Бытовка. Часть 3

Следующую неделю меня опять выпороли. И не скажу, что это показалось мне сильно ужасным. В целом Николай Николаевич был со мной строже, чем его сын. Жил он гораздо проще, ни о каком особняке не было и речи — обычная квартира в спальном районе. Исходя из этого, можно сказать, что обязанностей у меня стало гораздо меньше. Вернее не так. Обязанностей даже прибавилось, вот только объём работ ужался.

Но о порке. Обнажиться перед новым Хозяином я стеснялась. Понимание, что стыдиться тут нечего, не приходило само-собой, не смотря на то, что ведь я добровольно стала Его собственностью, хоть и с оговорками. Но это ещё не всё. Было кое-что, в чём я старалась не признаваться даже самой себе. Где-то внутри, я жаждала повторения того, что произошло в коттедже. При воспоминании вся гамма чувств переживалась мной ещё раз. А ощущения эти были очень острые. Я изнывала от ожидания, вот только Николай Николаевич, больше ничего подобного не требовал. Что было делать? Ничего умнее не придумалось, как специально накосячить. Однако все дефекты в моей работе Хозяин словно не замечал. И даже на опоздание — лишь сделал замечание и всё. В конце-концов я решилась на небывалую наглость и, замирая от страха, уронила с полки стеклянный стакан. По моему мнению, такое не могло остаться безнаказанным. И действительно, Николай Николаевич, наконец, отвлёкся от своей книжки, молча дождался, пока я уберу осколки и поманил меня пальцем.

— Ты забыла, что такое аккуратность?

Его голос был строг, глаза колюче сверлили меня, словно пронзая насквозь. Господи, зачем я провоцировала его? А вдруг он прогонит меня? Однако, рассмотрев мою полную раскаяния фигуру, Он вроде бы смягчился.

— Это нельзя так оставлять.

Он пальцем указал мне на стол, давая понять, что я должна нагнуться и опереться туда руками.

Я волновалась о том, что следы на моей задницы вызовут вопросы у мужа. Эти свои сомнения я и попыталась как-то озвучить. Хозяин выслушал и дал традиционный ответ: «Либо снимаешь трусы, либо уматываешь». Что тут выбирать? Будь, что будет. Я же этого хотела? Вот и давай.

Я легла грудью на столешницу, задрала вверх юбку и немного приспустила трусики.

Хозяин выдернул из джинсов ремень и сложил вдвое. Деловито приблизился почти вплотную. Я почувствовала как мужская ладонь легла на пояс и слегка придавила меня к столу. Первый удар был весьма чувствительный. Даже гораздо более сильным, чем можно было ожидать. Моя задница рефлекторно напряглась и сжалась, но вновь усилием воли я постаралась расслабиться. Было уже проверено, что так гораздо легче.

— Раз,  — спокойно начала считать.

— Не «раз», а «один»,  — поправил меня строгий голос и я покорно повторила:

— Один.

Порка началась. Я стоически терпела, лишь однажды заёрзала и завиляла горящим задом, пытаясь хоть небольшим движением охладить кожу после удара. Хозяин чуть сильнее надавил мне на спину и я снова застыла неподвижно. Сколько же будет ударов? Я отсчитала пятнадцать. Николай Николаевич отошёл и принялся вдёргивать 

ремень обратно в свои голубые джинсы, а я всё так же лежала на столе и следила за ним мокрыми глазами, ведь вставать мне ещё никто не разрешал. Вот он повернулся и сказал, смягчившимся голосом:

— Вставай. Можешь одеваться.

Но перед этим Он погладил сухой ладонью по моим выпоротым ягодицам, тем самым вознаградив меня за боль. Даже, слегка прихлопнул.

Я резво соскочила, натянула трусики на поротую задницу, одёрнула юбочку. Хозяин опять присел в своё любимое кресло. Я несмело подошла, опустилась рядом на ковёр. Поймала его узкую сухую ладонь. Поцеловала. Потом подняла голову и посмотрела прямо не Него. Решилась.

— Хозяин.

— Да?

— Я хочу попросить...

— Слушаю.

— Возьмите меня к себе.

Я это выпалила, словно впервые нырнув с вышки в бассейн. Когда боишься, а потом всё-таки пересиливаешь себя, толчок — и вот я уже лечу вниз. Сейчас главное — это куда я лечу.

Николай Николаевич не отвечал и я осмелилась поднять на него глаза. Он смотрел на меня с каким-то задумчивым сожалением. Словно что-то прикидывал или рассчитывал. А может оценивал меня.

— Пожалуйста,  — умоляюще прошептала я.  — Я буду для Вас хорошей...

Тут я смешалась. Кем я буду для него? Девушкой? Служанкой? Рабыней? Ему 61 год. Может ему вообще уже не нужны женщины в том смысле, как это понимаю я. Но всё равно. Я готова стать Его принадлежностью.

Он, наконец, подал голос:

— Ты вполне понимаешь, чего просишь?

— Да!  — выпалила я.

— У меня давно не было подобных тебе,  — он произнёс это с лёгкой небрежностью, но я приняла, как должное.

— Я не терплю пререканий и неисполнительности. Мои указания всегда обязательны. За отказ я не наказываю, а выгоняю. Наказания могут быть только за мелкие проступки.

— Я готова.

— У моей девки все желания должны совпадать с моими. Я буду полновластным хозяином твоих мыслей, эмоций, твоего тела, твоего времени. В общем — всей жизни.

— Я готова. Я могу вообще не возвращаться домой, если Вы так пожелаете.

Он слегка усмехнулся.

— Ну, конечно. А твои родные подадут заявление о пропаже.

— Я предупрежу их.

— Я вовсе не принял решения. Я просто хочу нарисовать тебе картинку твоей жизни, если я соглашусь. К тому же, если ты думаешь, что становясь моей вещью, ты приобретёшь ежедневный красивый секс, как в садо-мазо роликах, тебе точно не сюда. Секс никогда не является главной нитью служения.

— Но он будет? Хоть иногда?

Николай Николаевич опять чуть усмехнулся:

— О, можешь не сомневаться.

Я не знала, какие аргументы нужно было приводить, чтобы Он согласился. Как-то не готовилась. Мне казалось Он сразу возьмёт меня. И может жёстко трахнет, так сказать в закрепление договора. Морально я была к этому готова. А вот к тому, что мне придётся упрашивать...

Я опять почти легла на ковёр, обняла его ногу и...

•  •  •

... довольно странный.

— Усвой, что в качестве партнёрши для секс утех, ты не представляешь для меня никакой ценности. Ты невоспитанная, необученная, неухоженная... С тобой работать и работать. А я уже немолод.

Шейла сильно и 

резко покраснела.

— Тогда зачем Вам это нужно?

— Спортивный интерес. Из тебя можно слепить неплохую сучку. И вот она мне будет нравится.

Было непонятно, как воспринимать подобное. То-ли это хорошо, то-ли плохо.

— Учёба продлится долго. Пока не скажу, сколько именно, но долго. Ты сильно изменишься. Твои жизненные принципы и приоритеты станут другими. Главный интерес и основное желание будет подчиняться. Правильно выполнить приказание. И я буду тебя наказывать. И чем дальше, тем сильнее будет наказание. Ведь с дуры и спроса нет. Ты понимаешь о чём я?

— Да.

— Ты готова?

— Да.

— Ну, это ты так думаешь. На самом деле это не так.

— Я давно готова,  — упрямо повторила Шейла.

Мужчина наконец взглянул на неё с любопытством.

— Попробуй соблазнить меня.

— Что?  — от неожиданности Шейла даже приоткрыла рот.

Николай Николаевич не удосужился повторить, лишь молча смотрел на девушку и ждал.

Сначала медленно, неуверенно Шейла принялась снимать одежду. Выдернула, заправленную под поясок юбки футболку, и сняла через голову. Расстегнула лифчик, стянула его вперёд и аккуратно положила на пол. Совсем некстати показалось, что в комнате довольно прохладно. Девушка поёжилась, обняла себя за плечи и вопросительно взглянула на Николая Николаевича. Но мужчина смотрел с терпеливым равнодушием и молчал. Словно опомнившись, Шейла убрала руки от груди. Повернулась в одну сторону, потом в другую. Ноль реакции. Девушка принялась расстёгивать юбку. Как нарочно молния застряла и Шейла лишь бесполезно дёргала её то вниз, то вверх. Наконец, юбка упала к ногам. Как он там говорил? Соблазнить? Однако Хозяин совершенно не проявлял интереса. Огорчённая Шейла добралась до последней детали своей одежды. Подцепив трусики за резинку, она нагнулась и быстро стянула их вниз. Вышагнула и опять посмотрела на мужчину. Что делать дальше она просто не знала. Это начало приводить её в отчаяние.

Николай Николаевич глубоко вздохнул и спокойно спросил:

— Как ты думаешь, мне за мою жизнь много приходилось видеть голых девок?

Шейла рухнула на колени, подползла к креслу и снизу вверх опять взглянула на мужчину. Прошептала:

— Конечно, Вы правы. Я не умею ничего. И если Вы согласитесь взять меня, это будет словно подарок.

— Хорошо, что ты хотя бы это осознаёшь...

•  •  •

... свернувшись у Его кресла. Я была всё так же обнажена, но это уже не вызывало у меня никаких чувств. Ни возбуждения, ни стеснения, ни стыда. Что ж, я всего лишь бытовка и мне это было наглядно продемонстрировано. Но сегодня у меня появился шанс. И я планировала им воспользоваться.