я забрала рюкзак из машины.

На ресепшене мне объясняют, как добраться до моего номера и я с удовольствием тащу свой зад туда. Катька шныряет по комнате голая. Кожа еще не обсохла после душа. Я кидаю свой рюкзак на кровать и пытаюсь поймать Катю.

— Сначала купаться.

— Один поцелуй, — лукаво выпрашиваю я.

И тут она становится в одну из моих любимых поз — ноги на ширине плеч, руки упираются в бедра, и смотрит на меня так, что я понимаю, спорить бесполезно.

— Как хочешь, — я поднимаю свое платье двумя руками и снимаю его через голову. Остаюсь стоять полностью голая. Разворачиваюсь и иду в комнату, которая должна оказаться ванной. В теле истома, но я заряжаюсь на то, что от душа мне полегчает. Сегодня первая вечеринка, знакомство, коктейли, и сон в кровати...

Я мокну под струями горячей воды, и как бы ни старалась отвлечься, его образ у меня перед глазами. Рука сама тянется в пах, пальцы нащупывают губки и разводят их. A там, бляха-муха, озеро в честь Дениса.

— Сука. Гребаный пиздец. Пиздец! Блядь, — раз за разом смываю все. Спешу от того, что знала, что так и будет. Когда между пальцами наконец перестает скользить мое возбуждение, опираюсь руками o кафельную стену и закрываю глаза. И, конечно, у меня перед глазами не Катя, a один человек из прошлого. Рука сама тянется с животу, поглаживая татуировку справа от пупка — мой личный тотем от воспоминаний o нем. Только он не рассчитан на то, что я его еще когда-либо встречу, тем более заговорю. Вспоминаю, как прошлась по его лицу языком и пытаюсь выловить тот момент, когда мой кончик языка коснулся его губ.

Чувствуя, что ногти начинают впиваться в кожу на животе, ударяю стену ладонью и, наконец, начинаю мыться.

По кровати разбросаны, наверно, все Катькины вещи. Она сама, красуясь перед зеркалом, замирает, рассматривая меня в отражении.

— Краснючаяяяя. Уснула там, что ли?

— Пересчитывала цветочки на плитках, — улыбаюсь я.

— Девчонки хотят взять что-то типа интервью, как говорится, по горячим следам. «Как доехали», «чего ждем от соревнований» и тому подобное. Я успела сказать, что ты не будешь участвовать. Видела бы ты, как они расстроились. В общем, если успеешь быстренько собраться, пойдем вместе.

— Во сколько у нас вечеринка? — спрашиваю я, разыскивая свои трусики в неразобранной сумке.

— В десять. Так что, в принципе, успеем еще перекусить.

— Может лучше придумаем что-то поприятнее интервью? — мне не очень хочется отвечать на вопросы местных танцоров, так же, как и вообще выходить из номера. Но по тому, насколько вырядилась Катя понятно, что ей-то как раз и охота выйти на променад. Моя надежда на мааааленький оргазм тает на глазах.

— Если подождешь еще немного, — она делает несколько шагов в мою сторону и становится рядом, покрывая мое плечо и шею меленькими поцелуями, — будет нечто фееричное.

— Беги, повеселись, a я спокойненько соберусь.

Она почти добралась рукой к моей промежности, но резко отстранилась и лукаво заулыбалась.

— Я могу надеяться на то, что ты не будешь здесь заниматься самодеятельностью?

Я открыла рот, понимая, что как раз об этом и задумывалась.

— Позвони мне, как будешь готова, — быстро целует на прощание и убегает.

Я натягиваю трусики и намеренно поднимаю их чуть выше, чтобы ткань врезалась в клитор. Меня обдает жаром от самого лона до кончиков пальцев — вспоминаю шибари и то, как Денис умело им воспользовался, завязав узел прямо на клиторе. И, как сильно я кончила через несколько секунд после того, как он это сделал. При том, что должна была терпеть. Но нить так терлась. И это чувство его теплых, грубых пальцев на коже, совсем рядом с тем местом, откуда, казалось, только лава не шла — настолько там было горячо.

И как я чуть не кончила во время пирсинга в том самом месте. Засмущала мастера до красных ушей.

Если бы он сейчас опять оказался между моих ног с этими своими ловкими пальцами.

Нет, не он, a Катя.

Черт бы его побрал!

Сбрасываю полотенце, рассматривая свое отражение в зеркале на шкафу-купе. Можно ведь просто коснуться сережки там внизу и все. Сжать ee и немного освободиться от наваждения.

Меня прерывает стук в дверь. Заворачиваюсь в катькин халатик и плетусь к двери. Приоткрываю ee достаточно для того, чтобы увидеть, кто за ней стоит; заставляю себя поглубже вдохнуть. Упираясь правой рукой в дверной косяк, стоит Денис. Сама накликала — сама разбирайся.

— Чего тебе?

— Больше, чем ты можешь себе представить и наверняка больше, чем можешь вытерпеть.

Даже из-за двери чувствую запах алкоголя, которым он, видимо, заливался, пока я принимала душ и пыталась представить его между моих ног. Денис тянется ко мне левой рукой и берет за влажную прядь волос. Наклоняется и одновременно подносит ee к своему лицу, вдыхает запах.

— Мне нужно больше, Ксюля.

Я крепко держусь за ручку на двери, в надежде, что смогу удержать ee, если он вдруг попытается зайти в номер.

— У меня в номере нет алкоголя. За большим — двигай в бар, — знаю, что он не o том говорил, но эта тема для нас слишком опасна.

Закрывает глаза, a я пытаюсь понемногу прикрыть дверь.

Когда открывает их, его взгляд, тот самый, после которого обычно следовало нечто невероятно приятное, крышесносное. У меня вырывается вздох. Настолько хорошо я помню, как было с ним. Так сильно, как только могу, я толкаю дверь, кручу замок изнутри и приваливаюсь к двери спиной. Сползаю по ней вниз и, уже не в силах остановиться, лезу к себе в трусики, сжимаю и тру клитор, ласкаю себя, не сдерживая стонов и воспоминаний o том самом взгляде, который только что видела.

— Открой! Открой Ксюш! Открой, прошу, — постепенно его крик за дверью сходит на простую речь. Он перестает стучать одновременно с тем, как я кончаю. И, прежде, чем успеваю сообразить, что делаю, выкрикиваю его имя вместе с самыми отборными ругательствами.

Обессиленно дышу. Слышу, как бьется мое сердце везде — в ушах, под кожей и каждой моей клеткой.

Я обещала себе не поддаваться. Обещала, что не позволю этому разрушить себя. Но получилось совсем наоборот — я разрушаюсь без него и всего того, что было между нами было.

За дверью тихо. Но у меня нет ни малейшего желания проверить ушел ли он.