Х#й Иваныч

Сказ о том, как хуи друг с другом поебались

Как только Хуй у нас не величают!

И Пенисом, и Фаллосом с Концом:

Так впавшего в немилость назначают

С министра – замминистра и гонцом.

А для меня Хуй только Хуй Иваныч.

И я его люблю, как сам себя.

Хуй может быть Степаныч и Абрамыч,

И Федорыч: И имени тебя,

Читатель мой! В поэме без героя

Героем будет Хуй – без глаз и головы.

Такое было: греческая Троя

И без героев победила все молвы.

Прошли века, забылись те герои,

А имя Трои не померкнет никогда.

Сменялись короли, цари и строи,

А Трою нет – нет вспомнят иногда.

Хуем Хуй я величаю,

А Пизду зову Пиздой,

Я за это получаю

Гонорар под зад ногой.

Мой Хуй залупой гордою венчался,

Яиц в подбрюшье ровная гряда

В одно сжималась, когда Хуй вонзался

В Пизду. И висли до колен тогда,

Когда Иваныч, славно наебавшись,

Устало поникал своей главой.

И новый день, едва – едва начавшись,

В мошонке затевался круговой.

Круговорот яиц и днем, и ночью

Хуй поднимал к пупку особенно с утра.

И опустить его возможно было дрочью,

И в дрочке протекали вечера.

Конечно, стойка "Смир – р – рно!" в жизни Хуя

Одна из главных, не считая "Ссать!".

Его здоровье, собственно, страхуя,

Яички гаркали: "Подъем! Вставай! Стоять!"

Над Хуем командиры – точно яйца.

Но и сам Хуй, конечно, командир.

Чтоб не обидеть грубым словом братца,

Скажу, что он вообще – то первый из задир.

Возьмем трусы. Он их протер немало.

А сколько он резинок – то прорвал!

Как будто у него в залупе жало.

А с виду обаятельный нахал.

"Нахал"! Легко сказать! А целкой будешь –

Каков "нахал", когда он прет и прет?!

Ты темные инстинкты в нем разбудишь,

И он тебя ебет, ебет, ебет!

В сравненьи с ним "нахал" – мальчонка!

А Хуй – наглец, подлец, бурбон!

Будь перед ним Пизда или Пизденка,

Хуй не отступит. Варвар, варвар он!

И если перед Хуем даже Жопа –

Он как восстал, негодный негодяй,

Так заебет, что бедненькая попа:

Ни сесть, ни лечь: За что ей нагоняй?!

Жестокий Хуй. Прекрасен, но ужасен.

Я это с знаньем дела говорю.

Он для меня давно, агрессор, ясен.

Я это сотни раз вам повторю.

Я опытный Пиздовдеватель. Сколько же

На Хуй мой натянулось Жоп и Ртов!

А сколько целок я сломал, о сколько же

Несчастными я сделал дев и вдов!. .

А шкурка, что залупу прикрывает?

Она как будто бы невинная на нем.

Но и она агрессором бывает,

Когда команду слышит: "Эй, подъем!"

Вся напряжется, покраснеет, вспухнет,

Сползет с залупы и как будто ждет,

Когда же Хуй в Пизду залупу бухнет, –

И ну гонять с залупой взад – вперед!

Легко ль, скажи, Пизде терпеть гоненья

Залупы с шкуркой – тренье по трубе?

И это все народ зовет ебеньем.

А легче разве тренье на губе?

Залезет в рот Хуяра беспардонный –

И ну долбить язык, щеку, гортань.

Как будто, блядь, рот у кого бездонный.

Народ и это ласково зовет ебань.

Теперь рассмотрим шерсть на базе Хуя,

На яйцах шерсть, в промежности – везде.

Хуй и Пизда в прелюдии воркуя,

Шерстятся, и когда уж Хуй в Пизде.

Опасно, больно, очень неприятно,

Когда, бывает, волос в Пизду влез.

Приходится Хуй вытащить обратно,

Кудряшку оттянуть – и снова в лес.

Красивы локоны бывают у Хуяры.

Златые, черные, с рыжинкою, блондо...

Слыхал, что самые кудлатые – мадьяры.

Вдруг стало модно шерсть сбривать. За что?!

Но – к делу ближе. Растянулось описанье.

Рассказывать о Хуе можно сутками.

Но мне не позволяет расписанье.

С размером не шути – как с проститутками.

Красивый Хуй – Мадонны мне дороже.

Описывать его хочу я день и ночь:

И кудри, и мошонку: – Мне по роже

Однажды Хуем били. И все проч.

Так вот. Начну короткое сказанье,

Нравоученье вроде, секс урок.

Оно как будто миросозерцанье,

Но в то же время – всяко лыко в прок.

: Однажды Хуй собрался в гости к Хую.

Лежат, балдеют, яйцами скрипят.

Один вдруг говорит: "Ты знаешь, я психую".

– "Чего?" – "Меня, представь себе, ебать хотят".

И выясняется: в Америке открыли,

Что не Пизду приятно щекотать,

Не Жопу и не Рот – этот вопрос закрыли, –

А прямо Хуй. Под шкурку – и ебать!

В залупу то есть упирается залупа,

Придерживают, блядь, конструкцию рукой,

Чтоб Хуй на выскользнул и не восстал до пупа,

И так ебутся. "Надо же!" – "Отстой!. . "

Америка бежит вперед прогресса.

За ней не поспевает Земной Шар.

И ей, Америке, угодливая пресса

Подбрасывает взрыв, войну, пожар.

Оттуда новость разлетается по миру,

Становится открытьем номер раз.

А нам в России, братцы, не до жиру,

Догнать бы не Мадрид, а Гондурас!

Два Хуя новость лежа обсуждали,

А яйца не дремали в этот миг.

И медленно Хуи мои вставали

Пока не затвердели, как гранит.

Прижались. Помахались. Разогрелись.

С залупы смазка тихо полилась.

"Ты жопа", – Хуй шепнул. "Ты моя прелесть" :

И ебля по науке началась.

Залупами уперлись дружка в дружку,

И каждый прет под шкурку, как в чехол.

Гость победил: он засадил в подружку

И ей под шкуркой вдарил рок – н – ролл!

Яйца воздух колебали,

Шерсть лобковая вразлет!

Два Хуя себя ебали,

Не поймешь, кто там ебет!

Чуть друг друга не сломали!

Палка палке долбит лоб!

Ну, отлично поебали –

Правда, кто кого поеб?

Но спустили Хуи вместе,

Из – под шкурок брызнул сок.

И позвольте в этом месте

Завязать мне узелок.

Обнялись два Хуя – братца

И отпали отдыхать.

А тем временем их яйца

Закрутились, чтоб пахать.

Им – то что! Они вертятся,

А пахать Хуи должны.

Вот такие, братцы, яйца,

Но они нам всем нужны.

*

Охуительно приятно

Поебаться двум Хуям.

Вам мораль теперь понятна? –

Ебитесь так, как надо вам.

*

Ты помнишь, Хуй, как мы с тобой блудили?

Ты – впереди, а я шел за тобой.

Где только мы с тобою ни бродили!

Каких Пиздей, Хуев и Жоп не находили

И Ртов, конечно: Было нам с тобой

Тогда немного лет, совсем немного.

Но годы шли, и живость уж не та.

Стоять ты любишь, я же – лежебока,

Уже не очень ходкий. Ради Бога

Не стой! Не мучь! От стойки маята:

Хуй, товарищ волосатый,

Верный друг в моей гульбе,

Я немного грубоватый,

Хорошо ль со мной тебе?

Отвечает Хрен Иваныч:

"Всем доволен, будь здоров!

Я тебя люблю, Стаканыч,

Я всегда к Пизде готов!"

Хуй Семеныч, Хуй Романыч,

Исмаилыч, ла – ла – ла:

Хуй Васильич, Хуй Иваныч:

Вот такие, брат, дела.