Дело было в стройотряде aka Первый раз как это было Часть 1

Это произошло в середине восьмидесятых, когда я, успешно завершив второй курс института, отправился на летние каникулы в студенческий стройотряд. Мы занимались строительством школы в удаленном сибирском поселке. Это место находилось в глухой тайге на берегу большой реки, которая служила единственным транспортным путем к Большой земле. На строительство школы выделили группу из десяти человек, и мы почти три дня плыли на теплоходе, прежде чем добрались до нашего назначения. Поселок — это громко сказано; там было всего около тридцати полуразрушенных домов, которые предстали перед нашим взором. Население было немногочисленным — человек сто с небольшим числом, в основном это были безработные алкоголики и бывшие заключенные, осевшие здесь потому что им некуда было уехать. Они думали оставаться ненадолго, но потом прижились и остались навсегда, работая на лесозаготовках или подрабатывая разными способами.

Нас разместили в каком-то сарае, который был переделан под барак. Спали мы на нары, а удобства находились на улице за углом. В качестве душевой у нас была большая металлическая бочка, установленная на деревянных опорах выше человеческого роста; туда заливали воду и нагревали её солнцем так, что можно было в конце дня принять душ в импровизированной кабинке под бочкой, обтянутой полиэтиленовой пленкой. Посмотреть на голые тела моющихся парней не представлялось возможным — это меня сильно огорчало. Мне всегда нравилось наблюдать за красивыми голыми мужскими телами; это возбуждало меня невероятно. Наблюдая за такими парнями, я представлял их потом в своих безумных эротических фантазиях и мастурбировал. Я делал это много и часто — каждый день или даже несколько раз за раз. Гормоны били в голову и не давали покоя. Примерно к шестнадцати годам я понял, что отличаюсь от других: меня тянуло к парням, девушки же совсем не интересовали меня. В то время приходилось держать свои чувства глубоко скрытыми; если бы кто-то узнал об этом — мне грозили серьезные неприятности из-за статьи Уголовного Кодекса, чего я очень боялся.

Однако несмотря на страхи у меня уже был настоящий секс с моим лучшим другом Витькой Прыгановым — очень симпатичным юношей, которого я сильно любил. Я соблазнил его и стал пассивным партнером; секс с ним приносил мне безумное наслаждение, а затем я прокручивал эти моменты в голове во страшно извращенных эротических фантазиях и снова мастурбировал. После этого случая Витька как-то изменился и стал немного сторониться меня; однако он никому ничего не рассказал о нашем опыте и со временем этот случай забылся, а наши дружеские отношения восстановились.

Я был довольно застенчивым мальчиком из интеллигентной семьи. С детства от меня требовали быть лучшим и добиваться успехов во всем. Поэтому я учился на отлично в школе и успешно продолжал обучение в университете. Занимался спортом и посещал разные кружки. Однако у меня были серьезные трудности с общением; я был замкнутым и часто испытывал затруднения при контакте с другими людьми, что приводило к неловкости. Родители считали, что я совершенно не готов к взрослой жизни, поэтому настояли на том, чтобы я отправился в строительный отряд, чтобы научиться самостоятельности. Но как говорится: «В тихом омуте черти водятся». С детства мне очень хотелось быть «плохим мальчиком», то есть делать то, что было запрещено или не одобрялось родителями. Однако боясь их разочаровать и огорчить, все это происходило втайне от них.

В девятом классе я начал тайком курить. Сделать так, чтобы родители и учителя ничего не заподозрили, было для меня настоящей проблемой, но мне удалось успешно ее решить без лишних подозрений. В десятом классе несколько раз я выпивал с друзьями, но об этом тоже никто не узнал, кроме самих друзей. Поэтому когда родители решили отправить меня в стройотряд, я немного порадовался этому предложению и затем словно нехотя согласился. Я рассчитывал провести эти два месяца на свободе без их контроля и как сейчас говорят — «оторваться по полной».

Я выглядел как «мальчик-одуванчик»: блондин с длинными вьющимися волосами до плеч — так тогда модно носили среди молодежи — с тонкими правильными чертами лица и большими серыми глазами. Мой рост составлял около восьмидесяти сантиметров; у меня было спортивное телосложение благодаря занятиям легкой атлетикой в школе на протяжении нескольких лет. Широкие плечи, накачанные руки, хорошо развитая грудь с большими ореолами сосков, достаточно узкая талия, крепкие округлые ягодицы и длинные стройные ноги — всё это сочеталось с тонкими пальцами на руках и ногах при узких ладонях и ступнях.

Из тех мест, где обычно растут волосы у мужчин, они появлялись только под мышками и на лобке; остальная часть тела была покрыта прозрачным белесоватым пухом. В этом возрасте я уже брился иногда — примерно раз в неделю — чтобы убрать несколько волосков на подбородке, которые начали расти как «козлиная борода». На верхней губе у меня красовались нежные юношеские усики — ни разу не тронутые бритвой — представляющие собой белый длинный пух.

Я всегда считал своё тело привлекательным и красивым. Оно нравилось не только мне, но и окружающим. Чтобы усилить этот эффект, я загорал, получая ровный коричневый оттенок без ожогов, который прекрасно контрастировал с моими белыми волосами и серыми глазами. Каждое лето я много времени проводил на солнце, загорая совершенно голым в уединённых местах. Я наслаждался этим временем, погружаясь в эротические фантазии и мастурбируя. После нескольких таких сессий моя кожа приобретала приятный цвет кофе с молоком, а следы от плавок оставались незаметными.

Природа щедро одарила меня крупными яицами, которые иногда вызывали дискомфорт из-за своей тяжести и склонности к свободному движению. Они могли вывалиться из плавок в самый неподходящий момент — будь то тренировка или просто времяпрепровождение дома на диване, что часто вызывало у меня неловкость. У меня был член средней длины, но довольно толстый и идеально прямой. Крайняя плоть полностью закрывала головку, образуя мясистую «пипочку». Когда он становился erect, лишь верхняя часть розовой головки выглядывала наружу, и чтобы её полностью обнажить, требовалось сильно оттянуть крайнюю плоть.

Мне нравилась эта особенность моего тела, и я любил "играть" с ней в уединении. В целом же я был молодым пассивным гомосексуалом и подсознательно искал приключений для своего юношеского тела.

Этот инцидент произошел после того, как мы проработали на стройке около месяца. С нами трудились двое бывших заключенных средних лет — Ворон и Гвоздь, которые занимались укладкой полов. Они практически не общались с нами и всегда держались в стороне вдвоем. По слухам, у них были несколько ходок в зону; весной они вышли на свободу и остались в этом поселке на лето, чтобы заработать деньги для поездки на Большую землю. Оба были в татуировках, говорили на жаргоне уголовников и не привлекали к себе особого внимания.

Однажды Ворон, старший из них и более заметный в тюремной иерархии, начал ходить по стройке и спрашивать всех подряд, не видели ли они его часы. Он где-то их потерял и искал повсюду, роясь в строительном мусоре. Я, как и остальные ребята, не придал этому значения и продолжал свою работу. Спустя некоторое время он подошел ко мне и начал копаться в мусоре вокруг меня, снова спрашивая о своих часах. Я ответил ему, что ничего не видел и занимаюсь своими делами.

Внезапно он громко произнес:

— Ах ты, крыса! Это ты у меня их украл?

Я испугался и взглянул вниз с лестницы, на которой работал. Они стояли вместе с Гвоздем рядом с моими инструментами и смотрели на часы, которые выглядывали из-под ручки ножовки. Я даже не мог предположить, как они там оказались; ножовку я взял минут десять назад, но тогда ничего необычного не замечал. Позже я осознал, что они специально подбросили мне эти часы.

— Да не брал я твои часы,— ответил я ему,— зачем они мне нужны? У меня свои есть.

Однако вскоре началось представление — это я понял позже; всё происходящее было разыграно по ролям...

Два бывших заключённых пришли ко мне с обвинениями в краже. Я испытал сильный страх, побледнел, а руки начали дрожать. В тот момент я понял, что попал в неприятную ситуацию и попытался замять этот инцидент, предложив им свои часы и деньги в качестве компенсации. Это оказалось моей роковой ошибкой. Они сразу успокоились и сказали прийти к ним вечером после работы, когда все будут спать, чтобы спокойно обсудить недоразумение. Со стороны это выглядело несколько наигранно, но я этого не заметил из-за страха. Я продолжил работать до вечера, постепенно успокаиваясь и надеясь на благополучное разрешение ситуации — ну отдам я им свои часы. Жалко, конечно, но главное было отвязаться от них.

Вечером после работы мы все поужинали и усталые пошли спать в барак. Я лёг вместе со всеми, и когда ребята заснули, тихонько оделся и направился к бывшим зэкам. Они жили на краю посёлка в довольно большой бане, переделанной под жильё, рядом с заброшенным полураспавшимся домом. Подойдя к ним, я заметил свет в окне бани; зайдя в предбанник, постучал в дверь.

— Открыто! — раздалось изнутри. Я снял ботинки, открыл дверь и вошёл босиком.

— Ну что, крыса, пришёл? — зло произнёс Ворон. Они сидели за столом и ужинали; на столе стояла открытая бутылка водки.

— Заходи, садись, рассказывай чем рассчитываться будешь,— ехидно добавил Гвоздь.

— Давайте мужики, я отдам вам свои часы или деньги,— смущенно ответил я.

— Нет, крыса, этого мало. За такое убивают; а он пытается откупиться деньгами,— проговорил Ворон с ухмылкой; они оба начали смеяться.

— У меня больше ничего нет, — сказал я в растерянности.

— Да ладно, ничего нет? А твой рот, а твоя задница! Обслужишь нас, и мы в расчете, — хитро произнес Гвоздь.

— Вы что, мужики? — испуганно закричал я, осознавая их намерения изнасиловать меня, и бросился к двери. Гвоздь одним прыжком догнал меня, схватил за шиворот и силой швырнул на кровать. Ворон подскочил и с размаху дал мне крепкую пощечину. Моя левая щека загорелась от боли, и из глаз полетели искры.

— Ты что, собирался бежать? — зло спросил Ворон и снова ударил меня по лицу. У меня потемнело в глазах, сердце ушло в пятки, слезы хлынули из глаз. Я дрожал всем телом и жалобно начал умолять их:

— Не бейте меня, я все сделаю! Пожалуйста!

— Так-то оно лучше, — промолвил Ворон. — Только попробуй дернуться – я тебе все ребра переломаю! Если будешь слушаться, ничего с тобой не случится; пойдешь спать в свой барак! Ты понял?

— Понял, — ответил я жалобно сквозь всхлипывания.

— На колени! — властно приказал Ворон. Я послушно опустился на колени.

— Руки за спину! И не смей трогать руками что-либо; тронешь – морду разобью. Я убрал руки за спину.

— Ползи сюда! — он указал место перед собой. Я пополз на коленях к нему, и моя голова оказалась напротив его ширинки.

— Ближе! — сказал он, расстегнул штаны и спустил их вместе с трусами ниже колен. Из трусов вывалился длинный член. Голова его болталась чуть выше колен; на ней было много густой белой смазки, уже засохшей и скатившейся в комочки темного бордового цвета; она была узкой и острой. Я подумал про себя: «Как такой длинный член может помещаться у него в трусах?»

— Прикажи мне полировать его головку губами, но не трогать зубами, а то ударю по зубам! — сказал он строго. Я осторожно взял его член в рот губами. В нос проник запах мочи и смазки. Начал аккуратно вылизывать застывшую смазку и обсасывать головку языком, чтобы не задеть зубами. Он застонал:

— Молодец, лизни как следует. Я стал еще более старательно лизать и посасывать головку. Он крепко схватил меня за волосы и начал направлять мои движения, всё глубже засовывая свой член в мой рот. Когда он проталкивал член слишком далеко, я начинал давиться и пытался освободиться, но он держал меня крепко и не позволял отстраниться от него. Его движения были медленными, а в рот он мне засовывал лишь половину члена, так что я привык и стало даже приятно.

— Вот какой старательный! — сказал он и вытащил член из моего рта. — Посмотри, Гвоздь, как отполировал, дай ему в рот, пусть тоже полирует. Гвоздь подошел ко мне, расстегнул штаны и вывалил передо мной свой член. Когда я увидел его член, я просто испугался. Он был, конечно, не такой длинный, как у Ворона, но он был очень толстый; кроме того, вокруг головки было шесть шаров, и из-за этого головка напоминала огромную грушу.

— Открывай пасть! — приказал Гвоздь. — Шире открывай. Я разинул рот насколько смог; он схватил меня за волосы и с силой запихал мне в рот свой член. Член тоже был не мыт и весь в смазке, но облизывать языком его было сложно потому что член занимал всю мою ротовую полость и я боялся задеть его зубами.

— Соси как следует! — крикнул на меня Гвоздь; он схватил меня за волосы и начал ещё глубже запихивать член. Я сразу начал давиться, но Гвоздь не отпускал меня, и из глаз пошли слёзы. Но я боялся, что если буду плохо сосать, то Гвоздь начнёт меня бить, поэтому старался изо всех сил. Я сосал хуй Гвоздя и ревел всхлипывая.

— Ладно, Гвоздь, хватит его пока, научим, он отлично сосать будет, — сказал Ворон. Гвоздь отпустил меня и вытащил изо рта член. Посмотрел на него и сказал:

— Смотри, все равно отлично оправился, старался.

— Ну что, теперь готовься, сейчас мы тебя будем ебать. Раздевайся, тряпки свои вон в тот угол брось, — распорядился Ворон. Я пошёл в угол и стал раздеваться. Снял рабочую куртку и штаны, и положил на пол, оставшись в одних трусах. Мне вдруг стало как-то стыдно раздеваться перед заключенными догола.

— Эй, ты чего там застрял? — окликнул меня Ворон, — Снимай трусы и бегом сюда! Он показал пальцем на середину бани, где бросил какую-то грязную тряпку. Я стянул с себя трусы и с замиранием сердца подошёл и встал на середину комнаты. С одной стороны, я был в предвкушении того, что меня сейчас будут трахать, мне это очень нравилось и я об этом мечтал. С другой стороны, я боялся заков и боялся размеров их членов, боялся того, что мне будет очень больно.

— Руки за спину, и не вздумай их оттуда убрать без разрешения! — скомандовал Ворон, — Нагнись-ка. Я убрал руки за спину и нагнулся. Ворон подошел и надавил мне рукой на спину:

— Ниже, покажи-ка, что там у тебя! Я расставил широко ноги, прогнул спину и слегка напрягся, выставив напоказ Ворону свои загоревшие упругие ягодицы и малиновую, слегка набухшую дырочку. — Смотри-ка, Гвоздь, какая классная жопа! — воскликнул Ворон, — Ты целка? — спросил он меня.

— Да! — ответил я, испугавшись, что они узнают, что у меня был секс с моим другом.

- Ну, вот и здорово! Теперь разрушим. Колючка! Присунь-ка ему сначала за щеку! - сказал Ворон. Колючка подошел ко мне, ухватил меня крепко за волосы и повернул мою голову в сторону.

- Рот открой шире! - приказал он. Я широко раскрыл рот, и он вставил свой член туда. Я начал снова сосать, двигая языком вдоль ствола. Он застонал от удовольствия. Ворон подошел и плюнул мне в задницу, точно попав в дырочку, после чего начал своим членом размазывать слюну между ягодицами. Затем он плюнул аппетитно еще раз, и я почувствовал, как его харчок стекает у меня по промежности на мошонку и капает на пол. Он взял меня за запястья, приставил член к моей дырочке и начал медленно, но сильно давить, проникая внутрь. Я почувствовал, как его член расширяет мою дырочку, ощутил, как внутрь проникла залупа, и член двинулся дальше, проникнув глубоко, он наткнулся на какое-то препятствие. Мне стало больно, я замычал с членом во рту, сильно выгнул спину и отклячил задницу, и Ворон, что-то во мне растянув, провалился глубоко внутрь, так что я почувствовал, как его яйца шлепнули меня по заднице. Он постоял несколько мгновений и начал меня трахать, постепенно увеличивая темп. Я ощутил, как во мне движется его длинная палка и мне стало очень приятно, я расслабился и стал активнее сосать. Мой член напрягся и встал, залупа наполовину выскочила из крайней плоти, он болтался ...

 

 

вместе с яйцами и шлепался о низ моего живота в такт движениям Ворона. А Ворон каждый раз выходил из меня полностью, а затем с силой загонял член в меня так, что его яйца аппетитно шлепались об мою задницу. Баню наполнил громкий звук шлепков и моего чмокания. У меня наступило блаженство, волны наслаждения распространялись от дырочки к яйцам, к члену, по спине и у меня начали сжиматься соски. Я испытывал сильное возбуждение, пальцами ног я сжимал и разжимал тряпку, на которой стоял, выгибал спину и подмахивал Ворону, пытаясь глубже насадиться на его член, а когда он его мне засаживал, крутил вокруг него задницей как последняя блядь. Я с громким чмоканием сосал член Колючки, пытаясь заглотить его огромную залупу.

- Посмотри, Ворон, а голубому это нравится, вот как он кивает! - воскликнул Гвоздь.

- Да отвратительный попался, нужно его хорошо наказать, - ответил Ворон и усилил темп. Я почувствовал, что он кончает, по его телу пробежала судорога, он глубоко вошел в меня своим членом, запыхтел и остановился, прижавшись бедрами к моей заднице.

- Я кончил, Гвоздь, теперь ты давай,- прохрипел он. И они оба вытащили из меня свои члены, а я так и остался стоять раком. Гвоздь подошел к моей заднице, а Ворон сказал:

- Ну, ты классно ебешься, голубой! Только ты сегодня грязноватый, придется языком все отполировать. Он подошел к моему лицу и я увидел, что уже немного опавший его член был всем вымазан в моей грязи. Она была размазана толстым слоем по залупе и длинными прожилками вдоль всего ствола, а с залупы свисала большая капля спермы, похожая на слюну. Запах грязи ударил меня в нос и я отвернул голову. Ворон схватил меня больно за волосы, повернул мою голову к своему члену и злобно прикрикнул:

- Быстро, пидор, рот открыл шире! Всё вылижешь и обсосешь на чисто! И только хоть каплю урона на пол, весь ебальник разобью! Я открыл широко рот, и он мне туда всунул свой грязный член. Я начал его сосать. Было противно. В нос ударил запах грязи и спермы, во рту стало горько, но я так боялся, что он начнет меня бить, что послушно стал обсасывать и вылизывать его член. А Гвоздь подошел сзади, схватил меня за руки, уперся членом в мое отверстие и резко вставил мне в задницу. Мне показалось, что он разорвал мое зад, меня пронзила сильная боль, я заплакал и задергался, но они держали меня крепко. Гвоздь ебал меня, не останавливаясь, он вынимал член из моей задницы, затем с силой загонял до упора. Шары вокруг его залупы рвали мне отверстие и катались внутри меня. Рвущая боль постепенно притупилась, но не проходила, а наоборот усилилась и становилась приятной. Гвоздь специально начал тыкать своим огромным толстым членом в разные стороны, чтобы причинить мне больше боли. Но эта боль была какая-то волшебная, через некоторое время мне самому захотелось, чтобы было еще больнее. Мой член снова встал, он опять шлепал меня по животу в такт движениям Гвоздя, я начал ему подмахивать, выгибаться, крутиться. Мне хотелось схватить рукой свой член и начать его дрочить, но запястья мои крепко держал Гвоздь. Я начал с наслаждением сосать член Ворона, уже не ощущая неприятного вкуса и запаха. Тепло от моей задницы потекло к яйцам, вдоль члена к головке, и с конца начала капать на пол сперма. Меня ебли в задницу огромным толстым членом, я сосал другой член весь обмазанный моим говном, и испытывал такое наслаждение, что непрерывно кончал, и сперма с моей залупы брызгала ко мне на живот, на бедра. Из моей задницы текла сперма и слизь, перемешанные с говном и стекая по яйцам, капали на пол.

— Посмотри, Гвоздь, как горячо он возбудился! Ох, у него уже пошло, давай-ка поддай ему ещё в задницу! — воскликнул Ворон. Гвоздь ускорил темп, меня охватило какое-то блаженство, я извивался, помогая Гвоздю и насаживаясь жопой на его член, как можно глубже, я с громким чмоканием сосал член Ворона, и мне хотелось ещё и ещё. Наконец Гвоздь разрядился в меня и замер. Ворон достал свой член из моего рта, он был чистый, и на нем блестела моя слюна.

— Вот молодец-то, какой классно отполировал, прямо до блеска,— воскликнул Ворон,— Давай ему Гвоздь, пусть и тебе полирнет. Сам Ворон пошёл и сел за стол. Гвоздь подошёл ко мне спереди, его член тоже был вымазан в говне, но не так сильно как у Ворона, на нем больше было спермы, перемешанной с говном, которая попала Гвоздю на мошонку и капала с его яиц. Я взял в рот член и начал полировать, потом вылизал ему яйца. Когда я закончил, Гвоздь спросил:

— Ну как тебе, пидорок, понравилось?

— Очень,— искренне ответил я. Весь рот, губы и щеки у меня были вымазаны в говне и в сперме, с моего члена свисала большая «сопля», весь низ живота был мокрый, а дырочка была настолько растянута, что зияла, не закрываясь, и из неё капала сперма, перемешанная с говном.

— Отдохни, пидорок, вот там в углу у двери покури,— сказал Гвоздь и пошёл к столу. Я пошел в угол, взял из кармана куртки сигареты и спички, зажег одну и присел на корточки, опершись спиной о стену. Они налили себе водочки и выпили. Потом Ворон взял третий стакан, налил в него доверху водки и протянул мне:

— Ха, педик, глотни, легче станет! Я опрокинул стопку водки одним махом и поставил стакан рядом. Внутри начала разливаться приятное тепло, голова немного закружилась, и стало очень умиротворенно. Заключенные обсуждали петухов и меня. Я осознал, что на зоне я был бы самым классным петухом, таких как я они еще не встречали. Слушая их, я задремал. Меня разбудил крик Ворона:

— Эй, педик, ты что, уснул? Иди сюда, сейчас еще раз тебя отымем, но теперь без поблажек, по-взрослому! Я поднялся, подошел и встал на тряпку, положив руки за спину и наклонившись как можно сильнее, бесстыдно выставив зад, открыл зияющую дыру и повернул голову в сторону. Ворон подошел и засунул мне в рот свой член, взяв меня за волосы, а Гвоздь сзади с силой воткнул свой член мне в задницу до самых яиц, но уже не было больно. И они начали меня трахать. Ворон начал трахать меня в горло, глубоко засовывая свой член мне в глотку. Меня начало тошнить, я захрипел и пытался вырваться, но он держал меня очень крепко и медленно, но уверенно насаживал меня на свой член. Из глаз у меня потекли слезы, изо рта текли слюни, я икал и всхлипывал, не мог дышать. Но он продолжал трахать меня в рот, только приказав:

— Шире раскрой пасть, малыш, глотай хуй и плачь громче — легче будет! Я плакал навзрыд, как ребенок, из глаз текли слезы, из носа сопли, а изо рта слюни, и все это стекало на пол по подбородку. Каждое движение члена в моем горле сопровождалось громким хлюпаньем и хрипом. Стало легче, я начал привыкать к его ритму и задерживать дыхание, когда его член глубоко проникал мне в глотку. Я старался заглотить его как можно глубже и расслаблял мышцы. Я чувствовал, как Гвоздь своим членом рвет мою задницу, он специально при каждом движении менял угол, чтобы ударить в стенку кишки или разорвать мою дырку. Из дырки текла слизь, смешанная с калом и спермой, она стекала по промежности мне на мошонку и капала с нее на тряпку. В слизи были мои ягодицы, лобок и яйца Гвоздя и даже его бедра. При его движениях раздавался громкий чавкающий звук, а его бедра и яйца громко шлепали меня по ягодицам. Шарики на его члене катались внутри моей задницы и вызывали сильное возбуждение, и я начал испытывать сильное удовольствие. Из моего члена снова потекла сперма, стало очень приятно, я расслабился и отдался наслаждению. В этот раз меня трахали очень долго, мне показалось, что не меньше получаса. Наконец, Ворон резко ускорил темп, и я понял, что он кончает. Он засунул член глубоко в мое горло, так что его яйца сильно прижались к моей щеке, его затрясло, он захрипел, и в горло брызнула теплая струя спермы. Несколько секунд он постоял, а потом вытащил член из горла, но оставил во рту, и я начал его облизывать и отсасывать. Член у него обмяк, и он вытащил его у меня изо рта.

— Молодец, ты справился! Все вокруг теряют голову, многие кричат, вырываются и даже блевотят, но немногие способны это вынести. Со временем станет легче,...

— Как-то по-домашнему сказал он, пошёл к столу и налил себе водки. Гвоздь продолжал мучить меня, я очень устал, ноги затекли от того, что стоял на коленях, мне было тяжело удерживать равновесие. Как только он закончил, мои ноги подкосились и я упал на колени. Он подошёл ко мне и подставил свой член для «обслуживания». Из последних сил я облизал его член, лобок, мошонку и бедра и остался на коленях, не в состоянии двинуться. Он схватил меня за волосы и поднял мою голову вверх. Моё лицо было испачкано грязью и семенем. Слюни стекали с подбородка, глаза были красные от слёз.

— Смотри-ка, Ворон, какой замечательный парень теперь у нас! — воскликнул Гвоздь. — Ну как тебе сегодня понравилось?

— Да, понравилось,— тихо ответил я с искренностью.

— Отлично! Теперь это будет у тебя каждую ночь. А сейчас иди спать; помоешься завтра утром. Возьми свою тряпку и устройся в своём уголке, постели её и ложись,— сказал он и вернулся к Ворону за стол.

Я взял тряпку под собой; она была вся мокрая от слюней и других веществ. Было противно её брать не то что спать на ней; но делать было нечего — я боялся им возражать. Я положил тряпку в углу у двери, лег на неё и мгновенно уснул.

Я проснулся от того, что кто-то стоял рядом со мной и пинал босой ногой по голой попе. Я сел на тряпке — надо мной стоял Гвоздь в одних трусах.

— Вставай, придурок, уже утро, тебе в барак пора, пока там не проснулись, — произнес он. — Собирай свои вещи. В предбаннике стоит ведро с водой. Пойди на улицу и помойся. Ведро оставь там. И вечером мы тебя снова ждем. Только попробуй не прийти — достанем из-под земли. Ты понял?

— Понял, — тихо ответил я, схватил свою одежду и вышел в предбанник. В углу стояло старое ведро с водой. Я взял его и направился на улицу. Солнце уже взошло, я огляделся по сторонам, опасаясь, что кто-то увидит меня голым рядом с домами бывших заключенных. Но вокруг никого не было, только раннее жаркое летнее утро. Щеки и горло сильно болели, как при ангине; во рту остался неприятный вкус. Я начал умываться: смывал слюни, сопли и грязь, долго полоскал рот в надежде избавиться от горечи. Обмыл грудь, живот и остальные части тела. Когда начал подмываться, то обнаружил огромное отверстие вместо привычного места; три пальца проходили свободно внутрь, а когда я их вставил — вообще ничего не почувствовал; всё словно онемело. Я испугался того, что так может остаться навсегда; но затем подумал: это не должно быть так — они сильно растянули меня; со временем всё должно зажить. Остатки воды из ведра я вылил на себя и вытёрся трусами до суха; положив их в карман штанов решил пойти без них пока что — в бараке надену чистые. Оделся я быстро и не стал обуваться: ноги были мокрыми и грязными; босиком пошёл обратно в барак с ботинками в руках.

Вернувшись в барак пока все ещё спали, я быстро переоделся в новые трусы, затем пошёл помыть ноги и вернулся к постели притворившись спящим. Через полчаса все проснулись и начали умываться перед завтраком; никто не заметил моего отсутствия ночью. Работа шла тяжело: всё валилось из рук. Позже на стройку пришли Ворон и Гвоздь; делали вид будто ничего не произошло и как будто меня нет рядом тоже. Однако почему-то каждый раз когда они проходили мимо меня начинала появляться сильная эрекция. Весь день мне было немного плохо: горло болело сильно и ощущалась ноющая боль в том самом месте — оно так и не закрылось окончательно; мне приходилось ходить слегка расставив ноги чтобы облегчить дискомфорт.

Весь день я размышлял над тем, что мне делать вечером - идти или не ходить. Отказаться от похода было страшно, я опасался встречи с преступниками, а защитить меня было некому, даже начальства не было рядом. К тому же, если бы я обратился за помощью к кому-то, мне пришлось бы рассказать о происшедшем со мной ночью, а это было невозможно. Идти тоже пугало, я не знал, что они еще могут придумать и как будут обращаться со мной. С другой стороны, хоть они и причинили мне физическую боль, так избивают всех гомосексуалистов в тюрьме, в итоге они не причинили мне больше вреда за исключением пары сильных ударов и поврежденного горла и задницы как следствие моей пассивной роли. Удовольствие и наслаждение от этой ночи были просто неописуемыми, ведь по большому счету все это очень понравилось. Просто если посмотреть на это с другой стороны - меня вынудили сделать это обстоятельства, и ничего ужасного не произошло. Им нужно было разрядиться от длительного воздержания, они увидели во мне гомосексуальные наклонности и помогли реализовать их полностью. Я просто стал наяву тем, кем раньше был только в своих фантазиях. Все стало на свои места, я понял, что я пассивный гомосексуалист, и мне доставляет удовольствие, когда меня жестко насилуют, как в тюрьме. К концу дня я решил, что пойду вечером к ним обязательно, плюнуть на все, пусть насилуют сколько хотят, а я буду получать удовольствие. Прошлой ночью я же все это вытерпел, хуже уже не будет, ну избьют пару раз и спокойно лягут спать. Только потом я понял, как жестоко ошибался.

После ужина я направился в душ, тщательно умывшись. Я заметил, что моя дырочка немного уменьшилась, но все еще оставалась открытой и пропускала два пальца, хотя боли уже не было. Я оделся и пошел в туалет с намерением очистить кишечник, зная, как подобные ситуации решают бывшие заключенные. Однако, сколько бы я ни старался на толчке, ничего не происходило, и вскоре я отправился спать вместе со всеми.

Когда все уснули, я осторожно поднялся, переоделся и вышел на улицу. Зашел за наш барак, разделся и снял трусы — они мне не понадобились там, куда я собирался идти — а затем надел штаны прямо на голое тело. Я вернулся обратно в барак аккуратно, положил трусы в рюкзак, взял с собой полотенце и оставил обувь внутри. Босиком осторожно вышел на улицу. На улице уже стемнело. Я закурил сигарету и направился через огороды к бане. Мое сердце колотилось от волнения; чувствовал какой-то зуд внизу живота — мой член стал твердым и упирался в штаны. Я дрожал от возбуждения, но настойчиво продолжал искать новые приключения для своей многострадальной задницы.