Та самая Людмила. Часть 2

— Ты собираешься кормить свою Королеву?  — Людмила повела головой, исследуя близлежащее пространство,  — где тут у твоего Александра Первого холодильник?

— О, холодильник на кухне, а там, наверное, сейчас полный аншлаг! Это же коммунальная квартира, как у Высоцкого: «На тридцать восемь комнаток всего одна уборная»!

— Кошмар,  — Люлмила выкатила на меня глаза,  — правда, что ли? Хотя это и хорошо, хер они меня здесь найдут. А, если найдут, то не убьют, побоятся при таком количестве свидетелей.

Мы прошли по длинному коридору, пробираясь через развешанные здесь для просушки простыни и наволочки кухню, но, вопреки моим предсказаниям, она была пуста. Соседи разбрелись по комнатам, то ли обедая, то ли отдыхая после трудового дня. Открыв Сашкин холодильник, мы нашли банку тушенки, колбасу, сыр и яйца.

— Давай замастрячим яичницу с тушенкой, предложила она.

— Мне всё равно, лишь бы ты была сыта и довольна.

— Сыта я буду,  — она лукаво посмотрела в мою сторону, а вот буду ли довольна, это мы посмотрим.

Я понял её намёк и слегка покраснел.

— Шурик,  — она приобняла меня за пояс,  — ты что, правда, такой простой?

Я не успел ответить на прямо поставленный вопрос, потому, что на кухню стремительно ворвалась Светка, полная, сисястая и жопастая Сашкина соседка.

— Санёк, привет! О, какая у тебя очаровательная подруга! Я за тебя рада. Нет, правда, девушка, я вас первый раз вижу, но хочу сказать. Вцепитесь в этого парня и не отпускайте, пока он не поведет вас в ЗАГС. Будете потом меня всю жизнь благодарить. А ты, Санёк расскажи стареющей женщине, где ты такую красаву подцепил!

— Почему, подцепил,  — стал я оправдываться и перед Светкой и перед Людмилой, это моя сестра, двоюродная!

— Не пизди,  — в голос захохотала та,  — я же вижу, что троюродная! Мало сходства. Да не тушуйся ты, Санёк, что я не понимаю, дело молодое. Дай лучше прикурить! Света!  — она мило улыбнулась Людмиле, и подставила сигарету под зажигалку.

— Людмила! Да, вы правы, мы, действительно троюродные! Моя мама и Сашин папа — двоюродные брат и сестра. Просто, мою маму в тридцатые выслали из Ленинграда в Казахстан в АЛЖИР.

— Погоди, милочка, так в Казахстан или в Алжир? Как говорят в Одессе, это две большие разницы!

— Вы не поняли, АЛЖИР, это аббревиатура: Акмолинский лагерь жен изменников родины.

— Ой, Людочка, не еби мне мозги, точнее мОзги, я сутки в трамвайном депо отработала, хочу уже отдохнуть.

Она достала из своего стола полторашку пива.

— Хотите пивасика?

— Нет, спасибо,  — опережая Людмилу, заявил я.

— А, напрасно,  — смачно затянувшись и пустив в потолок струю дыма, возразила тут же Светка,  — кто не курит и не пьёт, тот здоровенький помрет.

— Да мы пьём и курим,  — опережая меня сказала Людмила. Просто у нас ещё есть шампанское.

— Шампусик,  — Светка в голос заржала, выдав цитату из фильма Гайдая:  — «шампанское по утрам пьют или аристократы или дегенераты... »

Поставив на плиту чайник, богатая телом Светка ретировалась в глубинные пространства коммуналки.

— А ты, правда,  

что-ли, из Казахстана,  — я с удивлением вгляделся в Людкино лицо?

— Бабушка оттуда, мама вернулась в Ленинград, хотела правду найти, но обломалась.

Ты не поверишь, но моя бабушка тоже была в АЛЖИРЕ, и я попал в Питер только потому, что тетка вернулась сюда. Так что мы с тобой, действительно троюродные, троюродные потомки репрессированных.

Здесь же на коммунальной кухне, мы обнялись и попытались поцеловать друг друга.

— Вот это сурприз,  — прервал наш поцелуй появившийся из глубин коммунального коридора Александр Иванович, муж главной хранительницы квартиры Нины Ивановны.

Мы резко отпрянули друг от друга, но он запротестовал:

— Да, целуйтесь на здоровье! Дело молодое! Я бы тоже с удовольствием целовался с молоденькими девченками, да, боюсь, Нина Ивановна засечет, да посечет!

Целуетесь, а у вас, кажется что-то горит на плите.

— Спасибо, Александр Иванович,  — я рванулся к плите и выключил газ,  — это нам Светлана мозги запудрила.

— Эта умеет,  — Александр Иванович закатил глаза, видимо представив Светкину жопу,  — мне бы годков двадцать сбросить, я бы её с удовольствим «запудрил».

Я ухватли прихваткой горячую сковороду с нашей тушенкой и мы ретировались в Сашкины «хоромы».

— Да, интересно жить в коммуналке,  — Людмила отправила в рот кусочек мяса и прикрыла от удовольствия глаза,  — но, я бы предпочла жить на природе, у моря, в своей фазенде.

— Ловлю тебя на слове. Мы сегодня переночуем здесь, а завтра я отвезу тебя на берег моря. У меня дача на берегу Балтийского моря, между Сестрорецком и Солнечным.

Я имела в виду, конечно, совсем другое море,  — она закатила глаза, видимо представляя теплые волны Карибского бассейна, но и это тоже не плохо. А вот скажи честно, Шурик, ты хотел бы меня трахнуть?

— Зачем ты так грубо? Я, конечно хочу тебя. Да и какой нормальный мужччина, оставшись с тобой наедине, не хотел бы обладать тобой, твоим телом? Я полюбил тебя ещё тогда, когда увидел там, у площади. Я и представить себе не мог, что могу находиться с тобою рядом, держать за руку. Ты для меня казалась Божеством.

— А сейчас?  — она посмотрела на меня с какой-то хитринкой,  — я уже не та, Божественная женщина?

— Почему, всё та же!

— Ну, так вперед, скромник ты мой, раздень меня, возьми меня. Я согласна быть твоей Королевой!

— Всё ещё не веря своему счастью, неслушающимися пальцами я стал расстегивать перламутровые пуговки, обнажая грудь.

— Да, Шурик, да! Мой принц, мой Король! Это всё сегодня принадлежит тебе.

Она одним движением сбросила с себя юбку и оказалась совершенно голой.

— Раздевайся же скорее, или ты хочешь, чтобы я тебя раздела.

— Меня ещё никогда не раздевала женщина.

— Не переживай, всё, когда-то случается в первый раз.

Она резко рванула брючный ремень так, что пряжка зазвенела, рванула вниз джинсы, так, что мой уже вздыбленный член, как оттянутая пружина взлетел вверх и ударился о живот. Следующим движением она рванула ворот рубашки так, что пуговицы зазвенели, ударяясь о старый паркет.

— Поцелуй меня там, мой Принц, мой 

спаситель. Я вовсе не романтическая натура, но я ждала своего Грея, всю свою недолгую жизнь. Ведь согласись, для чего тогда жить, если не мечтать встретить единственного, который увезет тебя на корабле с алыми парусами.

— Да, ты совершенно права, моя Ассоль,  — я притянул её за плечи к себе и вгляделся в её изумительное лицо. В тот миг оно показалось ещё красивее, чем когда я увидел её там, на площади час назад. Алые губы здесь, в полутьме Сашкиной комнаты казались темно-красными, гранатовыми. Я прикоснулся к ним своими дрожащими от волнения губами.

— Ух!  — только и смогла произнести она и буквально сползла на подкосившихся ногах на кровать.

Мурашки прошлись по моей коже, я целовал её губы, грудь, живот, спускаясь всё ниже и ниже.