Две Ольги и Мария. Часть 2

Мария Сергеевна Вишнякова проживала в уютном, двухэтажном краснокирпичном, с "расшивкой" особняке. Крытый подъезд распологался посредине. От "красной линии" улицы чугунная решетка отделяла парадный двор, сзади был разбит сад, в глубине которого укрывался одноэтажный флигель. Обстановка дома показывала, что его хозяйка обладает средствами и любит комфорт, но не изысканно-показной аристократический или, наоборот кичащийся богатством — купеческий. Все было просто, но уютно для обитания. На второй этаж дома вела широкая лестница с чугунными бронзированными перилами. Лестницу устилал дорогой ковер, прикрепленный золочеными бронзовыми прутьями; на площадке гордо возвышались пальмы и латании, декорированные в подножьях цветущими гиацинтами и азалиями. Аромат цветов смешанный с запахом благовонных курений наполнял комнаты и кружил головы. В белую залу, с веницианскими окнами на противоположных сторонах — во двор и сад, справа выходили белые филенчатые двери, от симметрично расположенных по углам, столовой и гостиной. Столовая была облицована панелями темного дерева, а гостиная была в стиле "empire": розовые стены с белой оторочкой меандра вверху. Между дверями в зале был устроен альков. Днём его наполнял полумрак, а если было нужно зажигали бра с круглым розовым абажуром. По трем стенам алькова непрерывный турецкий диван. Вся мебель в зале позолоченная, а убранство дополняли зеркала и жардиньерки с цветами. Был здесь и белый рояль с золотыми литерами на клапе. Мария Сергеевна любила музицировать, играла свободно, летуче прикасаясь кончиками пальцев к клавищам. С лепного потолка свисала бронзовая люстра. Но 1 января решили её не зажигать, довольствуясь огнями стенных жирандолей. По случаю праздника паркет был натерт, благоухали живые цветы: гиацинты, камелии, розы и нарциссы. Слева в залу выходили двери личных комнат хозяйки. На первом этаже располагались кухня, ванная, кладовые, а также комнаты прислуги. Поручик Никульцев квартировал в садовом флигеле. Топить "голландку" было обязанностью денщика.

Вот и сейчас, после завтрака все отправились по своим делам: Ольга Сергеевна в отведённую комнату, чтобы отдохнуть с дороги, Мария Сергеевна — отдать распоряжение по хозяйству, а главное на завтра...

Зима кутала Москву в белые пушистые одежды. За окном густо валил снег. Крупные мохнатые хлопья плавно опускались, будто кисейная занавесь непрерывно плывет сверху вниз. Дома на той стороне бульвара едва проступали сквозь снежную паутину. Фигуры прохожих казались бесформенными пятнами, которые возникали и тут же бесследно пропадали. Мария смотрела на падающий снег и мысли её текли так же медленно, не прерываясь, но и не задерживаясь подолгу на чем либо одном. На подоконнике сидел гордо выдвинув пушистую манишку, и томно прикрыв голубые очи белый перс. Звали его Мулекъ (Как можете догадаться по кличке, означавшую прорезь для прохода мушки и её основания в хомутике штыка, это был подарок Никульцева хозяйке). Лишённая радости материнства, Мария Сергеевна ухаживала за ним, как за ребенком. Кот был допущен везде, в любое время. Любил он вальяжно развалится у нее в головах, метавшейся по подушке, вздрагивающий от мощных ударов нависшего над ней мужчины. Маленькие уши с кисточками 

не реагировали на испускаемые хозяйкой стоны, звериный мужской рык — шевелятся губы, а слов не слышно, в распахнутом рту оскал мелких белых зубов. Темная бездна молчания — пушистый перс был глух... Он любил слизывать испарину с горячего женского лица своим маленьким шершавым языком, не догадывась, что шепчут вспухшие губы:

— Мулечка, мой маленький, милый...

А совсем недавно Мулек был напуган непонятным для него действием: мужчина, сбросив до своих плеч голые женские ноги, встал на колени около раскинутых в стороны грудей... И сжимая в кулаке нечто блестящее и багровое, похожее на копчёную колбасу, и брызнул на лицо хозяйки белесоватыми струями. В крохотный, слегка курносый носик кота ударил острый, щекочущий запах. Удивленный Мулек, вскочил, выгнул спину и распустил опахало хвоста, издал протяжное:

— Мгя-у-у-у!

Схваченный крепкими мужскими пальцами за гриву, кот был бесцеремонно сброшен с кровати. Юркнув под нее, он был рад, что лишён возможности слушать бурные людские объяснения.

— И что вам взбрело в голову? Андрей, как ты мог!  — возмущалась Мария Сергеевна, чуть не плача.  — Я порядочная женщина, а не девка с Грачевки, как ты мог...

— Ну, извини, извини Мари, не сдержался... Извини, дорогая...  — оправдывался поручик.

И ещё сожалел Мулек, что у него нет возможности "отметиться" внутри этих блестящих, с длинными трубами "штук", которые носит его обидчик. Так грубо, в ЭТОМ доме, до сих пор, с ним не обращались!

•  •  •

Есть два способа любить: сначала видеть, потом желать.

И так, заказан ужин. Меню изысканное, но довольно лёгкое, хотя традиционно полагался жареный поросенок. Хозяин мясной лавки был несказанно удивлен, когда кухарка Вишняковой купила лишь свиную песенку для кота. То, что должно последовать потом, как она замыслила, не предполагало излишнего чревоугодия.

Стерлядь Империаль; Рябчики цельные; Салат; Парфе Мари-Луиз.

И ещё. Мария Сергеевна теперь часто задумывалась: что же все таки произошло у нее в жизни? И все над чем она размышляла, оставалось смутным, неясным, будто просматривалось сквозь эту снежную навесь, становившуюся все более непроглядней...