Мамины прелести. Глава третья. Трезвая и покорная. Из сборника Рассказ инцест мамина работа

Я спал как никогда раньше, так глубоко и спокойно. Мама рано ушла на работу и не разбудила меня для школы, но, к счастью, выставила будильник.

День пролетел незаметно. После уроков я быстро сделал домашние задания. Сумерки уже накрывали улицу, а мамы всё не было, что начало вызывать у меня тревогу. Временами она задерживалась, но всегда звонила и говорила, когда вернется.

Я не мог усидеть на месте. Раньше я воспринимал её отсутствие с лёгкостью и даже радовался возможности заняться чем угодно. Но сейчас меня охватывало беспокойство и ревность. Вдруг зазвонил телефон — это была мама:

— «Сегодня я останусь у тёти Светы. Не жди меня, ложись спать. Увидимся завтра».

Её голос звучал не совсем уверенно. Тётя Света, тоже одинокая женщина, часто проводила время с мамой — у них были общие увлечения и заботы.

На следующий вечер ситуация повторилась: мама снова задерживалась. Хотя днём она успела прийти домой, приготовить еду и оставить записку:

— «Сынок! Я опять буду у тёти Светы. Не жди меня, ложись спать. Мама».

В душе разгоралось чувство ревности: я воображал себе картины того, как мама с тётей Светой проводят время с мужчинами. Эта мысль была мне неприятна; лишь несколько дней назад я воспринимал всё иначе.

Ночь прошла без сна — мне хотелось встать и сбежать к дому тёти Светы забрать маму обратно. На следующий день всё повторилось: её снова не было дома. Не выдержав этого состояния, я решил отправиться к подруге мамы; тётя Света жила всего в нескольких дворах от нас.

Я шел по улице и представлял себе, как позвоню в дверь, и они её откроют. А за ней будет толпа пьяных мужчин и моя мать, полуголая, сидящая у них на коленях. Они дотрагиваются до неё, а она, с глупой улыбкой на лице, позволяет им это делать, готовая отдаться любому желающему.

Когда я добрался до четвертого этажа, позвонил в дверь. Открыла тётя Света:

— «Ты зачем пришел? Мама ведь сказала, что она у меня».

Но я сразу вошел внутрь:

— «Где она?»

В квартире никого не оказалось кроме них. Мужчины сидели в комнате с чашками чая и смотрели телевизор. Мама удивленно взглянула на меня:

— «Что случилось? Я же говорила, что у тёти Светы».

— «Мамочка, давай домой. Мне скучно одному», - пробормотал я.

Спустя десять минут поднимаясь по лестнице, я любовался её стройными ножками и округлыми формами, плотно облегаемыми тканью. Её ягодицы двигались синхронно друг относительно друга, создавая впечатление о чем-то перемалывающем между ними. Сердце радостно колотилось от ожидания; желание переполняло меня.

— «Как жаль, что она сегодня трезвая!», - с тоской мелькнула похотливая мысль.

Мама тут же взяла халат и нижнее белье и направилась в ванную. Она мылась долго; а я в это время нетерпеливо ходил по квартире.

— «Мама, ты скоро? Я хочу кушать», - стал подгонять её, не в силах больше ждать.

Наконец она вышла и молча направилась на кухню готовить еду. Она выглядела какой-то угнетенной и печальной — не так как обычно.

— «Мамочка, всё ли хорошо?», - спросил я.

— «Да все нормально», - холодно ответила она.

Я подошёл ближе к ней. Она стояла ко мне спиной и резала салат; воротник её махрового халата был поднят непривычным образом, а на голове было полотенце. Я обнял её крепко; мягкое женское тело отозвалось на мои прикосновения приятной волной тепла внизу живота.

Сквозь ткань халата я ощущал, что под ним надето нижнее бельё. Трусики плотно облегали её ягодицы, оставляя следы на нежной коже. Бюстгальтер прижимал грудь, делая её ещё более привлекательной и возбуждающей.

Тело женщины слегка дрожало, мама беззвучно плакала. Мне стало её так жалко. Наклонившись, я хотел поцеловать её в шею, за ушком, попытаться утешить и узнать, что произошло. Возможно, у неё неприятности на работе, но моё сердце сжалось от ревности... На шее сквозь тональный крем виднелись засосы. Вся шея была в них! Внутри меня что-то разорвалось. Приступ ревности превратил меня в зверя. Я отстранился от неё:

— «Что это такое?»

— «Где ты была? Кто это тебе сделал?» — прорычал я, переполненный гневом.

Она заплакала ещё сильнее, прикрыв лицо руками. Это лишь усиливало мой гнев. Я не мог поверить, что кто-то мог использовать маму как женщину.

Она рыдала всё громче, закрывая лицо руками и вздрагивая всем телом.

— «Кто это был? С кем ты встречалась?» — продолжал я настойчиво спрашивать, теряя контроль над собой.

— «Ты,… с тобой…», — вырвалось у матери, после чего она зарыдала ещё сильнее и побежала в свою комнату.

Я остался стоять посреди кухни как окаменелый человек, переваривая её слова. Мне совсем не доходило сказанное ей сообщение. Как это возможно? Не может быть! Она же спала? Придя в себя и не до конца осознав сказанное ей, я осторожно приоткрыл дверь её комнаты и нерешительно шагнул внутрь.

Мама лежала на кровати в позе эмбриона, свернувшись калачиком и подогнув ножки под себя. Её спина вздрагивала с каждым всхлипыванием.

Я сел на край кровати и начал гладить её по спине, пытаясь утешить.

— «Мама, почему ты так расстроена? Не плачь!»

Но слезы только усиливались. Чем больше я пытался её утешить, тем громче и сильнее звучали всхлипывания в комнате, словно вместо воды в огонь лили бензин, собираясь его потушить. Сердце разрывалось от жалости к ней и чувства беспомощности!

Внезапно, сильно зарыдав, она неожиданно замерла, и сквозь слезы донесся её тихий, неясный голос:

— «Прости… меня. Я… последняя… сволочь. Не могу… сдержаться…»

— «Ночью… я прекрасно… знала, что это не сосед, а ты…»

— «Прости… меня…»

— «У тети Светы осталась… не могу смотреть тебе в глаза…»

— «Так нельзя,… прости меня,… я больше не буду пить…»

Я лежал позади неё, обняв её дрожащую фигуру за грудь и прижавшись бедрами к теплой упругой попке. Её слова странным образом подействовали на меня. Жалость, которая еще секунду назад переполняла сердце, мгновенно исчезла, уступив место плотским желаниям.

— «Вот оно что! Поэтому она плачет!», — с облегчением подумал я, почувствовав себя свободным от тяжести тайных чувств к ней.

— «Она знала и отдалась мне!», — радовалось внутри.

И тут же меня охватила звериная похоть. Слова, которые она произносила, уже не доходили до моего сознания; в голове крутилась лишь одна мысль:

— «Она сама добровольно отдалась мне!!! »

Её душевные страдания как-то отошли на второй план; теперь я видел в ней женщину — любимую женщину, перед которой мог открыто проявлять свои желания.

Чем ближе я прижимался к ней и ласкал её, тем сильнее росло напряжение во всем теле. Мой член уперся в мягкую попку и прижался к ней; с каждым ударом сердца по телу разливалась сладострастная истома. Руки гладили рыдающую женщину, проникая под полы халатика. Грудь под тугой тканью сводила меня с ума; сосочки напряглись и торчали маленькими бугорками, пытаясь вырваться из тесных оков.

Я нащупал узел, который сжимал полы халата. С трепетом внутри меня началась попытка его развязать, и к моему радости это произошло легко, вызывая новую волну желания и страсти. А она лежала, тихо всхлипывая, будто это не затрагивало ее, сжимая колени к груди.

Она совсем не отреагировала, спокойно наблюдая, как я расстегиваю полы, стараясь обнажить желанное тело. Но ничего не получалось. Она лежала свернувшись в комок, сжав локти к бокам, задрав попку назад. Но я не мог заставить ее поднять руки из-за страха нарушить некий невидимый договор, опасаясь возмущения со стороны или возможности быть выгнанным. И она позволяла себе слишком много!

Махровая ткань открыла ножки и округлые ягодицы, которые были обтянуты розовой шелковой тканью трусиков. Полупрозрачные и приятные на ощупь они заводили, заставляли дыхание перехватываться и вызывали комки в горле при каждом прикосновении к ним.

Рука ласкала нежную ткань, медленно спускаясь к интимной зоне. Жесткие, вьющиеся волосики на выпуклых половых губах стремились пробиться сквозь нее и удивительным образом сочетались с белоснежной кожей и розовой тканью трусиков.

Со страхом в сердце, пальцы потянулись к ним, коснулись нежной плоти. Мама вздрогнула, но продолжала плакать, не отталкивая меня или выражая протест против такого дерзкого поступка.

Ладонь покрыла волосатые холмики, разделенные расщелиной с углублением, которое вело глубоко в животик, туда, где разгорается огонь страсти и неудержимого желания продолжения рода. Нежно начал ее гладить.

Её кожа пылала под моей ладонью, обжигая сладострастным жаром. Казалось, они не могут не отреагировать на мою ласку и не ответить на желание, которое томило внизу живота, разрывая плоть. Рука всё настойчивее давила на влагалище, пальцы пытались пробраться в щель, но ткань белья была непреодолимым препятствием, слегка углубляясь в неё. Мокрое пятно медленно распространялось по ткани.

Спокойствие матери, позволяющее мне касаться самых скрытых мест, сводило с ума, затуманивало разум и заставляло думать только о желанном теле, преодолевая все преграды. Пальцы оттянули ткань и проникли под неё, скользнув в расщелину и ощутив влажное тепло её тела. Они начали ласкать вход во влагалище и клитор, проникая глубже. А она лежала неподвижно и молча, хотя я ощущал цепляющиеся за пальцы волоски.

Внезапно сквозь всхлипывания до моего сознания дошли её слова:

— «Ты... ты... считаешь меня шлюхой?»

Я мгновенно убрал руку и прижался к её дрожащему телу, обнял её за грудь. Соски были напряжены как маленькие рожки козочки. Ладонь мяла желанное тело, прижимаясь гениталиями к её ягодицам и тихо бормоча:

— «Нет, что ты! Я тебя очень люблю. Как ты могла так подумать? Ты самая лучшая!»

Возбуждение было настолько сильным, что другая рука сама собой пролезла между нами и ухватилась за резинку трусиков, освобождая плоть. Он сразу ощутил нежную ткань белья перед собой.

Внезапно меня накрыла волна ощущений, и мое тело начало содрогаться от судорог. Я снова и снова изливал свою страсть на её ягодицы, розовые трусики стали свидетелями моих порывов, я прижимался к маме всё крепче, мои губы касались её спины, волос, шеи:

— «Люблю тебя,…люблю,…»

Она лежала неподвижно, безразличная ко всему происходящему, чувствуя, как мой член пульсирует, выбрасывая на неё струи семени, я продолжал кончать, прижимаясь к желанной женщине:

— «Ой,…ой,…люблю…»

Напряжение спало, мой член утратил свою силу, уменьшился и сморщился, оставив на её трусиках липкое напоминание о моем желании, и я почувствовал ужасную вину за своё поведение. Как я мог так себя вести! Стыд и раскаяние захлестнули меня, я понял, что не смогу смотреть ей в глаза. Внутри меня словно разжалась пружина, выбросив меня из постели, я вскочил и убежал в свою комнату, горя от стыда.

Я лежал, размышляя о случившемся. Внутренний разлад не давал мне покоя. Стыд перед матерью был невыносимым. Как я мог так поступить! Как мне оправдаться! Ответов не было. В тот момент я считал себя самым подлым и низким человеком на земле.

За окном светила луна, наполняя комнату таинственным, романтическим светом. Сон не шел ко мне, и мама тоже не могла заснуть. Я слышал, как она ходила по квартире, то на кухне, то в ванной.

Но природа взяла своё, и сон начал медленно накрывать меня, унося в мир грез… Я проснулся от нежных прикосновений к моим гениталиям, мягких поцелуев на плечо. Теплая, ловкая рука ласкала мои яички, возбуждающе поглаживая промежность. Рядом лежала теплая, нежная женщина, прижимаясь ко мне пышными грудями. Я подумал, что это сон. Но нет, я не спал.

"Мама, что ты делаешь?" - не понятно почему, но я испытал дискомфорт от ее действий, хотя на самом деле наслаждался ее ласками.

"Тише, не говори ничего... тебе так приятно?" Я проглотил слюну и почувствовал, как она сжала мошонку, и прошептал: "Да..."

"Ну тогда молчи..." Она лежала голой, а я был обнаженным. Видимо, она успела снять мои трусы, пока я еще спал. Она коснулась своими губами моих губ и нежно поцеловала меня, произнеся тихо: "Мой любимый мужчина. Больше не ревнуй. Никто больше не прикоснется ко мне..."

Меня поразило то, что она не пахла спиртным. Мама была абсолютно трезвой. Она опустилась ниже вдоль моего тела, взяла член за ствол и начала ласкать его головкой. Чувствуя ее упругость, я почувствовал волнение и начал выделять соки, которыми она нежно покрыла мою кожу.

"Тебе так хорошо?" - сексуально произнесла мама с придыханием.

"Очень..." - ответил я с некоторой паузой, понимая, что она тоже испытывает наслаждение.

Потом, без слов, она перевернулась на спину и привлекла меня к себе. Я раздвинул ноги и сел сверху на ее грудь. Она зажала член между своими грудями, создавая имитацию вагины, и начала двигаться вверх-вниз, лаская головку языком каждый раз, когда она выходила из ее грудей.

Я не мог вынести этого долго и через некоторое время кончил, сжимая руками ее грудь и обливая ее лицо спермой. Мама лежала подо мной, дрожа от возбуждения. Она тяжело дышала и старательно сосала остатки спермы со мной в ротик.

"О, приглуши свои звуки и будь более нежным..." - прошептал я, когда она ласково прижала головку языком к своду рта.

Это было волшебное наслаждение, но мой член начал уменьшаться в размерах, и через минуту мама разочарованно вздохнула:

"Поспи... Я уйду..."

Я видел, что она чрезвычайно неудовлетворена, страсть полыхает в ее глазах.

"Не уходи, дай мне еще один оральный секс", - предложил я, проникая пальцами в ее вагину и лаская ее нежными движениями.

Она подняла таз, жадно отвечая на эти прикосновения.

"Поставьте поцелуй здесь..." - тихо и застенчиво произнесла она, сгибая ноги в коленях и разводя их в стороны.

Мне сразу дошло, что она хочет. Встану на колени между широко разведенных ног и опущу голову к интимной зоне. Запах возбужденной женщины ударил меня в нос. Голова закружилась, все внутри меня затрепетало. Было трудно поверить, что она разрешает мне сделать это, коснуться губами этой нежной и интимной плоти.

Сильное желание доставить ей удовольствие, так же как она делала это мне, захватило меня полностью. С благодарностью мои губы прикоснулись к открытым и влажным половым губам. На них не было ни одного волоска! Большие половые губы раздвинулись, раскрывая влажную щель. Я вытянул язык как можно дальше и облизал ее, вызвав стон от мамы.

Она лежала тяжело дыша, а я лакал ее соки словно котенок пьет молочко. Какое неописуемое наслаждение приносит радость женщине!

Кажется, что нежная и столь желанная плоть дрожит под ним при каждом прикосновении, словно стремится к нему, полностью отдаваясь страсти. Внезапно язычок коснулся небольшого бугорка, и она вздрогнула, как будто получила удар током. Обхватив голову руками, чуть опустив её, она прижала меня к себе. Моё лицо оказалось в горячей и влажной плоти.

Я немного подождал, пока её руки начали направлять мои движения, побуждая ласкать самые сокровенные участки её тела:

— «Так,…так,…как хорошо,…ой…»

Освободив одну руку, она начала сжимать свою грудь, постепенно нарастая в вздохах. Вдруг её тело задрожало, и она притянула моё лицо ближе к себе, неистово двигая бедрами так, будто хотела захватить меня:

— «Ой,…ой,…ой,…ой…»

Ещё немного — и я бы потерял дыхание в объятиях раскалённой плоти. Но она неожиданно отпустила меня, давая возможность свободно вдохнуть. Её тело стало мягким и расслабленным.

Но я снова был полон сил и желания; возбуждение наполнило меня до краёв. Чуть поднявшись, я лег на её пухленький животик — она без сопротивления приняла меня и приподняла ножки как можно выше.

— «Можно… кончать?», — еле слышно произнесли мои губы.

— «Да, не бойся. Можно. Я предохранилась…», — тихо ответила она, ощущая моё проникновение.

На этот раз мне долго не удавалось достичь高潮; а она стонала подо мной из последних сил от прежних наслаждений:

— «Хорошо,…ой,…как прекрасно…»

Мы уснули лишь под утро, крепко обнявшись — словно не насытившись друг другом и боясь потерять это мгновение.

Завершение третьей главы.