Отказали тормоза. Часть 2

Свет в комнате не горит, подсвечивает только оранжевый уличный фонарь. В на-три-четверти-тьме моргают светодиоды аппаратуры на стеллаже: модем, роутер, усилитель, еще какие-то загадочные коробочки и ящики, перевитые проводами - зеленые, синие, красные мерцания. Как будто смотришь в ночное небо рядом с оживленным аэропортом. Вот ведь придурь у Тохина - в мастерской жить!

Тюфяк брошен между двумя столами - там, где обычно катается и крутится на стуле хозяин логова. Одеяло валяется в стороне: какой там еще холод - сейчас бы в мартен, остудиться слегка.

Раздетая до белья Катька лежит сверху на раздетом до трусов Костике. Хотя "лежит" - это, конечно, не то слово... ну а как еще это назвать? Когда тело в целом неподвижно, но при этом в нем нет ни единого неподвижного мускула? Когда каждый сантиметр кожи пытается погладиться сразу обо все, лежащее под? Нет же таких слов в человеческом языке: свист есть, сопение, рычание и мычание, а слов - хрена.

Костиковы руки наконец умудряются поймать непредсказуемо скачущую застежку лифчика, радостно докладывают об этом наверх... и замирают в растерянности, не получив ответа. Наверху сейчас не до мелочей, там идет наступление на широком фронте. Застежка, почуяв свою удачу, выскальзывает из пальцев и уносится в вихре.

Глаза Катьки зажмурены, губы яростно отбивают атаки превосходящих сил противника. Языков не брать, слышали приказ? Граница на замке, все в курсе? Один вот тут точно на политзанятия не ходил, ни черта не знает. Приходится ему на практике растолковывать, что - на замке! На замке! Но пассаран! Не-прой-дешь, как сказал пидор Гэндальф милашке Барлогу!

Обломавшись в лобовой атаке, Костик идет на военную хитрость. Выждав подходящий момент, он заваливает Катьку с себя вбок, зажимает руками и ногами и продолжает наступать уже с более выгодных позиций. Теперь ей труднее маневрировать - и можно, ненадолго покинув центр битвы, пройтись кавалерийским рейдом по тылам. По векам, по вискам, поцеловать, лизнуть, чуть-чуть прикусить носик, вернуться на губы... сопротивление не слабеет? А теперь шейку, как следует, от края до края, такая чудная шейка, гладкая, пульсирующая... снова назад, как у нас тут?

О, наметилась брешь в обороне. А если сейчас вдоль позвоночника пальцами, как по клавишам рояля? Слегка покалывая ногтями? Чижик-пыжик-где-ты-был? . . И чуть ниже спуститься? В ложбинку? Агаа, сдаешься, сдаешься?! . Э, э, а вот это рано, коготками-то в спину! Если с этого начинать, до конца вообще есть риск не добраться: разберет боевая подруга в экстазе на запчасти, и даже не заметит.

Руки мягко перехватывают девчоночьи локти, раскидывают и фиксируют их выше головы по сторонам. Теперь уже Костик оказывается сверху, Катька раскинута под ним в полной доступности... но как-то вдруг выясняется, что нечем даже расстегнуть лифчик. Не зубами же. То есть, в некотором смысле - полный пат. С другой стороны, непримиримая царица воинственных племен, кажется, готова пойти на переговоры: вон как выгибается и обвивается всем телом. Что ж, будем готовить почву для мирного процесса.

Теперь Костиковы губы уже не проносятся лихим рейдом от ушка до ушка, а с расстановкой и обстоятельно трогают-целуют-засасывают, проходя по шее и забираясь ниже - туда, где покоренные уже равнины переходят в снежно-белые предгорья. В горах нынче повышенная тектоническая активность: непрерывные землетрясения, все ходуном. Ну так это ж самый момент для захвата! Пока им не до нас!

Судя по доносящемуся из-под колышущейся тверди (или все же "мягки"?) урчанию и вздохам, народы равнин удовлетворены перемирием; значит, можно отвести и перегруппировать войска... Отпущенные на свободу ладошки тут же ложатся Костику на плечи, гладят, мнут, потом срываются с места и начинают порхать над спиной, прикасаются, играя неслышимую музыку. Баранка - она же не просто так, она прилежная отличница с первого до последнего класса музыкалки, и на школьных мероприятиях - первая флейта в оркестре. Вот и сейчас, закрыв глаза, импровизирует в экстазе что-то такое, от чего мурашки внутри у Костика то бросаются плясать джиги, то кружатся в вальсах...

Бешеные прыжки и борьба постепенно затихают, теперь обнявшиеся мальчик с девочкой нежно и не торопясь ласкают друг друга. Щелкает утомленная пляской и потерявшая бдительность застежка, открывая завоевателю путь на самые недоступные вершины. (Где-то в недрах рождается медленный удовлетворенный вздох с пристоном) . Впрочем, торопиться теперь некуда, так что восхождение начинается с тщательного обустройства базового лагеря у подножия. В ущелье, ровно посредине между двумя обреченными на покорение пиками. Понятно, что лавины, наводнения и прочее... но настолько живописное место, что просто не обойти. Как классик говорил: "Налево посмотришь - мамочка мать! Направо - мать моя мамочка!"

Но не все же внизу прохлаждаться, пора и на восхождение. Пока осторожные губы медленно забираются по спирали к неисследованной правой вершине, нахальная альпгруппа "Эдельвейс" в составе правой руки сразу с нескольких сторон штурмует откосы левой. Как ни парадоксально, но до цели они добираются одновременно.

- Кать, какие они у тебя большие, вообще... - Костик пощелкивает языком по одной темно-бордовой виноградине, сжимает и крутит другую пальцами, забирая тем временем первую в рот и аккуратно покусывая. Ответом ему служат прерывающееся дыхание и окончательно теряющие координацию Катькины руки - похоже, что им хочется одновременно сцепиться, ломая пальцы, обнять всего Костика сверху донизу, и порвать его же в мелкие клочки.

Разрешить эту тройную дилемму им, кажется, не светит, потому что перековавшаяся альпгруппа явно и в полном составе собралась в геологи. В те, которые воду ищут. Методом разведочного бурения. И место подходящее просматривается: там, где покатая плоская равнина разделяется на два сглаженных горных кряжа, в глубокой затененной долине между ними, вот там надо искать. На склоне. Любой геолог только глянет - и сразу скажет: тут!

... А любой здравомыслящий гражданин только глянет - и скажет: парни, вы че, того? На вулкане воду бурить?!

По неопытности и лихости Костик слишком поздно понял свою ошибку. Все, что досталось Барановой-старшей за пять лет упорных боев на постельном фронте и в последние полтора месяца с энтузиазмом переливалось ею в любимого ученика - теперь обрушилось на Баранову-младшую за полчаса с хвостиком. От такого концентрата у девочки Катеньки заплавились предохранители и погорели тормоза. Остановить девочку Катеньку теперь смог бы только армейский бульдозер, и то еще не факт.

Первым делом она одним длинным извивом сбросила с себя захваченного врасплох пацана и сама вмяла его всем своим небольшим весом в тюфяк. Вторым - содрала с него и с себя последние фрагменты одежды.

Третьим - скользнула головой по груди, животу, вниз, вниз... одновременно разворачиваясь на сто восемьдесят и перекидывая ногу. Тигрицу никто не учит любовным играм, ей от природы все дано.

... Ох, какой... ничего, девочки, поверьте старой Берте, это не ужас-ужас-ужас... давай, не сразу, не торопясь... что нам подсказывает внутренний голос? Ага, именно. Сначала лизнуть - с одного боку, с другого... коснуться губами, еле-еле, пощекотать, плотно прижаться, слегка засасывая, провести снизу вверх до самого кончика, вниз, снова вверх... теперь пауза, полюбоваться дрожащей перед глазами красотой... и не страшный вовсе... щекой его погладить, волосами пощекотать... а вот теперь, когда раздулся и побагровел до полного кошмара, можно слегка приоткрыть рот и меееедленно впустить, неглубоко пока, только за зубы...

Прикусить чуть-чуть, чтобы натянулся аж до звона... и так же меееедленно вытолкнуть языком... и им же, как кисточкой, огладить и облизать эту блестящую пунцовую нашлепку: по спирали, задерживаясь снизу, где она такая ребристая, чтобы он весь разом подпрыгнул и задрожал в воздухе, но язык уже метет дальше, щекочет дырочку, снимая с нее прозрачную каплю... а вот теперь пора: надеться на него губами, сжать и повести их вниз, массируя всей плоскостью языка уже поглощенную часть... пульсирующий, здоровенный, хочу его весь, до основания, чтобы до желудка достал... сейчас чтобы с этой стороны достал, а потом с той... даа, хороший, поглубже меня там, не жалей, укуси меня за губки, прижми как следует, а я буду визжать и надеваться, визжать и надеваться, виз-жать-и-на! де! вать! ся! дааа, давай, малыыш, давай вместе, выпью тебя, выпью... всего... вот так... вкусный, какой вкусный, еще, давай еще, солнышко, обожаю, обожаю, вместе...