Калифорникейшен aka Романтические рассказы о любви Часть вторая (романтическая)

Утреннее солнышко, проникающее сквозь жалюзи, приятно щекотало мою щеку. Сладко потянувшись, я встал с кровати и в полудреме направился в ванную комнату. Сжимаясь, желтый поток явно облегчил переполненный кока-колой мочевой пузырь.

— Привет, мам — сказал я, проходя мимо кухни.

— Привет. Как спалось? — улыбнулась она в ответ.

Опять эта двусмысленная ухмылка. Вспомнились вчерашние события. Сегодня задача — выведать все у Мишки. Я быстро выпил свой утренний кофе и, закусывая на ходу бутербродом, поспешил в свою комнату одеваться.

— Куда так рано? — остановила меня мама уже возле двери.

— Майкл и я собрались в библиотеку. Ведь скоро экзамены и контрольная работа в понедельник — без колебаний соврал я.

Ну не то чтобы полностью соврал: мы действительно собрались в библиотеку, только после обеда.

Тетя Таня была не меньше удивлена, чем мама, увидев меня так рано перед ее дверью.

— Миша дома?

— Ну а где ему быть? Заходи — разрешила она мне войти.

Мишка сидел за столом и удивленно смотрел на меня, пока закусывал свой утренний кекс.

— Ты что забыл? Мы же собирались в библиотеку — пристально посмотрел я ему в глаза и подмигнул.

— А-а-а, да — подхватил он игру и совершенно не зная, почему я пришел.

— Немного проспал. Извини — продолжал он нашу комедию.

— Сейчас только оденусь — и он помчался наверх в свою комнату, едва не столкнувшись с тетей Таней.

— Будь осторожен! Не разбей лоб — предупредила она его.

Мама Мишки грациозно прошла мимо меня к раковине и принялась за грязную посуду. Она была в точно таком же восточном халате, как у моей мамы, только с другими дракончиками. И ей он был явно тесноват. Тонкий шелк плотно облегал ее фигуру, подчеркивая все округлости, даже те, которые она хотела скрыть. Тетя Таня была на два года моложе мамы, но немного ниже ростом и полнее. Коротко стриженная и блондинка с постоянно подкрашенными красными губами — как пристаревшая Мэрилин Монро. Ее невероятная грудь, широкие бедра и выступающая попа придавали ее фигуре очарования и некоторой пикантности. Мужчины всегда оборачивались на нее взглядом. Моя мама была совсем другого типажа — выше ростом, худощавая и натуральная брюнетка. У нее тоже была выдающаяся грудь, даже больше чем у тети Тани, благодаря своей стройной фигуре. Как любила повторять мама — это семейное наследие. У бабушки тоже было что показать, хотя она уже немного опустилась. Попа у мамы тоже присутствовала (сейчас говорю о маме), правда, не такая объемная, как у сестры, но все равно заметная. Мама почти всегда предпочитала облегающую одежду: юбки с разрезом, обтягивающие брюки, тонкие свитера с жилетками и высокие каблуки. «Главное — быть замеченной» — любила говорить она. Я считал, что мама выглядела более элегантно и интеллигентно. Как говорят в народе: у мамы были две дочери — одна красивая, другая умная. Второе относилось к моей маме.

— Я готов — похлопал меня по плечу Мишка.

Я испуганно дернулся от неожиданности, вырываясь из своих мыслей.

Мы направились к библиотеке и шагали быстро.

— Ты уверен, что она уже открыта? — спросил Мишка.

— Закрыта. Подождем тогда.

— Зачем так рано идти? Договорились же после обеда.

— Есть о чем поговорить.

— О чем?

Я остановился и потянул его к скамейке за руку.

— Расскажи уже — сказал я угрожающим тоном.

Надо признать, что хотя Мишка был моего роста и покрупнее, я был лидером в нашей компании. В конце концов, это он списывал у меня все время, и не он, а я выступал в школьной команде по легкой атлетике (хоть и только по бегу).

— Как тебе удалось так легко с мамой? — продолжал я настаивать.

— О чем ты?

— Не притворяйся. О вчерашнем. Я видел все.

— Завидуешь? — улыбнулся самодовольно Мишка.

— Не болтай пустоту. Расскажи все — сильнее навалился я на него.

— Ладно, ладно. Успокойся.

Он задумался на мгновение, взвешивая последствия. Что будет хуже? Рассказать или не рассказывать. Но мой решительный вид, вероятно, склонил чашу весов к первому варианту.

— Хорошо. Слушай, только обещай мне. Никому — ни отцу, ни матери — не говорить ни слова.

— Обещаю. Ни слова.

— Помнишь? Месяц назад были соревнования между школами округа по легкой атлетике. Ты уехал на выходные с командой в другой город.

— Да, помню. И что?

— Вот тогда я провел время с ребятами. Отец разрешает мне брать его машину на выходные. У нас нет вашего "Pontiac", только какая-то "Ford".

— Позвольте перейти к сути, — прервал я его, зная, что он всегда завидовал мне из-за моей машины.

— Итак, вначале мы висели в Саусалито, за Голден Гейтом. Затем проехали по городу и пару раз спустились по Ломбард-стрит. Это было забавно, у меня даже штаны промокли.

— Короче говоря, — процедил я сквозь зубы.

— Вот именно. Мы зашли в кафешку чтобы перекусить пиццей и выпить пепси. И тут я заметил, что всего в ста футах от нас стоит очень знакомая машина. Я подошел ближе из любопытства. Невозможно спутать ваш «Pontiac» цвета черешни.

Прокашлявшись, Мишка продолжил рассказывать.

— В общем, я решил следовать за ними. Ты должен признать, что было странно увидеть твою машину в таком месте.

— Ничего странного. Моя мама хорошая водительница и может ездить куда угодно, — отстоял я за мою маму, чувствуя что-то неладное.

— Хорошо, хорошо, конечно, — быстро согласился Мишка, не осмеливаясь возразить.

— Вот и смотрю, выходит моя мама с каким-то парнем, держа его под ручку. Они так мило разговаривали и смеялись — а потом они прыгнули на заднее сиденье и начали целоваться.

— Началась езда — я последовал за ними.

— Так эта машина сама тронулась без водителя? — угрожающе переспросил я Мишку.

— Нет, конечно. Был водитель, — ответил он со замешательством.

— А моя мама была одна? — прямо спросил я без предупреждения.

— Нет. Какой-то парень сидел спереди, — выпалил он и прикусил язык.

— Но я ничего не видел! — начал оправдываться он, понимая, что ошибся словами.

— И что произошло потом? — спросил я грустно.

Поняв, что лучше не спорить со мной, Мишка продолжил рассказывать с опущенными глазами.

— Я следил за ними до самого мотеля.

— Какого еще ГОСТИНИЦЫ?

— Да за городом уже, названия не помню.

— Что произошло дальше?

— Ничего особенного — после паузы Мишка вдруг сказал громко.

Внезапно подскочил и начал ходить по кругу вокруг меня.

— Вот так я сидел в машине, как замерзший, и скрипел зубами.

Мишка нервно шагал туда-сюда.

— Посидел минут десять — и поехал домой — злился он на меня и уселся на скамейку.

Я молча сидел, глядя вниз. Мысль «Мама изменяет отцу» не укладывалась в моей голове. Я был полон стыда. Моя любимая, самая лучшая мама на свете изменяет отцу. Отца я редко видел. Он всегда был занят работой, а на выходных он либо рыбачил с друзьями, либо играл в бейсбол или ещё что-то делал Бог знает где. Я помнил только последнее время - проводил время с мамой, Мишкой и тётей Таней. И тут я задумался на мгновение. Действительно, они были моей единственной семьёй. Это были единственные родные, которых я видел постоянно. Конечно, у меня были бабушка и дедушка, но я не видел их уже очень давно. После того, как мама и тётя Таня вышли замуж, дедушка с бабушкой продали свой дом и уехали в Россию. "Хотим умереть на родине", - объяснила свой выбор бабушка. Они получали неплохую пенсию как граждане США, которые вернулись обратно на родину. Купили себе дом за городом Москвы и жили беззаботной жизнью. Однако два года назад умер дедушка.

— Не расстраивайся так сильно. Возможно, там ничего особого не было — похлопал Мишка меня по плечу, отвлекая от грустных мыслей.

— Лучше послушай, что произошло потом — с улыбкой...

"Сказал он, стараясь поднять мне настроение.

- И что было дальше?

- Я расстроился так же, как и ты сейчас. Возвращаюсь домой - нет настроения. В доме пустота. Закрываюсь в своей комнате и размышляю обо всем. Разные мысли были в голове. Но одно я знал точно - я не хочу видеть ее. Только к вечеру мать вернулась домой. Собранная, правда. Приглашала на ужин - я не пошел. Просто лег спать натощак. Хорошо, что утром была школа. В школе другие заботы навалились, все запуталось, завертелось. А когда прихожу домой, стараюсь избегать ее. В общем, я начал избегать ее: уходил из дома пораньше, приходил из школы попозже - и сразу закрывался в своей комнате. Так прошла целая неделя.

Мишка замолчал на минуту, собирая мысли.

- Самое трудное было на выходных. Просыпаешься утром - смотришь в потолок. Нельзя же весь день сидеть в комнате, а выходишь - обязательно сталкиваешься где-нибудь. И тут у меня возникла мысль. Я просто ошалел. Почему она не приходила ко мне раньше?

- Какая мысль? - я напрягся, чувствуя, что скоро услышу решение всех своих проблем.

- Простая мысль. Зачем я бегаю от нее, прячу глаза? Ведь это я не кувыркался в мотеле. Кто должен убегать от кого? Сразу стало легче от этой мысли. У меня даже появилось утреннее возбуждение. Впервые за всю неделю. Представляешь, член целую неделю был без эрекции, так я переживал.

Я усмехнулся. Было трудно представить себя без утреннего возбуждения.

- И вот я спускаюсь по лестнице, чтобы зайти в ванную пока мама спит, и слышу - она уже не спит - на кухне звон посуды. Тихо заглядываю. Точно, это она. Что-то готовит на плите, мурлычет под нос песенку. И даже танцует. Передвигается с ноги на ногу. И ее задница двигается в такт ее танцевания. Смотрю - и понимаю, что она... без трусов. Ну, прямо не вижу складок на халате, которые указывали бы на то, что они есть."

Мой собеседник изобразил сладкую улыбку, видимо испытывая этот волнительный момент.

— Не знаю, что со мной произошло. Я подкрался к ней на цыпочках и прижался своим твердым членом прямо между ее ягодицами — точно в самую щелку. И руками я сильно схватил ее грудь спереди. Она даже уронила ложку от неожиданности. "Как ты смеешь? Что ты позволяешь себе? Перверт! Я всё расскажу отцу". Ах, ты расскажешь отцу? А может быть, это я расскажу. И вот меня понесло...

Мишка смотрел на меня довольным взглядом, наслаждаясь результатом своих действий.

— Я всё ей высказал. Ты бы видел ее лицо в этот момент: глаза выпучены, лицо красное, а она не может ничего сказать. Она только хватает воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. О-о-о, это такое сладкое чувство мести. Ты не поверишь, у меня еще больше возбудился.

Мишка улыбался, вспоминая эту сладкую картину мести.

— И вот — ШЛЯП... она сильно ударила меня по лицу — Мишка резко повернулся ко мне, чтобы подчеркнуть драматичность момента.

— Теперь я был потрясен. Мы стояли так минуты две, глядя друг на друга с открытыми глазами. Я первым пришел в себя — развернулся и с гордо поднятой головой покинул поле битвы.

Мишка расслабился на скамейке, широко ухмыляясь и гордясь самим собой.

— А что произошло дальше? — нетерпеливо спросил я.

— Дальше? — Мишаня посмотрел на меня с недоумением.

— Дальше началось самое интересное — загадочным тоном продолжил мой брат.

— Через десять минут мать ворвалась в мою комнату, упала рядом на кровать и просто заливалась слезами. Она плакала так, что задыхалась. Я еще никогда не видел ее в таком состоянии. Она говорила что-то, но я ничего не мог разобрать, только всхлипывания. И мне стало ее очень жаль. Я обнял маму за плечи и старался успокоить ее. "Всё хорошо. Ничего страшного не произошло. В конце концов, мы живем в свободной стране, где каждый имеет право на личную жизнь и прочее... прочее...". Я успокаивал ее как мог, а она продолжала плакать и плакать... Наконец, она успокоилась. Она положила голову мне на плечо и периодически всхлипывала. И когда она смогла выразить свои мысли более четко, она начала рассказывать. И я узнал в тот день, что отец и мать уже давно не то... Ну, ты понимаешь, о чем я говорю. И наша семья давно уже не семья такая, какой я представлял себе.

Мишка замолчал, задумчиво глядя в одну точку. Я не решился его беспокоить и терпеливо ожидал.

— Мы сидели так, обнявшись, и каждый размышлял о своем. «Тебе нужна помощь?» — спросила она внезапно. Сначала я не понял, о чем она говорит. Посмотрел на ее взгляд... а она смотрит на мой выпуклый бугорок спереди трусов. «НЕТ, НЕТ. Я сам справлюсь». Я быстро отказался и поспешил выгнать ее из комнаты.

— Как все закончилось? — осторожно поинтересовался я.

— Я обещала ничего не рассказывать отцу, а она клялась, что больше ничего подобного не произойдет, и вообще ничего такого в отеле не было. И мы начали жить душа в душу, как говорится в русских народных сказках.

Внезапно Мишка приблизился ко мне и прошептал загадочно: «А знаешь, что она предложила мне на следующее утро на кухне, когда я снова вперся своим стояком между ее ног?».

— Предложила помощь? — с натянутым сердцем, быстро выдал я.

Мишка расхохотался.

— Я думал то же самое. Но представляешь, она НЕ ПРЕДЛАГАЛА ничего такого. Меня жаль, что отказался утром. Но она больше ничего не предлагала.

Мишка хохотал, видно довольный своим эффектом.

— Нет, она просила одну вещь.

— И что именно?

— Попросила быть осторожнее и не прижиматься к ней, когда отец дома.

После короткой паузы он продолжил.

— Я, конечно, не упускал возможности трогать ее задницу своим членом и ласкать ее груди. Но когда вчера появилась возможность — ты понимаешь, я не мог пропустить ее. Должен признаться — это было выше моих ожиданий и самых смелых фантазий. Она позволяла трогать себя ВЕЗДЕ и, по-моему, ей это нравилось.

Я с недоверием глядел на своего родственника и одновременно позавидовал ему. А что, если каждое его слово — правда? Конечно, у меня не было оснований ему доверять, хотя вчера я сам видел некоторые вещи своими глазами. Волнение вдруг сменилось чувством уныния.

— И что же мне делать? — спросил я.

— Не знаю, братик. Не знаю того, чего не знаю.

Он смотрел на меня внимательно, колеблясь, говорить дальше или нет.

— Знаешь, мама просят тебя ничего не рассказывать. Хотя она говорит, что там, в мотеле ничего такого не было. Но отец очень ревнивый — он не станет разбираться. Обещай, что ты меня не выдашь.

— Хорошо — пообещал я. Пора идти в библиотеку.

Я решительно поднялся со скамейки и без оборота оглянулся пошел вперед. Мишка следовал за мной.

Весь день мы провели за пределами дома: библиотека, побережье, спортивная площадка. Куда угодно, только не домой. Обида за маму мучила меня. Мишка все понимал и всегда был рядом, как верный спутник. Но к вечеру нам пришлось возвращаться.

Я осторожно открыл дверь, но она предательски скрипнула.

— И где мы пропадали целый день? — с порога уже раздраженным голосом спросила мама.

— Встретились с ребятами. Провели время — начал я врать и принялся возиться со шнурками кроссовок, избегая ее взгляда.

— Почему не позвонил? Я же беспокоюсь.

— Прости, не подумал — прошептал я вместо того чтобы выложить всю правду-матку и вызвать ее тревогу.

— Планируешь поужинать?

— Спасибо, я не ощущаю голода.

В желудке у меня прозвучал громкий звук, но я решил не рисковать и не оставаться наедине с матерью на кухне. Зная ее характер, она обязательно выведет из меня все подробности, а я ведь дал обещание Мишке. Голод — это не шутка, но пришлось пожертвовать. Ведь ради друга можно и потерпеть.

Воскресное утро не принесло облегчения. Я проснулся пораньше (с пустым желудком долго спать невозможно), спустился на кухню и начал активно искать что-нибудь съестное. Только закрыл дверь холодильника, поворачиваюсь с куском колбасы во рту и... сталкиваюсь лицом к лицу с мамой.

— Привет — произнес я невнятно, с полным ртом.

— Привет — прошептала она, проходя мимо меня к плите и включая кофеварку.

— Что случилось? Ты какая-то напряженная. Что-то произошло?

— Нет, все в порядке. Скоро экзамены. Волнуюсь — начал я говорить какие-то бессмысленные фразы о школе, будущем колледже и так далее.

— Хм — ответила она, не веря моим словам.

Под предлогом чего-то незначительного я через пятнадцать минут удалился из дома. Раньше семи вечера я не вернусь — решил я про себя. К этому времени отец уже будет дома после рыбалки. Мои мысли медленно переключились на отца. Да, мы почти не видимся с ним. Он целыми днями трудится на работе (у него свой автосалон, кстати), а по выходным проводит время с друзьями. А что тут такого? Он зарабатывает деньги для нашей семьи и имеет право расслабиться. Вот мама каждую пятницу делает себе шопинг. За чей счет, интересно? Она сама зарабатывает копейки: как говорит отец, на кофе. Моя мать работает в общественном ботаническом саду. Там все делается на добровольной основе, как волонтерская деятельность. Она является лидером этого эмансипированного движения, и муниципалитет платит ей какие-то символические деньги. Цветы — это для нее всё.

Никогда ранее я так с нетерпением не ожидал возвращения отца. Оба мы были обмануты и унижены, и мне особенно не хватало его внимания. Я жаждал общения, хотел узнать, как у него дела, поделиться своими мыслями. Ведь двум взрослым мужчинам всегда есть о чем поговорить.

Пришел домой только под вечер, а отцовский джип уже стоял на дворе.

— Папа уже дома? — спросил я сразу же.

— Он принимает ванну. Ты готов поужинать?

На этот раз я не отказался - при наличии отца рядом нечего было бояться. Я быстро насытился едой и поспешил в гостиную, услышав там голос отца.

— Привет, папа! — радостно приветствовал я его.

— Привет! — он дружелюбно посмотрел на меня и уселся в свое любимое кресло, разворачивая "Кроникал".

— Как прошла рыбалка?

— Нормально — ответил он без эмоций, перелистывая газету.

— Есть что-то новое на работе? Появились интересные автомобили?

— Нормально — монотонно ответил он, не отрываясь от газеты. — А у тебя как дела?

Я с энтузиазмом начал рассказывать о школе, о своих спортивных достижениях.

— Молодец.

— Мы с мамой ходили в кино — вдруг вспомнил я и неожиданно сказал.

— А что смотрели?

Я стал оживленно рассказывать историю фильма "Анжелика и Жофрей де Пейрак". Мама удивленно посмотрела на меня, обнаружив, что я смотрел этот фильм.

— Значит, вы пойдете в следующий раз? — спросил отец с таким тоном, словно провожая нас.

Я посмотрел на маму с вопросительным выражением лица. Она лишь покачала головой, подразумевая: "Не стоит ждать этого".

Мой энтузиазм начал постепенно угасать. Только шелест газеты отца нарушал тишину. Разве мы действительно не имели о чем поговорить?

— Недавно я заходил в одну фирму, занимающуюся подбором персонала. С учетом моих физических данных, они готовы принять меня в армию.

— Интересно — ответил он с налетом раздражения в голосе, словно я его отвлекал от чтения газеты.

— Какая армия? Что ты несешь? Я же вырастила тебя для другого будущего, а не чтобы ты сейчас отправлялся в Ирак или куда-то еще воевать за США! — резко проговорила мама.

— Я шутил, мам. Успокойся. Нигде я не был.

Я ждал реакции отца и специально придумал эту ложь, чтобы посмотреть на его реакцию. Но... он просто молчал, погрузившись в свою газету.

— Через полчаса начинается матч НФЛ между «Сан-Франциско Форти Найнерс» и «Чикагскими Медведями». Это игра сезона. Прошу не занимать телевизор — внезапно оживился отец.

Понятно, что футбол важнее разговора с сыном. Мой энтузиазм исчез, а на его место пришло разочарование и уныние. Вдруг до меня дошло, что помимо мамы, Мишки и тети Тани вокруг меня никого нет и никому не интересно ни мое образование, ни спортивные достижения, ничего из того, что составляет мою жизнь.

С тяжелым сердцем я встал и отправился на кухню. Достал две бутылки пива (одну для отца) из холодильника и уже собирался вернуться, как кто-то легонько коснулся моего плеча. Я обернулся. Мама ласково посмотрела на меня.

— Поклянись, что рекрутерская контора была всего лишь шуткой.

В ее голосе звучала подлинная тревога.

— Конечно, это была шутка. Я клянусь, я внезапно испытал прилив нежности и обнял ее.

— Я люблю себя, мой малыш, и не позволю никому причинить себе боль. Даже дяде Сэму — она ответила на мой жест объятий и поцеловала меня в лоб, затем вышла из кухни.

Вернувшись в гостиную и поставив отцу его пиво на журнальный столик, я уселся в кресло рядом с диваном. "Он даже не поблагодарил", — с тоской я глядел на отца, который откупоривал пиво и делал большой глоток.

— До начала футбольного матча остается полчаса, не считая рекламы. Может быть, мы переключимся на другие каналы? — обратилась мама скорее ко мне, чем к мужу.

Отец буркнул "да", а я просто пожал плечами, чтобы дать матери понять, что мне все равно. Мама устроилась на диване, закутав свои ноги в плед, и взялась за пульт. Она выбрала музыкальный канал. Раньше я не замечал, что она интересуется современной музыкой, возможно, это было ради меня. В сердце появилось чувство благодарности. Это было маленькое, но приятное.

Играл концерт группы "Aerosmith" из Бостона. Я не заметил, как полностью погрузился в световое и музыкальное шоу. Под влиянием очередного хита Стива Тайлера и Джо Перри я бросил взгляд на маму, чтобы поделиться своими эмоциями. Ее челюсть упала, а глаза округлились. Не от драйва Аэросмитов, а от того, что она делала на диване. Мама согнула ноги и раздвинула их на широкое расстояние. Она приняла позу "ноги на ширине плеч" в положении лежа. Плед прикрывал ее колени и свисал ниже коленей со стороны. Если бы отец обратил внимание, то с его точки зрения все выглядело достаточно прилично. Мама топтала ногами в такт музыке, а ее ноги ритмично двигались, периодически раздвигаясь. Белые ноги с мелким голубым горошком трусиков плотно облегали ее задницу и подчеркивали интересный выпуклый бугорок, начинающийся от промежности и исчезающий между бедрами. Двигающиеся трусики создавали едва заметную складку посредине этого бугорка, а возбужденное воображение добавляло все остальное.

Хорошо, если бы только моё воображение оставалось возбужденным, кое-что другое тоже начало пробуждаться. Я приподнял правую ногу и согнул её в колене, притягивая её к груди и ставя на сиденье кресла. Таким образом, я обезопасил себя от неожиданного взгляда родителей в мою сторону. Расслабившись, я нагло ласкал возбудившийся член сквозь ткань спортивных брюк. Внезапно меня охватило странное чувство. Вспомнились Мишкины слова о сладости возмездия. Да, точно, это то самое. Вот я открыто удовлетворяю себя в присутствии отца перед его женой.

Как будто услышав мои мысли, отец поднялся с кресла, а мама резко опустила ноги и поправила свой покрывало.

— Время для вас вышло — объявил он нам с мамой и направился на кухню, даже не бросив на меня взгляда. Из кухни доносился звук закрывающейся двери холодильника, а через мгновение отец появился в комнате с очередной бутылкой пива. «ВРЕМЯ для вас вышло». Фраза прокручивалась в голове. Он даже не пригласил меня посмотреть футбол вместе с ним, и принёс только одну бутылку пива...

 

— только для себя.

— Что ж, мне не интересен ваш футбол. Пойду в спальню — почитаю перед сном — перебила мои грустные мысли мама, и, завернувшись в покрывало, отправилась наверх.

Услышав звук захлопывающейся двери спальни, я тоже поднялся наверх, в сторону ванной комнаты. В одном движении опустив штаны и трусы, я начал настоящую мастурбацию, выражая всю свою разочарованность и злость на отца.

— Ой, извини! Я не хотела.

Откуда доносился голос мамы из ванной? Я резко обернулся. БЛ-И-И-Н. Спеша, забыл закрыть дверь. Мама стояла, точно так же, как и в тот раз в машине, сжимая рот рукой и смеясь до упаду. В этом и состояла моя мама. Она всегда подавала руку утопающему и, когда ты уже выплывал на поверхность для глотка свежего воздуха, она снова тебя погружала обратно.

— Нужно закрыться, — произнесла она, смеясь и быстро удаляясь.

Невероятно, как я выставил себя на посмешище. Я взглянул на свой полностью опавший орган, сполоснул его в чистом унитазе и отправился обратно в гостиную.

— Если наши сегодня проиграют, то это будет один из самых ужасных дней...

И наши проиграли.

— Денис, просыпайся, ты опоздаешь в школу, — раздался голос сквозь мутный сон.

— Черт возьми, какая школа? — пробормотал я сквозь сон, переворачиваясь на другой бок.

— Сегодня же понедельник. Ты что забыл?

— Сегодня нет двух первых уроков! — процедил я сквозь зубы с гневом.

— Извини, могла бы предупредить, не будила бы тогда.

Мамина голова исчезла из виду, а дверь захлопнулась.

Черт возьми. Какая невезучая ситуация. Весь вечер я вертелся в постели - не мог заснуть, а утром не дали поспать. Вот и сон испарился, словно туман над ярким солнцем Сан-Франциско. А сегодня - именно такой день. Свет наполнил комнату яркими лучами. Как жаль, что я не закрыл жалюзи вчера вечером - еще одна разочаровывающая мысль пронеслась в голове. Единственным светлым пятном в этом ужасном понедельнике было мое традиционное утреннее «просыпание». Погладив его пару раз с любовью, я вскочил с кровати как пружина и направился в туалет. Обычно я шел во второй этаж, где находится наша ванная комната, но по какой-то странной причине на этот раз начал спускаться на первый этаж - к туалету возле кухни. Проходя мимо кухни, я автоматически заглянул.

Я стоял и смотрел вглубь кухни, охваченный странным чувством дежавю. Где-то уже видел это? Или слышал? Мама была в своем китайском халате с драконами, напевая мелодию из вчерашнего шоу и покачиваясь с ноги на ногу, словно танцуя. Полушария ее задницы игриво двигались в стороны... нет складок на халате, которые говорят о наличии белья. Это какое-то наваждение. Ответ внезапно пришел мне из глубин памяти. Точно, Мишка описывал мне этот же сюжет позавчера. Что должно произойти дальше? Ага, нужно подойти сзади к маме, прижаться к ее ягодицам и взять за груди. Независимо от своих мыслей я приблизился к матери, аккуратно разместил свой несчастный 13-сантиметровый «друг» в ее ложбинке. Руки автоматически потянулись вперед и упругая, мягкая ткань материнских грудей оказалась у меня в руках. Что дальше по Мишкиному сценарию? Ага, должна звенеть ложка, упав на кафельный пол, и мама устроить мне скандал. Я даже закрыл глаза в ожидании, нет, не в ожидании, а в предвкушении.

Однако... ничего не происходило. Мы просто стояли, сжавшись друг к другу. Внезапно чьи-то крепкие руки (мамины, конечно же, чьи еще) схватили меня за запястья и развели мои руки в стороны. Мама подошла ближе и резко повернулась. Ее взгляд медленно опустился на передок моих трусов.

— Ты так рад меня видеть? Или просто торопишься в туалет? — появилась еле заметная усмешка на ее губах.

«Это не соответствует сценарию» — думалось у меня. Я даже потерялся от неожиданности.

— Доброе утро, мама — выдавил я из себя на тот момент.

— Доброе утро, сыночек — ответила она улыбаясь и спокойным голосом продолжала.

— Присаживайся за стол, будем завтракать.

Я присел, скрывая под столом дрожащие руки. Мама поставила передо мной яичницу с беконом и села напротив. Я протянул руку за вилкой, но предательски дрогнувшая рука не удержала ее. Вилка громко упала на пол. Я быстро спрятался под столом. Злополучная вилка оказалась прямо возле маминых ног. И тут... она медленно, словно в замедленной съемке, перекрестила ногу на ногу. Полы халата раскрылись, и ее бедро оказалось прямо перед моими глазами.

— Ты там задерживаешься? Завтрак остывает.

Я от неожиданности резко дернулся и болезненно ударился о столешницу. Проклиная себя, выбрался из-под стола, потирая больное место. Мама подала новую вилку, а предыдущую бросила в раковину.

— Какой-то ты неуклюжий, нерасторопный. Все выпадает из рук. Денис, что происходит? Что-то случилось?

— Нет, нет. Все хорошо, мама — я продолжал есть свой бекон, не отводя глаз от тарелки.

— Хорошо, если все в порядке, тогда можешь помочь мне пересадить цветы. Похоже, у тебя появилось два часа свободного времени.

— Да, конечно, мама — быстро согласился я, хотя и не любил эту задачу. Обычно мама даже не предлагала помощи, зная, что я не хочу копаться в земле.

— Тогда иди, приведи себя в порядок и сделай ВСЕ то, что обычно делаешь утром. Пятнадцать минут должно хватить?

Она особенно подчеркнула слова "ВСЕ" и "ПЯТНАДЦАТЬ". Краска медленно разливалась по ее лицу. Я быстро поднялся и даже не убрал посуду за собой перед тем как направиться в ванную.

На этот раз я закрыл дверь на запор и прислонился к холодной кафельной стене. Автоматически открыл корзину с грязным бельем. Она оказалась пустой, за исключением одних одиноких трусиков на дне. Именно те белые трусики с горошком, которые она носила вчера. Она просто издевается надо мной. Она что, может читать мои мысли? Нет, я буду делать это, когда я захочу и где я захочу! Я с силой закрыл крышку.

Одев старую футболку и шорты, я вышел в сад. Но это скорее не сад по современным меркам, а скромный огородок. Моя мама сидела на корточках, повернувшись ко мне полулицом. Вокруг нее были разбросаны пакеты с землей, удобрениями и другими хозяйственными принадлежностями. Она завязала клетчатую рубашку отца узлом под грудью, что подчеркивало ее начинающий пузик. Ворот рубашки был расстегнут на три верхние пуговицы и обнажал ее изящную ложбинку, аккуратно прикрытую кружевным бюстгальтером. На ногах она носила лосины до щиколоток — модное решение на все времена...

— Проследи, чтобы кусты у ограды были выкопаны — сказала она, не обращая внимания на меня — и принеси их сюда.

— Будь осторожен, чтобы не повредить корни — добавила она вслед за мной.

Я приступил к работе, время от времени бросая взгляд на мать. И было на что посмотреть. Ее бедра тесно облегали тонкие леггинсы, подчеркивая каждую выпуклость и неровности начинающейся целлюлита. Однако контуры трусиков, которые должны были быть еще более заметными в леггинсах, чем в халате — не видно было. Внезапно до меня дошло осознание. Она же также была БЕЗ ТРУСОВ на кухне. И куда я смотрел, дурак. Какой шанс упустил, глупец.

Теперь я смотрел прямо в ее глаза. Она то покачивалась, перебирая ногами, то резко вставала передо мной практически на четвереньках, то резко поднималась на ноги, что делало леггинсы сзади более свободными... и тонкая ткань обтягивала ее ягодицы, изящно подчеркивая разрез.

— Давай, принеси все, что выкопал — мама прервала мое рассматривание ее прелестей.

Она стояла, повернувшись ко мне спиной и закрыв глаза ладонью от солнца. Как я уже сказал, утро было особенно солнечным. Я перетаскивал кусты к ней и, опустившись на корточки напротив нее, начал вставлять растения в заранее приготовленные ямки.

— Видишь? Повредил корень. Я же просила быть осторожнее.

— Где? Не вижу.

— Вот здесь — она села на корточки передо мной и указала на сломанный корешок.

Час за часом было все труднее. Ее промежность, с ясно выраженным припухшим треугольником, наблюдала за мной. У нас это называется Camel Toe.

— Я замечаю, что ты не принял мой совет — прошептала мама тихо, пересыпая землю в горшок.

— О чем именно ты говоришь?

— Очевидно о этом — она кивнула в сторону моей промежности.

Я опустил глаза, Блин. В шортах на левом бедре отчетливо вырисовывался контур моего напряженного члена.

— Как часто ты это делаешь?

— Что именно делаю? — дрожащим голосом переспросил я.

— Вот это — она показала характерным жестом... ну, вы понимаете, что она показала.

— Ну, мам — смущенно произнес я, чувствуя краску на своих щеках.

— Тебе не кажется странным, что он не стесняется трогать груди матери? А чтобы сказать правду — это какой-то конфуз.

Она подправила цветок и продолжила разговор.

— Мы все взрослые люди. Поверь мне, все проходят через это. Это вредная привычка хуже курения. От нее невозможно избавиться. Многие живут с этим всю жизнь, и ничего им не случается — она пристально посмотрела на меня, подчеркивая последние слова.

Я усиленно копался в земле, стараясь скрыть свою смущенность.

— К тому же это полезно для здоровья. В твоем возрасте, когда гормоны зашкаливают, это особенно актуально... И если это поможет тебе чувствовать себя лучше, то я могу сказать, что даже я регулярно этим занимаюсь.

Я замер с горшком в руках, который хотел поставить в горшок. Сердце начало бешено колотиться. Ведь услышать такое от матери... Она словно прочитала мои мысли и продолжила.

— Что? Тебе странно слышать такое от своей матери?

Я опустил голову еще ниже, пытаясь скрыть свое смятение.

— Знаешь ли, я даже не могу поговорить о таких вещах в этом доме. Отец уже давно не интересуется моей жизнью. У него своя жизнь сейчас. Думаешь, он уезжает на рыбалку на выходных? Он даже не берет удочки в руки. Просто перекладывает их из места в место в гараже, надеясь, что я этого не замечу.

Я изумленно взглянул на нее, впервые за всю беседу. Глубокое удивление, которое отразилось на моем лице, заставило ее продолжить свою историю. Ее слова просто прорвались.

— Мы даже не спим вместе. Я думаю, ты понимаешь, о чем я говорю. Он до сих пор с этой Мартой.

— Мартой? Его ассистенткой? Этой худенькой блондинкой? Так на нее и смотреть нечего.

— Похоже, есть на что смотреть. У нас все идет к разводу. Но я не хочу быть причиной этого развода. Если он обвинит меня в измене, то это даст ему полное право подать на меня в суд. А при хорошем адвокате мы можем оказаться без крыши над головой, а в моем саду будет царствовать эта женщина.

Последние слова мамы вырвались уже в истерике, и она закрыла лицо руками. Я ожидал потока слез и не знал, что делать. Но слезы так и не появились. Она исправила волосы и спокойным голосом продолжала. Какое самообладание!

— Поверь, я никогда не изменяла твоему отцу... И даже там, в мотеле, ничего подобного тому, о чем ты подумал, не происходило. Ведь Майкл рассказал тебе обо всем?

Последнюю фразу она сказала с акцентом и резко подняла голову. Наши взгляды пересеклись. Скорее можно сказать, что она просто захватила мой взгляд своими черными, широко раскрытыми глазами. Я физически почувствовал, как погружаюсь в ее зрачки, словно падаю в эту бесконечную тьму. Ее длинные, худые пальцы казалось лазят по моему мозгу, ища каждый извив. У меня перехватило дыхание, на голове стали двигаться волосы.

— Сейчас это уже не имеет значения — сказала мама и отвернулась.

Я словно очнулся от тяжелого сна. Даже потряс головой, будто отгоняя странное ощущение. Что это было?

Мама спокойно продолжала разговор.

— У тети Тани тогда был не самый благоприятный день в ее жизни. Она снова поссорилась с мужем, и он впервые воспользовался физической силой против нее.

— Что? Питер бьет тетю Таню? — вскрикнул я, не веря словам мамы.

— Сейчас это уже стало регулярным явлением.

— Мишка ничего об этом не упоминал.

— Ну, ты же не собираешься рассказывать ему о своем отце и Марте прямо сейчас?

— Нет, конечно.

— Вот и ответ на твой вопрос. Люди предпочитают сохранять интимные подробности для себя.

— Я едва успокоила ее, а потом эти парни присоединились к нам. И она начала высказывать им свое горе. «Все вы негодяи, все одинаковые». И так далее, в этом же стиле. Две последних порции виски были излишними, это видно было невооруженным глазом. Она уже собиралась уехать с ними в мотель. Но я не могла оставить свою сестру в таком состоянии. Пришлось поехать с ней.

Мама внезапно подняла голову и посмотрела на меня.

— Но там ничего ПОДОБНОГО, что твой брат так ярко описал — НЕ БЫЛО. Ты веришь мне?

Я снова оказался пленником ее взгляда.

— Конечно, верю — пробормотал я в ответ.

— Мы двое одни на этом свете. Запомни — ты Михайлов (фамилия матери), а не Вилсон (фамилия отца и, соответственно, моя), и тебе никогда им не быть. Мы — Михайловы. Для них мы эмигранты — неудачники, и мы всегда будем чужими здесь. Потому что мы гребаные эмигранты. Вот поэтому мы должны держаться вместе, доверять друг другу и не скрывать ничего друг от друга. Ты понял меня?

— Да, конечно. Не скрывать ничего друг от друга — автоматически повторил я последнюю фразу.

Мама отвела свой взгляд и снова вернулась к своим растениям.

— Если б