Под покровительством богини Сехмет. Часть 4

— Боря! Что с тобой?!! Ну, чего вы стали, как вкопанные?!! В спальню его, на кровать! И за врачами! Живо!  — долетел до Борисовых ушей встревоженный баритон дяди Андрея. Кажется, только что прозвучавшая фраза была последней из всего, что он услыхал на этом свете. С ужасом почувствовал, как летит в какую-то тёмную бездонную пропасть. Летит быстро и стремительно.

И самое страшное — неотвратимо! Никак не остановить это жуткое падение, этот кошмарный полёт сверху вниз. По коже драл мороз, хотелось вопить от страха, но крик застревал в горле. Что там крик — застонать, заскулить было невозможно! Наружу вырывались только тяжёлые, прерывистые выдохи — как в кошмарном сне! Скорей бы проснуться! Но проснуться было невозможно — всё яснее убеждался, что это не сон, не бред, а явь. Страшная явь! Сейчас он долетит до дна этой прорвы и расшибётся в лепёшку. Или утонет в раскалённой подземной магме — там, внутри Земли, её наверно видимо-невидимо. Или ухнет с размаху в адский котёл с вечно кипящей смолой! Или попадёт в когти к чертям! Или... Как знать, что там, в тех подземных мирах? Никто ещё там не бывал, а если и бывал, то назад уже не возвращался...

Вокруг — лишь непроглядная кромешная тьма. Неужели это и есть ад?! И весь ужас его — не в кипящих котлах со смолой и не в цепких бесовских лапах. Он — вот в этом жутком, бесконечно долгом и стремительном падении вниз, которое не закончится никогда. А если и закончится, то вечными муками!..

И уже не спасёшься от них никак! Не сошлёшься ни на папин мандат, ни на его щедрые пожертвования церквям и соборам, ни... Ни на что!

Боря отчаянно силился найти спасение от бесконечного ужаса. А где его найдёшь? Сюда не прибежит твоя охрана, не подъедет полиция. Здесь не действуют правила того комфортного мирка, который создал для тебя папаша-депутат! Здесь бессильны солидные связи, важные ксивы, сотни миллионов на банковских счетах!.. Здесь — ад! И это, как оказалось, не поповская страшилка для наивных грешников, не россказни религиозных фанатиков, не бредовые сказочки из всяких там библий и коранов. Это — реальность! Неумолимая и неодолимая! Как спастись от неё? Может... молитвой? Но Борька не знал ни одной. Взмолился, как сумел: «Господи! Я заплачу! Сколько надо, столько и дам!.. Во дворе у себя церковь белокаменную построю! Нет, собор! Нет, лавру! Такую, какой ещё свет не видывал!.. Только вытащи меня отсюда! Я домой хочу! Я ж ничего такого не сделал! Я — маленький, безгрешный мальчик! »...

Перед глазами заполыхали какие-то отсветы — багровые, оранжевые, жёлто-золотые. Чем дальше, тем всё ярче и ярче! Вот оно, адское пламя!..

Борис крепко зажмурил глаза — и защищаясь от слепящего света, и не желая видеть своих последних мгновений. Всё! Конец!..

Ударился о что-то твёрдое и холодное, как камень и тревожно огляделся по сторонам. Да это и есть камень — повсюду вокруг! Каменный пол и каменные стены, сплошь утыканные горящими факелами и испещрённые какими-то 

непонятными иероглифами и чудными рисунками — прямо как в школьных учебниках по истории. Или в компьютерной игрульке-стратегии! Но это не в книжке и не в игре! Это в действительности! Осмотрел и ощупал себя — вроде жив и цел. Поднялся, отряхнулся и, с тревогой озираясь по сторонам, поплёлся вглубь подземелья — на поиски хоть одной живой души. Да есть ли тут хотя бы один живой человек?! А если и есть, то кто он? И чем может быть чревата встреча с ним?!..

— Эй!  — осторожно крикнул он куда-то вглубь этой жуткой пещеры.  — Есть тут кто живой?!

Вздрогнул и съёжился, сам испугавшись собственного крика. Эхо гулко разнесло его по окрестным лабиринтам и отозвалось жутким и зловещим:

— Живой!.. Живой!.. Ой!.. Ой!.. Ой!..

Казалось, что это не отзвуки его голоса, а кто-то сидящий там, в глубине этой могилы — крайне недовольный появлением гостя из мира живых. На глаза навернулись слёзы — от страха, беспомощности, бессилия. Хотелось всем телом прижаться к стене, зажмурить глаза и потерять сознание. Но даже стенки, испещрённые странными и страшными иероглифами, выглядели зловеще. Казалось, тронешь любую из них, и все малёванные божки, львы, крокодилы оживут и набросятся на тебя. И... Даже подумать жутко, чем это может закончиться!

— Ну... Ну хватит, а? Я... Я заплачу!  — завопил он, отчаянно вертя головой по сторонам в надежде увидеть хоть одно живое существо.

— Плачу!.. Плачу!.. Плачу!..

— Сто штук зелени дам! Двести! Отпустите меня!

— Меня!.. Меня!.. Меня!..

— Э! Кто там?!! Я... Я... У меня отец — депутат!  — уже не зная, чем припугнуть, подкупить или соблазнить невидимок, заверещал Боря.

— ... путат!... утат!... мутат!... мутант!...

— Кто там гавкает?! Слышь ты! Потом за всё ответишь!

— Ответишь!.. Ответишь!.. Ответишь!..

Эхо, раскатываясь по пещере, возвращалось назад жутким призрачным хохотом. Это было во сто крат страшнее, чем вчерашний невесть откуда слышавшийся у него дома львиный рык. Страшнее, чем тогда, в детстве, когда он оставался один в огромном пустом особняке.

Начиная понимать, что ни крики, ни угрозы, ни просьбы результата не принесут, Боря поплёлся, не разбирая дороги (да и дороги-то не было никакой!) в глубину подземелья с отрешённым видом. Будь что будет! Искать выход и спасение да и вообще думать хоть о чём-то больше не было сил. С тупостью и упорством зомби он брёл, сам не зная, куда, вдоль расписных каменных и мраморных стен — то оранжевых, то багровых от множества горящих факелов. Но даже факельное пламя не могло окончательно рассеять окружающий мрак и лишь прибавляло ему жути...

•  •  •

— Госпожа Белецкая? Ольга Анатольевна? Лейтенант Коваленко. Вы задержаны — по подозрению в хищении государственного имущества. Следуйте за мной!

Ольга, собиравшаяся запереть квартиру и ехать на место своей (или уже не своей?) практики, вздрогнула, выронила кейс и ключи и удивлённо взглянула на поднимающегося к ней по лестнице полицейского.

— Как... Какого имущества?  — с трудом пролепетала она.

— Вам скоро всё объяснят. После того, как вы кое-что объясните. Идёмте со мной. И пожалуйста давайте обойдёмся 

без увёрток, слёз, криков и прочей ерунды. У меня на неё времени нет. Поехали!..

Лейтенант подобрал обронённые растерявшейся хозяйкой ключи и сам запер дверь. Подхватил с пола лёгкий кейсик задержанной и взглядом приказал ей следовать вниз по лестнице. Дрожа всем телом, Ольга покорно поплелась по ступенькам, уже догадываясь, за что её задержали, еле удерживая равновесие и предчувствуя неминуемую беду.

— Прошу!

Офицер открыл перед ней заднюю дверцу «воронка» и кивком пригласил сесть в кабину.

— Ну шо, коза белобрысая, доскакалась?  — услышала она насмешливый тенорок и резко взглянула вправо, на только сейчас замеченного соседа по сиденью. Обычный, ничем не примечательный мужичок в штатском, тем не менее, чувствующий себя полным хозяином положения и беззастенчиво позволяющий себе нахальный тон.  — Шо это ты вчера вечером вытворяла в зоопарке со своим сообщником? Он, кстати, уже раскололся. Сдал тебя, дуру, со всеми потрохами. Гы-гы-гы! Так шо, твоё признание меня почти не интересует. Я другое хочу знать. Где львиха? Молчишь, сучонка? Невинную рожицу строишь? Ну-ну, это ненадолго. В ментовке у тебя язычок быстро развяжется! Расколешься, как переспелая дыня! Гы-гы-гы!

— Ну зачем же так грубо?  — притворно мягким тоном вмешался сидевший за рулём лейтенант.  — Ольга Анатольевна — девушка умная и порядочная. Она, наверное, давно осознала тяжесть содеянного и уже готова чистосердечно раскаяться. Она нам сама всё расскажет. И о сопротивлении сотрудникам ветеринарной службы. И о похищении из зоопарка краснокнижного животного... Правильно я говорю?

Ольга переводила изумлённый взгляд с одного на другого, едва соображая, как вести себя с ними. А они лишь обменялись ехидными ухмылками. Полицейский «Фольксваген» резко рванул с места и понёсся по длинному, прямому, как стрела, проспекту...

Внешний и внутренний вид опорного пункта полиции, куда они примчались минут через десять, не внушал почтения и доверия к представителям власти: старенькое крыльцо с разбитой плиткой и облупленными разваливающимися ступеньками, ржавая скрипучая дверь и вывеска — настолько грязная, что из всей длинной надписи на ней можно было с трудом разобрать лишь отдельные слоги.

— Ну? И шо ты стала? Заползай!  — рявкнул шедший позади штатский.  — Или ждёшь, пока тебе двери откроют? Так у нас в штате швейцары не предусмотрены! Гы-гы!

Задержанная с трудом отворила мерзко заскрипевшую дверь и прошла в сырой, тёмный, узкий и длинный коридор с заплесневелыми стенами и одной-единственной лампочкой, еле-еле тлеющей под почерневшим потолком.

Кабинет, в который ввели задержанную, тоже не отличался комфортабельностью. Тесный, с облезшими обоями и мутными, наполовину закрашенными окнами. Штатский плюхнулся на старенький стульчик, жалобно заскрипевший под его небольшим весом, облокотился на такой же неказистый столик и ехидно уставился на Ольгу. Для неё стула уже не нашлось — пришлось остановиться у двери и минуту-две разглядывать окружающую обстановку: полупустую комнатёнку с обломками старой мебели в углу. Пожалуй, самым ярким элементом интерьера здесь был внушительный красочный плакат на стене, изображавший сердитого полисмена. «Молчание на допросе опасно для вашего здоровья! » — гласила ярко-багровая надпись над его тёмно-синей фуражкой...

— Так! Каяться будем?!  — окрик 

штатского заставил Олю вздрогнуть.

— Мне не в чем каяться,  — тихо проговорила она.

— Та ты шо?!  — ехидно ухмыльнулся допросчик, качнувшись на стуле.  — Повторяю вопрос: где зверь? И советую ответить честно!

Честно? Да пожалуйста! Ольга рассказала всё, как на духу. После бегства этих пятерых живодёров львица ушла вглубь вольера и больше не показывалась. Они с дядей Колей обыскали всё, но так и не нашли её. Куда она подевалась? Да кто знает? Могла перепрыгнуть через ограждение или повалить его и сбежать из зоопарка. Могла вырваться в открывшуюся калитку...

— Ага! А калитка сама взяла и открылась?!  — съязвил собеседник.

— Да, сама...

— Ты сначала брехать научись, как следует! На тебя уже можно повесить кучу серьёзных статей, а ты тут хвостом вилять пытаешься! Ты понимаешь, что тут, в этих стенах, ты никто и звать тебя никак?! И упаковать тебя за решётку мне проще, чем высморкаться!.. Давай, выкладывай всё начистоту! Кто и зачем подписал на кражу тебя и твоего сообщника? Сколько вам за это пообещали?.. Колись, сука, пока я не разозлился по-настоящему!

— Ну зачем опять так резко?  — послышался из открывшейся двери насмешливо-мягкий голос лейтенанта.  — Ольга Анатольевна, мы же понимаем, что вы всего лишь совершили ряд необдуманных поступков. Что вы просто стали невольной жертвой чужих преступных замыслов. Что вы сейчас хорошо подумаете и расскажете нам всё — и о заказчиках похищения, и о вознаграждении, полученном от них, и...

— Та пошёл ты в сраку, мусор!  — внезапно раздался в коридоре хриплый, плаксивый и злобный женский вопль.  — Я тебя, козла, по судам затаскаю! Ты все свои цацки-побрякушки у меня на глазах проглотишь! Лапы убрал, урод! Тьфу на тебя, ментопидор! Тьфу! Тьфу! Тьфу!

— А ну заткнись, падло! Пришибу!  — гаркнул в ответ густой бас.

— Пришиби свою мамашу-шалаву, шоб уродов больше не рожала!..

— Опять Анжелка?  — брезгливо скривился штатский.

— Опять,  — с тяжёлым вздохом кивнул лейтенант.  — Пойду выясню, на чём она попалась на этот раз.

— На чём бы ни попалась, заставим отрабатывать по полной... Ну, с ней понятно. А с этой шо сделаем?  — кивнул на Ольгу напарник.

— А мы их для начала в одной хате закроем!  — лукаво ухмыльнулся тот.  — Может, они там благотворно подействуют друг на дружку... Прошу в наш суперлюкс, госпожа Белецкая! Гостиничного комфорта не обещаем, но пользу от пребывания в сих апартаментах гарантируем... Руки за спину и вперёд! Живо!..

Пару минут спустя Ольга переступила порог тесной полутёмной камеры. С омерзением и страхом огляделась вокруг. И вздрогнула, встретившись взглядом со второй заключённой — длинной рыжей девицей с огромным фингалом под глазом и кривой ехидной ухмылкой на устах.

— Оба-на! Какую цацу нарядную мне подсунули!  — осклабилась та, неспешно поднимаясь с нар.  — А ну раздевайся, сучонка! Бегом!

— Зачем?!

— Пялить тебя щас буду во все дыры, лохушка фраерная!  — гаркнула сокамерница.  — Раздеваться, я сказала!

Ольга прижалась к стене, побледнев, затрясшись всем телом и снова почувствовав неминуемый конец. И не поверила своим глазам, когда подруга по несчастью,  

переменившись в лице, ласково улыбнулась и подмигнула. Показав взглядом на дверь, дала понять, что это был лишь мини-спектакль для отвода глаз. То есть ушей. Пусть доблестные, но недалёкие служители закона думают, что их бестолковый замысел сработал.

•  •  •

Между тем «хозяева» опорного пункта — в полной уверенности, что их план скоро воплотится в жизнь, и в предвкушении предстоящего щедрого вознаграждения — не спешили возвращаться к текущей работе и решили провести нечто вроде предварительной летучки. Лейтенант Коваленко, прислонившись к обшарпанной стене кабинета, молча слушал наставления напарника и еле сдерживал ухмылку. А тот, будто напрочь забыв про свой неряшливый вид, по-барски рассевшись на стареньком скрипучем стульчике и важно пыхтя сигаретой, с увлечением взялся за инструктаж для начинающего коллеги:

— Ты главное на ус намотай, Вовец! Шо в нашем деле прежде всего? Не высовываться, шоб зненацька не получить по фуражке. Точно, буква в букву, выполнять приказы вышестоящего начальства и вовремя отчитываться об их выполнении. Ты можешь вообще законов не знать и ежеминутно в кодексы заглядывать, как в шпаргалки. Но! Если чётко соблюдаешь все служебные формальности, то всегда будешь на хорошем счету. Ну и последнее. Держать кирпу по ветру, шоб не упускать выгоду и шоб всегда быть в курсе... Ну этого самого... Ну ты понял, да? Гражданских настроений и течений там всяких. Вот я, скажем, в органах ещё с восьмидесятых. С постовых начинал. И когда гавкнулся Союзик нерушимый, я не растерялся и не лоханулся. Тишком-нишком наверх выбираться стал. Приписал себе в биографию шо надо — типа, защищал диссидентов от преследований, всячески поддерживал растущие демократические настроения разные... И вуаля! От они, офицерские погончики почти на халяву, от он, институтский дипломчик через экстернат! И дальше жил себе и не тужил. Менялись государства, переписывались Конституции, бушевали революции... А я как сел в этот кабинет двадцать пять лет назад, так и щас в нём сижу. И буду сидеть — до самой пенсии! Да, на погонах всего три звёздочки. Да, я мелкий винтик в государственной машине. Но начнёшь вытаскивать такие винтики, и вся машинка крякнет. Нехай она там снаружи хоч в какой цвет перекрашивается — в красный, жёлто-блакитный, оранжевый, зелёный... Механизм внутри, то есть мы с тобой, всё равно останется тот же! Гудеть он может и громко, и тихо — как сверху скажут. Но сама его эта... как её... сущность всегда одинакова... В общем, вывод такой: научись работать для галочки, и будешь всегда в шоколаде! Понял?

Лейтенант молча кивнул. А собеседник внезапно осёкся, закашлялся и прохрипел:

— Шо-то у меня аж в горле пересохло после этой... Кахи-кахи-кахи!.. лекции! Давай дёрнем по маленькой — за наше успешно начатое сотрудничество... Шо? Не хочешь? Ну и ладно! Я сам тогда...

Бренча стеклом о стекло, до краёв наполнил стакан, залпом опрокинул его в рот и слегка сморщился:

— Ух! Добре пошла!.. Давай, Вовчик, докропаем наш протокольчик.

Он уселся за старенький комп и стал тыкать пальцем в грязные клавиши, с 

трудом разбирая на них полузатёртые буквы:

— Так!.. Шестнадцатого июня 2019 года нами, сотрудниками Старо-Камышанского районного отделения национальной полиции, а именно старшим лейтенантом Быковцом и лейтенантом Коваленко, в результате тщательно разработанной операции была своевременно и оперативно задержана по подозрению в крупном хищении государственного имущества гражданка...

— Госпожа...

— Господа — в Париже! Не перебивай!.. Гражданка Белецкая Ольга Анатольевна, 1999-го года рождения, студентка N-ского государственного университета, отбывающая практику...

— Проходящая практику...

— Проходит водяра через горлянку! Сказал же: не перебаранчай!.. Отбывающая производственную практику в местном зоологическом парке. Задерживаясь, вышеизложенная гражданка официально оказала крайне злостное физическое сопротивление путём активного брыкания, кусания и плевания. В процессе доставки в опорный пункт полиции и при дальнейшем допросе задержанная также повела себя абсолютно неподобающим образом. Это выражалось в неоднократных попытках нанести моральный ущерб задержавшим её лицам, находящимся при исполнении, всячески унизить их профессиональную и человеческую честь и достоинство...

— Так ведь не было никакого сопротивления!

— В реале, может, и не было, а в протоколе будет — для нашей с тобой пользы... Да, где я остановился? Ага! ... и человеческую честь и достоинство. В частности, гражданка Белецкая... Как помягче сказать «посылала их на хер»? Стоп, сам догадался! ... Настоятельно советовала им отправиться в район мужского полового органа и анального отверстия. А также изрыгала тяжкие оскорбления в адрес представителей правоохранительных органов, называя их козлами... Не, рогатыми непарнокопытными животными, пидо... участниками ЛБГТ-сообществ и гов... экскрементами. Цинично требовала засунуть... Не-не, поместить!.. Поместить все предъявленные обвинения в вышеупомянутое отверстие и в особо грубой форме заявляла, что всех сотрудников полиции она... Как грамотнее написать «вертела на самотыке»?

— Вращала на фаллоимитаторе...

— Ага. Всех сотрудников полиции вращала на... Как-как?.. Ну шо ты ржёшь стоишь, а?! Мы с тобой щас между прочим серьёзным делом занимаемся, а ты тут!..

— Сергей Михалыч, ну это же чушь полная! И по форме, и по смыслу! Мы же идиотами выглядеть будем!

— Вова, не бухти! Мы с тобой не эти самые... Как их? Не братья Карамазовы! Мы тут не роман пишем про Шекспира с Дездемоной, а протокол! Улавливаешь разницу? Те, хто будет его читать, не члены-корреспонденты какие-нибудь, а нормальные мужики, менты. Для них главное, шоб всё было натурально, просто и понятно. Ну и официальный стиль шоб был везде... Ясно? Идём дальше?

— Никак нет! Не могу знать!  — внезапно донёсся из коридора испуганный выкрик сержанта.

— Шо за хренотень?!  — встрепенулся старлей, издали почуявший неладное.  — Проверка?! От козлы, а! Хоч бы предупредили, шо до нас ревизия нагрянет!.. Вовка! Живо ховай бутылку! Куда ты?.. В сейф! И стаканы — тоже туда!.. Пуговку застебни, ё-ка-лэ-мэ-нэ!.. Главное — шоб всё было чётко по букве устава... Смир... Струнко!

Тяжело, со скрипом, отворилась облезлая кабинетная дверь, и на пороге появилась строгая белокурая красавица в штатском. Властно взглянула на обоих офицеров необыкновенно яркими зелёно-голубыми глазами и, резко вскинув руку с синей «ксивой», представилась:

— Старший следователь областной прокуратуры, советник юстиции Сахновская. Мне надлежит изучить 

протоколы ваших последних задержаний — ввиду недавно поступивших жалоб от граждан. Ну и с самими задержанными тоже нужно побеседовать. В частности, меня (и не только меня, но и кое-кого повыше рангом и должностью) интересует, на каком основании здесь находится Ольга Анатольевна Белецкая.

Хозяева кабинета растерянно переглянулись. Лейтенант Коваленко побледнел в предчувствии неминуемой беды. А старший лейтенант Быковец, стараясь не дышать в сторону гостьи, протянул ей только что «накропанный» и распечатанный протокол задержания. Слегка окроплённый водочкой — по неосмотрительности писавшего.