Звонок

Уэйн Орсон ходил между рядами парт, пристально наблюдая за тем, как проходит экзамен. Студенты ёрзали, оглядывались, вздыхали, переглядывалист — в общем, делали все, что угодно, но не делали то, что нужно. Списать было невозможно — они знали это. А подготовиться к Истории исторической мысли не так уж и легко. Поэтому диссиденты в режиме мистера Орсона — а таких было большинство — вот так вот минут 20 ерзали и уходили, сдавая белые листки со штампами Министерства образования.

Впрочем, если бы они знали, что пристальный взгляд преподавателя на самом деле был хитрой уловкой, прикрытием для куда более интересного занятия, может, у них и был бы шанс сдать. Если они отвлеклись хоть бы на минуточку от глупой и навязчивой мысли как-нибудь списать ответ и присмотрелись бы к его неспешной походке сытого льва, то непременно бы заметили одну закономерность: у первой парты второго ряда Орсон чуть замедлял обход, а взгляд его зеленовато-серых глаз падал куда-то сквозь блеклую древесину парты.

Там сидела Аннет. Её худые ноги по колено покрывал тугой крой черной юбки. Чернота материала контрастировала с болезненной белизной кожи и незабудками свежих синяков, тут и там видневшихся на икрах и коленях. Он прикусил губу. Ему показалось, что места в штанах становится все меньше и меньше, и он незамедлительно решил сделать все, чтобы этого не заметили остальные. В голове тоже места становилось не так уж и много. Все мысли выталкивала белизна её ног, а вокруг его головы, как в мультиках Дисней, кружили синие пятнышки гематомок. У нее из юбки будто вытекало молоко. И он представлял, как пьет её ноги, длинные и продолговатые, как паучьи конечности.

Когда он сел, Аннет вздрогнула и чуть больше приосанилась. Поезд её взгляда теперь курсировал между буквами на билете и фигурой преподавателя, что склонилась над её плечом. Теплое чуть прерывистое дыхание скользило по её шее, заползая под тонкий белый топик, сжимая в своих сладостных тисках молодые соски. Она с ужасом начала понимать, что они увеличиваются и твердеют, впиваясь в тонкий лён топа.

— Не могли бы вы отодвинуться, мистер Орсон. Мне неуютно,  — тихим прерывистом голосом сказала Аннет.

Тем временем она оглянулась и к её удивлению аудитория была пуста. Последний студент уже закрывал дверь в кабинет.

— Вряд ли это предвидется, Энн.

На её ногу вдруг легло что-то широкое и холодное. Она опустила взгляд и обнаружила там костяшки мистера Орсона. Большие среднего размера пальцы украшали небольшие черные волоски. На их фоне ярко выделялось тусклое золото перстня, с которого на Аннет ехидно смотрела козлиное личико сатира. Римский дух разврата смотрел своими золотистыми глазами и ухмылялся. В это время сильная рука сдавила ногу Энн, а теплые зубы преподавателя впились в лебяжью шейку студентки. Она чуть вскрикнула, но не отстранилась. Рука мистера Орсона переместилась под плотно сомкнутые ноги, вторая обхватила тонкий торс. Резким рывком он поднял её со стула и бережно положил на парту. Солнечные лучи 

его рук опаляли там, где касались. Под кожей горели леса Сибири и Австралии, а дыхание стало плавить воздух вокруг рта.

Он разорвал топик, но Аннет казалось, что тот попросту сгорел на ней, обратился прахом. Энн лежала прямо головой к его члену, и последний упирался прямо в её макушку. Пенис сверлили её мысли и голову в то время, как руки крепко сжимали маленькие крепкие груди. Орсон опустился и начал лобызать соски. Его язык и губы танцевали на них регги, зубы то и дело впивались в набухшую плоть. Одной рукой он расстегнул ремень и стянул штаны. Трусы были последним барьером к его мужской сути. Загипнотизированная его мерными покачиваниями, Аннет схватила туго обтянутый тканью член и начала осыпать страстными поцелуями. Её пышные губы были бутонами роз на языческом алтаре его трепещущего естества. Они были жертвой Фавну, тому что до сих пор улыбался ей с перстня Орсона.

Аннет сорвала трусы с преподавателя, и прямо перед её глазами задергался гигантский жилистый член. Он гордо парил над её покрасневшим от страсти и стеснения лицом, как Пегас над склонами Олимпа. Руки Орсона рванули её чуть вперед, чтобы голова свисала со стола. Его твердый и дергающийся в неистовой эякуляции член выписывал по лицу хаотичные линии. Энн казалось, что её лицо стало холстом Джека Поллока. Бледный бубон головки поцеловал её дрожащие губы. Рот приоткрылся в сладостной истоме и сразу заполнился приятной твердостью члена.

Он начал трахать её узкий рот. Он схватил Энн за талию и триумфально положил её ноги на плечи, при этом держа на весу. Она была шкурой побежденного волка на плечах дикого пикта. Рот Орсона начал целовать киску Энн и наполнять её слюной. В ответ она начала посасывать его хуй, снала робко, но со временем все исступленней и исступленней. Это продолжалось более пяти минут, и вдруг он снова опустил её на стол.

Обогнув стол, он всадил член прямо в истекающую секретом киску. Быстрые и резкие толчки начали сотрясать явно не предназначенный для таких дел старый письменный стол. Он стонал вместе с обезумевшей от кайфа девушкой, заглушая своими скрипами похабные слова Энн.

Перевернув Аннет, он снова начал ебать её, сильно шлепая круглый тощий зад. Его мокрый палец проник в анал и начал двигаться вместе с членом. Энн кончила два раза подряд, но Орсон трахал её ещё яростнее.

Он поднял валявшийся рядом антисептик и начал лить жидкость на жопу. Достав член он засунул в анальную дырочку сразу три пальца, а четвертый засунул в вагину. Пусси пистол стрелял в нее смесью боли и наслаждения. Пальцы сменила головка, которая нежно терла расширившийся задний проход. Сфинктер медленно начал обнимать головку, входя все глубже и глубже. Она заорала от оргазма, а хуй начал двигаться в анусе. Ещё несколько секунд и задний проход Энн заполнился теплой жидкостью, а коридор за открывшейся дверью — людьми. Прозвенел звонок.