Руны о трахе

ВСТУПЛЕНИЕ

Искусство траха мной любимо.

Его я воспою в стихах.

Евтерпа – муза – терпелива,

И не за совесть, не за страх

Всего дороже музе трах.

РУНА ПЕРВАЯ

Прекрасное меня уже достало.

Оно меня долбает каждый миг!

От красоты во мне душа устала.

Но все ж прекрасное меня к себе манит,

Хоть на Милявскую уже и не стоит.

Я телевизор утром как включаю,

Так не могу до ночи оторваться.

И прямо так с включенным засыпаю,

И при включенном уж привык ласкаться,

Чтоб от красивого не заломило яйца.

Прекрасное с экрана так и прет!

Валит гуртом прекрасное с экрана!

Поет, танцует, говорит, орет,

Вопит, смеется, плачет без обмана –

Глубокой ночью или утром рано.

Театр, мюзиклы, музеи и кино,

Плакат, афиша, радио, реклама –

Ну, все – пищит, сверкает!. . И оно

Моей микроскопичности оправа.

Меня в нее вдавило. Я – как драма,

В которой за каких – то два часа

Герои встретятся, полюбят, разойдутся,

Детей родят и даже – чудеса! –

Под занавес отравою напьются,

И нам покажут, как они толкутся.

Вот так и я: подобен камбале.

Я вжат в себя, в себя впрессован

И, наконец, я сплющен. В кабале

Того, что оглушает. Завоеван,

Пленен и в кандалы закован.

На рынке, где невольники толпятся,

Не до того, чтоб красотою любоваться.

РУНА ВТОРАЯ

Театр, сцена: Кровоточит рана.

Интриги закулисные и злоба.

Здесь царствует Доронина Татьяна.

Она проводит каждого до гроба.

Сама же вечна, как простейшая амеба.

Но полоумная Доронина бледнеет

Перед подонками из нового замеса.

Мое перо красноречивое немеет:

Не может быть закончена п и е с а,

В которой много дров и мало леса.

Такие щепки, как Соломин, Урсуляк

С дочуркой Урсулячкой из кармана,

И Райхельгауз, и Меньшов – пошляк

С дочуркой Юлей, глупой, как мамана,

Которая ведет себя, как дама:

И Кама Гинкас, гений ТЮЗа,

С женой подмышкой Г. Яновской,

Измордовали Чехова. Он – муза

Супружеской четы! Инсценировкой

Рассказов пробавляются, сноровкой.

Мошенством рук, иначе говоря.

Но это – хлеб для всех, кто за кулисы

Проник, и, хитростью беря,

Инсценируют всех – от девочки Алисы

До мальчика Остапа с дядей Кисой.

Еланская тут всех перегнала!

Всю классику к себе на сцену вогнала!

О, классика несчастная! За что

Тебя переписали, сократили,

Переиначили и, грубо взяв в кольцо,

Ужали, утюгом сдавили,

В конспекты на потеху превратили?!

РУНА ТРЕТЬЯ

Пузан московский, баловень властей,

Такой же лысый, как градоначальник,

Играл он Ленина и тетушку Чарлей,

Но в жизни – задоцеловальник.

Он над актерской братией начальник.

Тут Арцыбашев появился. Он из жопы

У мамочки родился, через пуки.

Так и сейчас рождаются циклопы,

Которые клюют охотно щуки.

Рожая, мама не снимала даже брюки.

За ним и Яшин – истеричка из больницы.

Бежал через окно, убив, чай, санитара.

Его театр влек, и он, как птица,

Раскинул руки! Камнем вниз! Не чувствуя удара

Головой, – бегом творить! Не остужая жара!

Театр Гоголя, ты Яшина приял –

Но с батареей кто б его связал?

Театр Станиславского – за гранью.

Нашли Галибина в худруки.

Запру уста, чтоб не прорваться бранью.

От одного лица запьешь со скуки.

Скорей бы прекратили наши муки!

РУНА ЧЕТВЕРТАЯ

А щепки старого замеса!

О, боже, Селезнёву взять Наташку:

Не скрою: дылдочка – причина стресса,

И за хрустальную посуду, за рюмашку,

Удавится, слыхал. За вазу и за чашку!. .

Но есть еще страшней в Москве девица.

Ее фамилия Сигалова. Слыхали?

От Аллы у меня в глазах троится.

На сцене у нее ногами так махали,

Что в зале кто дышал, те перестали.

Как слово "Ширвиндт" где произнесут,

Ко мне родные "Скорую" зовут.

От слова "Табаков" трясет, признаться:

Как угораздило мальца провороваться?!

А Марк Захаров – гений на века,

Ему бы где – нибудь руководить ДК!. .

Куда ни ткни – прекрасное гниет.

Галина Волчек в этом мне порукой.

Она меня товарищем зовет,

А я ее по дружбе толстой сукой.

Ее театр тоже гробит скукой.

Но что меня заело на Москве!

Санкт – Петербург бежит вперед прогресса.

Олег Басилашвили на Неве,

Как и Наташка тут – причина стресса.

Интеллектуал хреновый – как во сне...

Звезда, зараза. Супер стар.

Пред ним мельчает и комар.

*

Прекрасен мир искусства, черт возьми!

Мы перед ним становимся детьми.

Рассудок наш изнемогает

И все нормальное тихонько отторгает.

РУНА ПЯТАЯ

Как только я "искусство" произнес,

Так сразу возбудился и понес!. .

Остановить меня бывает трудновато.

Искусство в этом, честно, виновато.

Лариса Долина, Аронова Мария –

Что с ними станется, хоть бы умри я?

От этих новых православных умираю –

И сам я "Скорую" скорее вызываю.

Театр Вахтангова – клоака из клоак.

Как он еще стоит? Нет, правда, как?

К своей стене пристроил "Гастроном".

Достойный памятник Вахтангову!

Читатели меня, конечно, миль пардон,

Но там есть все, что нужно главному.

Сбегал, выпил, закусил,

Репетировать сходил,

А потом опять глоток –

Новый творчества виток:

Опять меня куда – то занесло!

От этого "искусства" полбашки снесло!

РУНА ШЕСТАЯ

Так вот, искусство траха. Просто – трах.

По простоте зовется "еблей" это.

Попробую воспеть ее в стихах.

Подвластно, может быть, поэту

Не только гордое: "Карету мне! Карету!"

Пизда и Хуй: Хуй и Пизда – подруга:

Они не могут друг без друга.

Куда она – туда другой.

Мальчишкин Хуй – он за Пиздой.

Когда б не вредная натура

У наших баб, то их Пиздюра

Могла б Хуёв и больше влечь.

Но Хую интересней лечь,

Чем встать и до Пизды добраться.

Короче: Хуй – не мастер потолкаться.

Да, в наше время так. Хуй вырос и оброс,

Но до Пизды морально не дорос.

Да и Пизда до Хуя не дошла.

Она не вглубь, а вширь пошла.

Пизда у нас высокомерна,

Спесива дурра, жуть надменна!

Дрочит парень в Дуньку К.,

Ох, мозолиста рука!

Яйца сам себе погладит,

Волоса почешет сам,

Пальцем в жопу к себе слазит,

Ну и кончит, ясно, сам.

Яйца – милая игрушка:

Их подбросит, их отпустит,

Их потянет за макушку,

Покачает, – тут и спустит.

И Пизда себя щекочет,

Как потрахаться захочет.

Клитор пальцами засучит

И оргазм одна получит.

Или в душ пойдет Пизда –

Там уж кончит завсегда:

Струю в себя погорячей –

Чтоб кончала поскорей.

Много способов спустить,

Хуй и клитор опустить.

РУНА СЕДЬМАЯ

До чего дошел мужик:

Русский, немец и таджик,

И башкир, и армянин,

И татарин, и грузин:

В бане юбку надевает!

В ней по бане щеголяет,

В юбке красной, в юбке синей,

И в коротенькой, и в длинной,

И с кармашком, и с петелькой,

На резинке, на бретельке:

В юбке яйцами бренчит –

И от юбки – то стоит!

А Пизду ему покажешь,

Так одним его уважишь:

Убери Пизду подале.

Поебется он и в бане.

Сейчас три бизнеса в почете:

Баня, кладбище, аптека.

Смысл жизни в чем – сечете?

Баня – это нынче Мекка.

Видно насквозь человека.

С веником спешат помыться

Мужики и бабы врозь.

Ну, как будто бы подмыться,

А на деле подрочиться.

Сполоснуться как бы вскользь.

Вот удел Пизды и Хуя:

В наше время, не блядуя,

Избежать спешат контакта.

Что за жизнь!. . Да, жизнь... Так – то.

РУНА ВОСЬМАЯ

Но однажды Хуй с Пиздой

Повстречались. Молодой

Страшно тренья захотелось.

А Хую уж расхотелось.

Долго он в штанах стоял,

Кончил, мокрый, и упал.

А Пизда сперва потела,

Инда озими – взопрела

Попихаться захотела.

Из нее ручьем течет.

Хочет Хуя! Ну, влечет.

Как на Хуй Пизде взобраться?

Братца как захомутать?

Заебать как мила братца,

Если он никак – вставать?

Ну, не хочет бабу драть.

Баня манит – и под юбку.

К мылу тянет и под губку.

Уж привык, как бы сказать? –

На ребят в кулак спускать.

Извращенец стал какой – то!

От Пизды совсем отвык,

Позабыл про сильный тык.

Что ему диван и койка,

Если он спускает стойко,

Стоя на двоих ногах,

В юбке прямо и в штанах?

РУНА ДЕВЯТАЯ

Увещевание

Слушай, Хуй: любовь к Пизде

Очень развита везде.

И в Бразилии Пиздреро –

Сувенирней, чем сомбреро.

И в Италии Пизделла

Не лежит одна без дела.

И во Франции Пиздье

Уважает всяк месье.

И в Египте аль – Пиздила

Повлажней долины Нила.

В Альбионе Пиздуэл

Сэры мастерски ебэл.

И в Японии Пиздиси

Разъезжает в "Мицубиси".

И в Америке Пиздрал

Зеленит любой доллар.

В Португалии Пиздутта

Лет с семи уже надута.

И в Испании Пиздита

Не боится и бандита.

И в Армении Пиздьян

Раздвигают, как баян:

И в Норвегии, и в Дании,

И Пизду в сырой Финляндии

Ублажить спешат заранее.

Нет мужчин на белом свете,

Кто б не чествовал Пизду!

За Пизду мы все в ответе:

Слов я лучше не найду:

Что же ты к Пизде остыл,

Волосатую забыл?

*

Русский Член хандрой объят:

Он в Пизде разочаровался.

Клонит в сторону ребят,

С ними он бы потолкался.

Почему ты хочешь к братцам

В баню, в сауну забраться?

Что ты в яйцах их нашел?

У тебя свои такие,

Волосатые, большие.

Или ты не подошел

Под отверстие в Пизде?

Почему ж впритык везде?

РУНА ДЕСЯТАЯ

Русский Хрен хандрит устало.

Он не хочет быть отцом

И висит в трусах свинцом.

Для него все что – то мало:

Киска тощая, не та,

Мне бы две, а тут одна:

И случалось так, бывало,

Что поженятся они.

Потекут уныло дни:

Ссора, драка, два скандала –

И стрельба того гляди –

Вот тебе и дни любви:

И все же трах еще не перевелся.

Кой – кто еще ебется по старинке.

И даже те, кто раза три развелся,

Перепихнутся в бане иль в парилке.

Иль грубо поебутся из ширинки.

Антагонизм полов – неновое явленье.

Оно идет из седины веков.

Когда я делаю такое заявленье,

То доказать подобное готов.

Давайте вспомним, скольких жен мужья

Прибили, искалечили, убили?

Наверно, миллионы. Знаю я,

Что много жен мужей посудою забили.

Криминалистика недаром говорит,

Что муж с женой опаснее стихии.

Не оставлять бы их совсем одних –

Целее были бы, лихие:

РУНА ОДИННАДЦАТАЯ

Скажу, как вышло в этот раз,

Когда Пизда хотела Хуя,

А он, проклятый "пидорас",

Уже спустил в штаны, ликуя,

И сперму выбросил, смакуя.

Пизда подергалась за клитор

И нацедила мути литр.

Изнемогла, без сил отпала,

И вскоре нервно задремала.

Счастливый Хуй запел стихи,

Как кучер замерзал в степи.

Он был счастливый беспредельно,

Что от него Пизда отстала.

И тоже лег, и спит отдельно.

И кошка спит – она устала:

Интрига и ее достала:

РУНА ДВЕНАДЦАТАЯ

Ничего себе поэма:

Ни Хуя и ни Пизды.

Философская дилемма:

Так одна иль две беды?

Я трах воспел – какой уж есть.

А то, что нету нынче траха,

Так я – поэт. За ложь и лесть

Грозит поэту только плаха.

Долг поэта – гражданина

Правду жизни отражать.

Ложь – замедленная мина:

Грохнет, ёбнет – не собрать

Ни Хуя и ни Пизды –

Вот вам сразу две беды.

Ну, не стоит Хуй на Пизду!

Лежат Хуи в трусах до бани,

До сауны: Туда приду

И вновь увидимся мы с вами,

Ребята лысые, с усами.

Волосатые Хуи,

Яйца, яйца волосаты,

Жопы мягкие, соски –

Вы ничем не виноваты,

У любви вы все солдаты!

И Пизда – не приговор.

Ей бы нрав чуток добрее.

Но вот с нравом с давних пор

Получается труднее.

Нрав все хуже, все сквернее.

Хорошо б Пизду на цепь,

В конуру – и дом стеречь.

РУНА ТРИНАДЦАТАЯ

Демографических проблем

В России – заебись.

Заштриховать этот пробел

В Госдуме не взялись.

СВЯТАЯ ОБЯЗАННОСТЬ ПРАВИТЕЛЬСТВА

В таком случае вся ответственность лежит на правительстве Российской Федерации. Оно обязано в кратчайший срок подготовить постановление "О мерах по дальнейшему развитию и углублению ебительства в Российской Федерации".

В первом пункте записать,

Что Хуи должны толкать.

Хватит им в трусах лежать

И на яйцах почивать

И самим себя терзать.

И, конечно, предписать,

Чтоб на уровне роддома

По закону Вольта – Ома

Хуй с Пиздой соединять:

Сразу Хуй в Пизду вставлять,

Хирургически сшивать.

И добьемся мы тогда

Умножения потомства.

Ни к чему тогда знакомства,

Рандеву и треволненья,

Поцелуи, объясненья,

Отношений выясненья:

Сшили Хуй с Пиздой – гуляйте.

На – гора детей давайте!

РУНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Пизда пошла такая ныне,

Что Хуй как вскочит – так упал.

Пизде приятно лишь на дыне,

А Хую сладостен анал.

Но этот трах я петь не стал.

Другой пиит, меня моложе,

Расскажет руну про анал,

Про римминг и фингеринг тоже,

Про спуск с канала на канал –

Я сам сегодня так кончал.

РУНА ПЯТНАДЦАТАЯ

Искусство траха всех древнее,

Оно и краше, и милее.

Но в наше время траху – швах.

Закончился великий трах.

Любовь – шептальное искусство –

Полезло с грохотом на сцену,

В кино, в рекламу... Нету чувства,

Где за любовь кидают цену.

И Хуй опал перед Пиздою,

Пизда ощерилась клыками.

Их прежде не разлить водою –

Теперь не подогнать штыками.

Любовь – Искусство из Искусств –

Теперь не более чем спуск.

Впихнул – спустил, дала – спустила,

И вся ебипетская сила!

РУНА ШЕСТНАДЦАТАЯ

"Ночь пройдет", – поют в романсе...

Ну и что, что "ночь пройдет"?

На ночном этом сеансе

Ничего не произойдет.

Хуй головку не поднимет,

Чтоб войти в Пизду поглубже,

И Пизда губ не раздвинет,

А сомкнет, чтоб было уже.

Мысли все: о ЖКХ!

Уж кому тут до греха?!

Уберечь бы потроха

От проклятья ЖКХ!

А еще лекарств в аптеке

Стало много до хуя.

Денег, правда, ни рубля:

Хуй – плашмя, Пизда – в отеке!

РУНА СЕМНАДЦАТАЯ

Вот тебе и руны траха:

В телевизор я смотрю:

Ни аптеки, ни квартплаты:

Я искусство, ах! люблю.

Целый день в экран смотрю!

Нас затрахали концерты,

Интересные контенты.

Как один, все импотенты!. .

Вдруг – Стеблов с кривою рожей,

С жопой геморройной схожей.

Вдруг предстанет Михалков,

Или космонавт Стеклов.

Михалков – большой зараза,

Тварь, паскуда и проказа.

А Стеклов в скафандре плавал,

Только в космос не пустили.

Он с экрана чуть не плакал –

Бабы на экран спустили.

*

Подменили жизнь картинки:

Хуй на сайте да Пизда.

Видно четко, до щетинки,

Все мельчайшие морщинки:

Жду: вдруг встанет? Ни хрена.

*

Где были шепот, поцелуй,

И нежность, и любовь, и младость,

Как говорится, вырос Хуй.

А кое – где – Пизда. На радость...

ЭПИЛОГ

Евтерпа, осуди поэта!

Скажи, что пошло написал.

Что нужно б мягче про все это,

Что слов поэт не выбирал.

Скажи, что резко осуждаешь

Того, кто в корень зрит любви.

И – "Ты неправ. Ты взгляд сужаешь

И смотришь снизу на верхи.

Любовь между полами – сладость.

Они стремятся, тяготеют

Друг к другу! Это ли не радость,

Что их уста в любви немеют?"

Поругай поэта строже,

И отшлепай, и казни.

Дай ему чуток по роже

И пинком под зад толкни.

Евтерпа, муза, ты же баба!

Скажи: к чему тебе мужик?

Вообще: чему ты больше рада:

Когда в тебя – и вжик! вжик! вжик!

Или хоть с переда, хоть с зада,

Но все – сама? Но честной будь!

Ответить, муза, не забудь: