Memoirs of the Elven Whore (часть последняя)

Конечно, мы не поехали в форт Зирракс в тот же вечер, когда я и тетушка Розамунда обменялись дешевыми пафосными трюками из серии "Как создавать интриги и оказывать влияние на людей: теория и практика заговора для самых маленьких". Айк нуждался еще в дополнительные сутки, чтобы закончить все дела. Поэтому он просто переехал в гостиницу рядом с одной из таверн купеческого района, без объяснений и прощаний со своими родителями. Но благородные лорд и леди также не постарались объясниться или хотя бы поговорить со своим драгоценным потомком. Что же касается меня, я прибегнул к проверенной стратегии "Молчим и улыбаемся", которая уже не раз спасала меня от неприятностей.

Кстати, тайна шпильки с жемчужиной раскрылась, когда я помогал Айку собирать его вещи для переезда. Когда я переодевался, я положил ее на полку и, будучи занят маскировкой под обычную мебель (чтобы избежать напряженности в доме, которая казалось, скоро приведет к разрушению оконных ставней), я просто забыл ее забрать. Айк, видимо, был либо не чувствителен к напряжению, либо просто невозмутимый, подошел к полке, взял эту несчастную шпильку и сказал: "Почему-то мама все чаще бросает свои вещи тут" ... и засунул ее в щель для наблюдения в комнате для прислуги, где я нашел этот аксессуар. Думаю, мои глаза были такие же большие как у породы собак "эльфийская борзая", которые какали.

— Эта комната непрактичная для мусора. Пока выбросишь мусор туда, устанешь — проворчал Айк. — Нельзя было просто поставить ведро. Ох эти благородные худощавые люди со своими вычурными прихотями!

Я взял челюсть, которая упала на пол, и прищурился. Ну что ж, великий детектив Данил собрал кучу доказательств, строил целые теории заговора инцестуальных любителей подглядывания, а оказалось все так просто. Я думал, что не могу быть еще большим идиотом, чем вчера, когда я писал эпическое послание с запутанными фразами, но оказывается это возможно.

После переезда Айка во дворец по делам, я решил прогуляться по рынку и закупиться ароматическими маслами, хорошим алкоголем и поэтическими сборниками. Для покупки обычных предметов был квартирмейстер (оказалось, у Айка нет личного слуги и за его багаж отвечает гарнизонный снабженец, который также приехал из форта). Реакция торговцев на меня была одинаковой - от недоумения до грубых комментариев типа "Тут ходят какие-то странные типы" и затем радостного "Ого, а вы в плаще с гербом благородного дома, наверное камердинер или еще кто-то из прислуги, добро пожаловать!" Кроме того, я купил веревку и шелковый платок. Айк сказал, что вернется в гостиницу после обеда, поэтому у меня был замысел, который в своей хитрости и изощренности превосходил мстительные планы Розамунды.

Когда Айк вернулся в наш номер в гостинице, я уже приготовил все для осуществления своего замысла. В полумраке горели свечи, на постели лежали заправленные простыни с ароматическими маслами, стояли бокалы с красным вином и порезанными фруктами. Это было банально, не буду спорить, но для провинциала довольно романтично. Или точнее - очень романтично. Вы уже поняли о чем я.

Я не дал Айку возразить словом, закрыв его рот поцелуем и отвел его за руку к кровати. Он послушно сел и заинтересованно посмотрел на меня, облаченного в шелковый халат. Я изящно опустился на колени и снял с него сапоги, а затем и штаны. Также я снял его жилетку и рубашку. Айк постоянно пытался меня прикоснуться, но каждый раз получал легкий шлепок по его озорным ладоням. Затем я перебрался на его колени и своим весом заставил его лечь на спину. "Заставил" - это слишком громко сказано, конечно. Если бы он не поддался, я мог бы продолжать толкать его до посинения. Но Айка заинтриговала моя игра. Я положил его руки за голову и начал поцелуевать его губы, щеки, шею и уши. Тихо прошептал:

— Доверься мне. Расслабься. Будет только приятно.

Айк позволил связать себе руки слабыми на первый взгляд, но затягивающимся при движении кистью узлами. Напряг руки и удостоверился, что все его усилия ведут лишь к затягиванию веревки. Ему конечно же не по нраву пребывать в таком беспомощном положении, но без этого не будет изюминки. Я снова поцеловал его, прошептал такую же нежную бессмысленную пургу, как и в прошлый раз, и завязал ему глаза шелковым платком, удостоверившись, что мой любовник не сможет подглядывать. Айк не проронил ни слова, только недовольно подернул уголком губ. Ничего, мой герой, дальше будет только лучше. Я же не самоубийца, в конце-то концов.

Я отхлебнул немного вина и прижал губы к губам Айка, поя его из своего рта. Айк ответил мне сначало неохотно, потом все более страстно, и, кажется, наконец, начал расслабляться. Я взял кружку с горячей водой и немного оттуда отпил, а бокал с остатками вина немного нагнул, чтоб тоненькой струйкой оно лилось на тело Айка. Его грудь и живот немедленно покрылись гусиной кожей от прикосновения холодной жидкости, а через мгновение Айк вздрогнул, потому что мой горячий язык начал вдумчиво оное вино слизывать. Я не торопился, тщательно исследуя языком все выпуклости на его торсе, особое внимание уделяя шее, ключицам, груди. Мой любовник тяжело задышал, и живое свидетельство его возбуждения уперлось мне в живот. Кажись, мне здесь рады. Не спеши, яхонтовый мой, так быстро я тебя не отпущу.

Я взял кусочек льда (не спрашивайте, чего мне стоило его раздобыть в Хенсарии осенью, и как пришлось его хранить до прихода Айка. Ну правда, я чуть было не сдался. Правда, оставался еще запасной вариант — лягушки-холодушки, которых бросают в кувшины с молоком для охлаждения. Но ласкать любовника лягушкой... Это просто жестоко. По отношению к обоим. К тому же, вдруг лягушка потребует, чтоб на ней женились после такого?) Гм,  

Итак, представленный текст был переписан в новую форму без потери основного смысла:

Так вот, передо мной был кусочек льда. Я осторожно прикоснулся им к соскам своего партнера. Как и ожидалось, соски тут же затвердели. Я взял глоток горячей воды и нежно обхватил один из них губами. Айк приподнялся и издал едва слышный стон. То же самое произошло и со вторым соском, но первому я не дал скучать, играя с ним кончиками пальцев.

— Дани, хватит... я хочу тебя, — проговорил Айк с приказным тоном и получил от меня кусок спелой груши в зубы. Неплохое распоряжение, подумалось мне. Все эти возражения не стоят фруктов.

С легкостью я отвернулся от этой мысли и направил свои поцелуи от его пупка всё ниже до самого интересного места. Интересное место угрожающе выделялось своей твердостью, словно хотело состязаться с дубинкой стражника. Однако я коварно его проигнорировал, исследуя своим языком тазовые кости, лаская внутреннюю поверхность его бедер.

— Дани... — опять не выдержал Айк и был прерван виноградиной. Потому что не стоит разговаривать, когда другие работают!

Я провел губами по стволу его члена настолько нежно, что едва ощущалось, обжигая его своим горячим дыханием. Из опыта с фруктами Айк молчал, но движением бедер явно выразил свое желание продолжения.

Я слегка прикусил его бедро, и Айк разочарованно вздохнул. Но он не сказал ничего. Его терпение вернулось в полной мере, как в сказке, потому что следующим предметом моего пристального внимания стали его яички.

После нежных поцелуев я взял их в рот, легонько играя с ними языком. Затем я перешел к чувствительной перемычке между яичками и задней частью тела, вылизывая ее и слегка касаясь языком места, которое у некоторых работает только в одном направлении, а у других — в обе стороны... Айк не успел возразить, как я вернулся к его "Одноглазому Дозорному" и сразу же взял его в рот на всю длину. Несколько резких движений вверх-вниз и неожиданный переход к нежному ласковому лизанию головки. И так несколько раз. Когда я понял, что Айк близок к оргазму, я прекратил ласки и уселся сверху на него, чтобы поцеловать его в шею, подразнивая его стоящий член прикосновениями шелка моего халата.

Айк громко рычал и напряженно двигал руками, пытаясь избавиться от веревок и доказать наглому эльфу, что он самый сильный. Но у него не получилось. Связывать я умею очень хорошо.

Я продолжил его дразнить, кусая его соски, лаская мошонку и внимательно облизывая все чувствительные места. Затем я нехотя взялся за его член. Я использовал язык для стимуляции каждой выступающей вены.

- Дани, - Айк прерывисто сказал, - я так оттрахаю тебя, что завтра ты не сможешь сидеть в седле.

Вот и проявилась настоящая природа этого рыцаря! Ты доставляешь ему удовольствие своими оральными навыками, а он грозится мести! Получи же кусок яблока в зубы, злобный тип!

Но, может быть, уже хватит игр? Я принялся с энтузиазмом и основательностью выполнять свое дело, и вскоре Айк наградил меня порцией спермы, стонуще выливая ее в мой готово принимающий ротик.

Как только я его освободил, он сразу повалил меня на кровать животом вниз и начал шлепать меня по заднице не слишком нежной ладонью.

Ой, как больно!

Он не связывал меня, но выполнил свое обещание: этой ночью он использовал меня, как единственное развлечение.

И вот он, хитрый подлец: его связывали, а синяки остались у меня! В следующий раз я одену доспехи перед сексом, может быть, тогда он поймет, что нужно быть более осторожным? Хотя может быть и хуже: он возбудится еще больше и заставит меня каждый раз удовлетворять его в тяжелых оковах. Или сам оденет. Будут потрахушки с железными големами - бессмысленные и безжалостные. Нет спасибо, я лучше откажусь от таких вариантов.

Он разбудил меня в самом раннем утре. Вначале я подумала, что он случайно проснулся и собирался вернуться в мир сладких снов и приятных мечтаний. Но нет, Айк разбил все мои надежды жесткой реальностью:

— Мы отправляемся в Зирракс, у тебя есть время до завтрака.

Когда сонная служанка принесла кусок нарезанного хлеба, кувшин молока и несколько кусочков сыра, я уже был одет и погружен в грустные мысли о том, какое чудесное место для отдыха будет у некого эльфа после его смерти. Я даже представлял аккуратную могилку с надписью «Теперь тебя уже не разбудить!» Сначала я решительно молчал, но Айк этого даже не заметил – он был поглощен своими мыслями.

— Айк, а как мы будем ехать? — нарушил я молчание, осознавая, что сочувствия от него не получить.

— Через северные ворота. По Карнийскому тракту до северных озер, а затем на запад.

Спасибо за объяснение. Я ведь имел в виду, каким транспортом мы будем пользоваться. Я не умею ездить верхом. Но как я мог научиться? Я никогда не выезжал за пределы города и передвигался по нему только пешком. Мне не было нужды в лошади и, честно говоря, у меня и денег на нее не было. Конечно, пару раз я путешествовал на каретах, сопровождая богатых спонсоров.

Мои сомнения я выразил Айку слишком поздно: конюх уже вывел трех лошадей для нас. Оказывается, мы поедем втроем, а я даже не заметил! Я даже огляделся в поисках невидимого третьего человека, но безуспешно. Пока я поворачивал голову, Айк взял мои сумки и привязал их с двух сторон к седлу одной из лошадей. Подержал меня за задницу, пока я очень неуклюже вскарабкался в седло.

— Ого, никогда не верховал на лошади, — откровенно признался я, восседая на кобыле как курица на гнезде, и даже забыв о загадочной роли третьего животного.

Мой покровитель, конюх и даже лошади смотрели на меня с искренним удивлением. В глазах кобылы, предназначенной для меня, читалось осуждение: "Люди! И этого неудачника мне теперь возить?"

— Ну что же, ничего страшного, — успокоил Айк, — ты же без опыта. Значит, не будем делать резких поворотов. И ведь мы не поспешим.

Однако поворачивало меня как никогда. Пока мы доехали до северных ворот, где уже ожидала большая группа верховых, я едва не упал несколько раз. Конечно же, кобыла оказалась спокойной и терпеливо шагала подо мной, пока я то скользил в одну сторону, то в другую.

— Даниил, хватит уже колебаться в седле! Ты же задницу простирешь, — заметил Айк с насмешкой. Легко сказать! У меня после вчерашнего мучительные ощущения.

Мою готовность высказаться мешал дружный звук удара кулаков о доспехи всех, кто ждал нас. У большинства людей было по две лошади, как у Айка. Мне пришло в голову поздновато, что нормальная лошадь устанет таскать рыцарское облачение, которое весит в два раза больше обычного крупного мужчины, поэтому им приходится иметь запасных.

— Сигнал "выйти", — сказал Айк одному из бородачей, и тот достал рог послушно.

Как только прозвучал громкий звук походного рога, отряд уже стоял строем и был готов выступить. Второй сигнал - и все уже шагом проезжали через ворота. К счастью для меня, моя кобыла самостоятельно стала слева от Айка, не заставляя меня выполнять показательные трюки и безмолвно мы покинули город.

Первый раз я покидаю столицу... Нельзя сказать, что было здесь радостно, но все же сердце сжимается от странной печали. Вернусь ли я еще когда-нибудь?

Пока наш отряд медленно продвигался по дороге, я все время оглядывался, надеясь запечатлеть образ города, в котором прожил всю свою жизнь. В рассветной темноте каменные стены казались такими надежными, виднеющиеся вдалеке шпили королевского замка – такими волшебными... Невероятно даже подумать, что в углубинках порта готовы убить за медную монету, что нищие и крысы поедают друг друга, что проходить по улицам без того чтобы не наступить в грязь или рвоту – очень сложно, что в сточных канавах разлагаются тела изнасилованных аристократами девушек и юношей, которых стража не спешит вытаскивать и хоронить, потому что им нет дела до бедняков, пока эти бедняки не поднимут руку на полноценных граждан. Так сказать, обратная сторона сказки. Впрочем, у благородных наверняка другие воспоминания о столице.

Поворачиваясь назад, я иногда замечал на себе взгляды бойцов Айковского. Осуждающие, презрительные, удивленные, заинтересованные, оценивающие. Но не было ни одного дружелюбного или одобрительного взгляда. Они явно знали, кто я и какие отношения у меня с их командиром. Что ж, я представлял, на что соглашался. Но альтернатива была гораздо хуже – остаться в этом городе навсегда.

Я даже не заметил, как солнце достигло своего пика и Айк приказал передышку. Люди быстро спешивались, слезали с лошадей, подходили к квартирмейстеру за провизией. Снова хлеб и сыр. Неделя такого питания – и проблемы со стулом обеспечены. Фух, почему-то мне захотелось говорить словно старая знахарка, наверное, солнце мне на голову ударило.

Однако, и мне пора слезть с верховой лошади. Когда ты наблюдаешь за другими, кажется, что всё так просто: залез, покатался, слез. Но когда дело доходит до самого процесса, ты уже не понимаешь, за что держаться и как правильно спрыгнуть.

Я решил поступить как танцор: просто вытащил ступни из стремен, легко перебросил ногу через голову лошади, оттолкнулся от её задницы и спрыгнул на землю. Несколько бойцов весело закричали при виде этого.

- Парень,- подошел ко мне квартирмейстер и протянул мне порцию хлеба с сыром,- переноси ногу со стороны хвоста и спрыгивай животом к лошади. Держись руками за её гриву и не отпускай поводья, а то она убежит от тебя.

- Спасибо за совет, я обязательно буду им следовать,- ответил я максимально вежливо. Ведь хамство имеет свойство возвращаться в тройном размере.

Айк был занят разговором с парнями в кожаных доспехах. Было бы крайне невежливо отвлекать его. К тому же, кроме него, я никого здесь не знал. И что мне делать с поводьями моей лошади, я не знал. Если просто отпустить их, они запутаются и испачкаются.

Так что я стоял как идиот на радость всем, пока Айк не закончил разговор и подошел ко мне.

- Дани, как ты? Устал? Задницу натёр?

- Нет,- солгал я, чтобы не обременять своими проблемами уже и так занятого командира. Я не такой благородный, просто чем меньше грузишь человека, тем дольше он будет хотеть оставаться рядом с тобой.

Поводья у меня забрали сразу же после того, как Айк недовольно посмотрел на кобылу, которая все ещё стояла рядом со мной. Мы вдвоём (с Айком вдвоём, конечно же) спокойно перекусили. У меня кусок застрял в горле, а Айк, кажется, даже не ощутил вкуса, был погружен в свои мысли. Управлять целым отрядом - это совсем не то же самое, что разгонять облака хуем. Ответственность большая.

Вторая половина пути оказалась гораздо утомительнее. Каждый час казался бесконечным, мышцы, изможденные физическим напряжением, неприятно болели, а Айк велел ехать впереди и разговаривать с людьми, которые подходили к нему. Мое скромное присутствие не привлекло внимания никого, и я продолжал двигаться в одиночестве, рассматривая однообразные пейзажи.

Когда Айк объявил остановку для отдыха, я даже не смог обрадоваться - я был слишком устал. Я постарался поспешить так, как научил меня командир - но мои ноги, которые долго находились в одном положении, затекли, и я едва не упал на радость всему отряду, вызвав смех и презрение. Айк, оказавшийся рядом почему-то, поддержал меня и посмотрел на меня строго. Похоже, мое присутствие не очень хорошо влияет на обстановку в отряде, как бы я ни старался быть незаметным.

Пока Айк организовывал разбивку лагеря, я сел на свою покрывало рядом с черным кострищем, куда его люди уже приносили хворост. Я должен был помочь им, конечно. Сейчас я только протянусь, протру глаза и пойду... Ох, как все болит...

Я проснулся уже ближе к ночи от боли в шее (не в том возрасте, чтобы спать сидя) и от ощущения, что чьи-то холодные пальцы коснулись моего бедра. Я успел полностью очнуться, подскочить и чуть не закричать от испуга, пока не понял, что эти пальцы - моей собственной руки, которая затекла оттого, что я случайно положил ее под себя во время сна. Дани намеревался помогать людям и в то же время улучшить отношения - это заслуживает похвалы.

Завершение вечера было также унылым, как и весь день. После ужина (счастью, не снова хлеб с сыром) мы с Айком разложили одеяла на куче еловых веток и заснули, обменявшись парой незначительных фраз.

Дни стали одинаково мучительными - похмельное состояние утром, когда все тело болит, вседневное однообразие верховой езды со страхом "просто не упасть" весь день и полное отключение от реальности в блаженную темноту ночью. Я потерял счет времени, и хотя Айк говорил, что от столицы до Зирракса всего две недели пути, казалось, что эта чертова поездка забрала у меня минимум два месяца жизни.

Когда густые леса перешли в засохшие кустарники с редкой травой и песчаными просветами как на лысине у почтенного горожанина, все люди стали быть более осторожными. Во время дневной остановки Айк приказал быть в полной боевой готовности. Если раньше воины не носили шлемы и доспехи, а щиты были за спиной, то теперь все гордо носили полную броню (хотя с открытой маской) и передвигали щиты на левое плечо. Некоторые даже подделывали кольчугу под латные доспехи. А те, кто не надевал цельный доспех, просто прикрывали не защищенные латами участки кусками кольчуги. Я с интересом наблюдал за этим звенящим отрядом и задумался о том, как им, беднягам, ходить в таких доспехах в туалет - они же не могут согнуться посредине или поднять руки под броней для расстегивания штанов.

Из своих бездельных, но интересных размышлений меня вывел Айк.

— Одень это, — он протянул мне что-то подозрительно тяжелое и металлическое. Кольчуга? Для меня? Зачем? Чтобы я точно до приезда не дожил?

— Может быть, не нужно? — робко попытался я донести глас разума и гуманности до моего повелителя.

— Дани, мы въезжаем в пограничную степь. Здесь часто случаются набеги разбойников и орочьих отрядов, больше, чем ты сморкаешься. Одень, на всякий случай. Но если что, не бейся в бой, — терпеливо пояснил он, надевая на меня позвякивающую вещь.

Ха, "не бейся в бой". А то бы я без этого предупреждения возомнил себя Авелином Победоносцем и встал бы на своей стремительной лошадке в первый ряд кавалерии. Кольчуга издалека - это сплетенная из металлических ниток рубашка. Кольчуга вблизи - это доспех из тысяч крепких расплющенных колец, каждое из которых заклепано для прочности. Кольчуга на твоем теле - это тяжелая, мажущаяся черным штуковина, которая звенит от каждого движения и не позволяет легко поднять руку, вдохнуть полной грудью, пробежать от костра до лошади и вскочить в седло. Плюс шлем - тяжелое ведро, выталкивающее голову назад, мешающее слышимости и пахнущее окисляющимся металлом.

— М-да, не самые удобные доспехи, и шлем явно великоват, — протянул Айк.

— Пару дней придется потерпеть, Дани. Скоро будем дома. Щит я тебе подам, когда сядешь на лошадь.

Я неуклюже приблизился к лошади. Попытался подтянуться, чтобы сесть в седло — почувствовал, что не смогу. С помощью Айка мы пошалили перед бойцами цирковым номером "Вознеси меня в седло кверху попой, придержи мою ногу в стремени", и наконец я оказался на своем седле. Через узкие прорези шлема было видно неприятно, даже отверстия (вентиляция?) на металлическом грызле не помогали, но я видел достаточно, чтобы убедиться: войско Айка передвигается в доспехах, как будто в пижамах - быстро, ловко и без задевания чего-либо. Нет, как же неприятный запах в шлеме! Поневоле порадуешься приказу короля Стефана, чтобы его гномий придворный трахнул.

Однако, наихудшее было впереди. Солнце начало палить, а мой мозг медленно, но верно кипел в железном сосуде. Воздуха не хватало, тяжесть доспехов давила на грудь, тело отказывалось слушаться, массивный щит неумолимо тянул вниз, голова непредсказуемо двигалась вперед и назад. Пот потек по спине, груди и лбу, ощущаясь едким приливом. К тому же, меня начала тревожить жара. Рог тревожного зова и повелительный крик «В бой!» застали меня врасплох.

Пегая испуганно зафыркала при звуке криков и внезапном перемещении коней вокруг нее. Я не знал, как успокоить испуганную лошадь. Через прорехи шлема я увидел клуб пыли на горизонте.

— Поворачивайте обоз! — Голос Айка раздался рядом со мной. Пегая резко отскочила от проносящегося командира. Пока я оглядывался, телеги с припасами развернулись поперек, создавая преграду от загадочного клуба.

— Командир, там варги! — крикнул кто-то. Значит, мы наткнулись на орков, мчащихся верхом на страшных волках... Вот и нашел себе уютное местечко погонщик.

Страх сжал мои внутренности своим липким хватом, пальцы похолодели, сердце бешено колотилось. В клубе пыли были видны всадники, двигавшиеся странными рывками. Низкий вой сопровождал кровожадные выкрики на необычном лайящем языке (хотя последнее я мог и придумать от испуга - потому что в шлеме действительно ничего не слышно).

— Лучники! — Властный голос Айка точно не был моей фантазией, и его спокойствие каким-то образом передалось и мне.

Очевидные свисты множества стрел, которые резко вылетели из тетивы, были сопровождены воплями боли и печальным рычанием. Орки не замедляли темп и я хорошо видел... Приближающуюся к нам группу зеленокожих дикарей, сидящих верхом на волкоподобных созданиях с округлыми телами.

Второй салют - и казалось, что неотвратимый поток орков с улюлюканьем изменил направление - они явно планировали обойти конвой и атаковать с фланга. Когда их отряд повернулся, в нашем направлении полетели несколько стрел - похоже, орки умели стрелять, находясь верхом. Стрелы глухо ударились о щиты, которые использовали все кроме меня для защиты. Я просто не осознал, что у меня есть щит и его можно использовать для защиты. Когда до меня дошло, что если стрела попала бы в меня, то я бы навсегда погиб в этих степях, меня охватил еще больший ужас.

- В атаку! - знакомый голос Айка.

- Хаардад! - единодушный крик нескольких десятков горлышек.

- Твою мать! - тихий шепот у меня под дыханием.

И две волны - полузвериная орочья и стальная человеческая - столкнулись с звоном оружия, криками раненых и хрипами умирающих. В мельтешении быстро двигающихся фигур, варгов, лошадей, щитов, фальшионов и топоров было невозможно различить что-либо. Моя не боевая кобыла испугалась шума и криков, резко вскочила на задние ноги, и я не смог удержаться в седле, и безвозвратно упал назад, только успев вытащить ноги из стремен. Земля приняла мой спину с глухим ударом и жесткой болью в копчике и затылке. Пегая понеслась куда-то неизвестно куда, а я лежал на спине, неспособный двигаться и видеть что-либо, так как глаза переместились куда-то на лоб. Звуки битвы казались размытыми, звон и крики слились вместе. У меня было ощущение, что меня поставили в мешок и начали крутить его все сильнее и быстрее. Я попытался вдохнуть воздух через рот и судорожно закашлялся, не успев повернуться или снять шлем. Рвота заполнила всю область под дыханием, не имея возможности вылиться через отверстия для вентиляции, забивая нос, глаза и мешая дышать. Я не мог прекратить рвоту, пока желудок продолжал выбрасывать новые порции содержимого до тех пор, пока рвота не начала вытекать через глазницы. Я даже не почувствовал, как меня перевернули лицом вниз, пока не расстегнули шлем и грубо сняли его. Я только хапал ртом воздух хаотично, полностью забыв о всем в этот момент.

Проснувшись, я заметил силуэт Айка, стоящего наклонившись спиной ко мне. К нему с фронта приближались два орка, также пеших. Они разошлись, чтобы подойти к Айку с разных сторон, а он поднял щит, наклонил голову и внезапно бросился к одному из них. Второй тут же побежал, чтобы ударить Айка в спину. Орк успел замахнуться сверху на Айка палашом, но он ударил топором слева направо — отразив удар палаша, однако не остановился и продолжил вращение — его топор с протяжным звуком и хрустом глубоко проник в подмышку орка, который подбежал сзади и успел приготовить свой палаш для удара. Айк не решился выдернуть топор и докрутился до исходной позиции — вовремя, поскольку успел перехватить удар первого орка щитом. С помощью щита он оттолкнул руку с оружием и быстро ударил орка латной перчаткой по лицу. Орк отступил, а Айк в это время поднял палаш второго орка и замахнулся им на первого, заставляя того прикрыться небольшим кожаным щитом. Айк не стал бить по щиту, а концом гарды зацепил его край и резко потянул на себя, таким образом открывая кровоточащее орочье лицо для удара углом щита. Хруст сломанной кости — и удар палаша прерывает жизнь зеленокожего проныры.

Бой между тем стих, перешел в добивание раненых.

— Победа!  — проревел кто-то.

— Хаардад и Зирракс!  — торжествующе закричали бойцы.

Айк поднял палаш в приветствии. Затем спокойно подошел ко мне, на ходу расстегивая и снимая свой шлем. Моя внешность была еще хуже — грязное лицо до самых бровей, безумный взгляд и потный запутанный клубок волос на голове.

— Ну ты, Даниил, даешь! — воскликнул он, не скрывая удивления, чистя мое лицо от грязи сорванным листом. — Ты выглядел так плохо, что я подумал, что тебе уже конец. Успел только прибежать.

Я попытался ответить, но не смог сдержать мощную отрыжку из-за последствий недавней тошноты. Из меня вырвалось так громко, что Айк испугался и бросил листок.

— Вот это да, теперь я вижу насколько ты нежный эльф! — пробормотал кто-то в окружающей нас тишине.

Несколько человек затихло от смеха, и другие присоединились к этому хохоту. Мне было стыдно до безумия. Я свалился с коня, облился слюной и отрыгнул громче даже тролля в состоянии опьянения. Осталось только обоссаться и полная картина нежного эльфа будет завершена. Боже мой.

Ущерб оказался минимальным - несколько легких ранений и два серьезных. Айк объяснил мне, что орки сделали несколько тактических ошибок - напали на тяжелых всадников фронтально, не предусмотрели достаточное количество стрелков и неправильно подготовились.

— Строй имеет значение! — гордо заявил Айк, размахивая полужеванной ногой фазана во время ужина.

— Да-да, конечно — согласился я смиренно, наклонившись, чтобы жирные остатки птицы не попали мне в лицо.

К моему удивлению, после моего эпического позора бойцы стали относиться ко мне лучше - приветствовали меня, держали за поводья моего скакуна (который не убежал далеко - запутался в поводьях за телегу), когда я садился или спешивался. Видимо, такое грандиозное падение со статуса любовника командующего до обычного и переборщившего эльфа помирило их с моим присутствием в командном штабе.

Фортификации Форта Зирракс встретили нас с мощными укреплениями, густой растительностью и комфортабельными помещениями. Погружаясь в бане с горячей водой, я испытывал высшее удовольствие, представляя себя спокойно проводящим дни в библиотеке или саду, наслаждаясь привезенным из столицы вином.

— Я сообщил коменданту о моем новом подопечном, — прервал меня голос Айка, заставив открыть глаза, — теперь ты здесь, ночной правитель.

Айк быстро разделся и сложился рядом со мной, перевернув почти половину бани.

— Кстати, я обсуждал это с королем. Он одобрил указ Стефана о том, чтобы эльфы на Приграничных землях имели возможность тренироваться стрелять из лука, но только если они не будут носить оружие на Неприграничных землях. В общем-то, Даниэль, начиная с завтрашнего дня ты будешь тренироваться со мной и моими воинами с рассвета до полудня, а после обеда ты будешь помогать коменданту управлять фортом и землями. Я занят патрулированием, а ты, как мой официальный подопечный, имеешь право... Эй, Даниэль, перестань плескаться! Что ты там шепчешь про сады и библиотеки? Здесь такого никогда не было, это военный форт. Даниэль, вынырни обратно, я все простил! Как ты меня назвал?! О-ох, эльф-матершинник!

E-mail автора: yuree@i.ua