Исповедь aka Порно исповедь

Накатилось горькое несчастье,

Вся деревня руки развела –

Попыталась отравиться Настя,

Предпоследний дом в конце села.

Умница, красавица, хозяйка,

Дети, муж. С чего не пожилось?

Вот теперь попробуй, угадай-ка –

Что у них там, в жизни не срослось.

А через неделю две соседки

Принесли безрадостную весть:

— Мы к Настёне ездили со Светкой.

Облдурдом. Палата двадцать шесть.

Доктор говорит что излечимо,

Страшного мол нету ничего,

Говорит, что это от интима,

То-есть от отсутствия его.

За Настёну, веришь-нет, обидно,

Да и нам самим уже невмочь.

Вот пришли просить... Хоть очень стыдно...

Сможешь ты... с интимом нам помочь?

— Женщины! У вас, что крышу сносит?

Тут ведь смертью пахнет за версту!

— Мы не будем досмерти матросить,

Мы, когда совсем невмоготу.

— Да причём здесь это! Вы поймите –

Вам мужья такого не простят.

Да и мне... Нет бабы, извините,

Мне уже давно за шестьдесят,

Егозить - на это надо силы.

Я уже такого не могу.

— Ох, не надо скромничать, Василич!

Мы ведь не останемся в долгу.

Мы ведь можем за твои услуги

И полы помыть, и постирать.

— Значит я, по-вашему, безрукий?!

Вроде не собрался умирать.

— Слушай Серый, это всё неважно.

Ты ведь знаешь - мы не из блядей.

Жить то, страшно. Понимаешь – страшно.

Да не за себя, а за детей.

Вон Анастасия - ангел прямо,

Хоть пиши святое житиё,

А мужик не тяти и не мамы.

Пьёт! Остались двое без неё.

Хорошо хоть помогли соседи,

Ольга их к себе взяла пока.

Ну а вдруг у Ольги крыша съедет,

Третий год живет без мужика.

И от наших тоже толку мало.

Променяли семьи на вино!

Настоящих мужиков не стало,

Импотенты все давным-давно,

Ни один как следует не вспашет

И не приголубит от души.

Нету мужиков в деревне нашей.

Алкаши всё, Серый. Алкаши!

Из–за них и жизнь проходит мимо,

Тут не до любви, не до страстей.

Нет не только этого... интима,

Нас ведь не считают за людей!

С раннего утра горбатишь спину,

К вечеру уже без задних ног.

Держат за рабочую скотину,

Хоть бы словом кто-нибудь помог.

С этой жизни мы сопьёмся сами.

Лучше бы нам вовсе овдоветь...

— Господи! Захлюпали носами!

Погодите бабоньки реветь...

Стойте... Ну не плачьте, если можно...

Ну, ей богу хватит голосить...

Я не знал что всё так безнадёжно.

Дайте-ка чуток сообразить...

Если я сейчас скажу вам: - Леди,

Дескать, обойдетесь без меня –

Некрасиво. Мы всю жизнь соседи,

Мы ведь даже дальняя родня.

Мы же с вами вместе бедовали.

Я запомнил добрые дела –

Как вы чем могли мне помогали

В год, когда Катюша умерла...

Может не такой уж я и древний,

Может быть смогу утешить двух.

— Серый... Нас почти-что вся деревня...

Не считая девок и старух.

Бабы на селе давно устали

Им уже немил весь белый свет.

Тут Настёна... Мы в сердцах создали

Свой подпольный, бабий комитет,

И к тебе. Ты добрый, ты поможешь

Нас от этой участи спасти.

Ну а если ты уже не сможешь,

Значит просто некуда идти...

Вот такая ёшкин-кот дилемма.

Как я этих «вилок» не люблю!

Откажусь - обижу полдеревни,

Соглашусь - другую оскорблю.

Мужики не извинят. Припомнят.

И как пить-дать пустят петуха.

Я подумал... И решил исполнить

Тяжкий подвиг свального греха.

Мне во многом помогли соседки,

Подсобили организовать

Связь, посты, прикрытие, разведку,

Будто бы собрались воевать.

И пошло в деревне на поправку.

Во дворах порядок и уют.

В клуб придут, усядутся на лавки

И на трезву голову поют.

К вечеру деревня пахнет сдобой,

Весело колодцами скрипя.

Мало человеку нужно чтобы

Человеком чувствовать себя.

Так вот, попирая все основы,

Восемь лет без малого блудил...

Но зато все живы и здоровы,

И никто в дурдом не угодил.