Любитель Ниццы и острых ощущений. Часть 1

Испепеляющий август плавил мозг. Солнце палило уже второй месяц и, казалось, этому потоку света не будет конца. Алекс желал голым и впитывал глазами небесную красоту лица своей спящей любовницы. Милла... она невероятно сексуальна. Сердце побежало по дорожке любви со страшной силой. Уже месяц ни разу они не были врозь, и все эти четыре недели она доводил молодого человека до болезненного сердцебиения, когда она приходила ему в номер. Всех радовал тот факт, который безмерно радовал Алекса — Милла была уже месяц и один день замужем. Но это никого здесь не смущало, рассматривали как элемент экстрима — медовый месяц с любовником — геем.

Она, почувствовал его похотливый взгляд, и, не поднимая своих роскошных ресниц, повернулась грудью к нему, мяукнула:

— Кофе...

Но он спал по стойке «смирно» и добирал последние секунды такого драгоценного утреннего сна.

Милла больно укусила Алекса за ухо. Ноль эффекта, отмахнулся и снова захрапел. Она ближе придвинулась к его уху, касаясь своми сиськами, и вложив два пальчика в ротик, как, блин, свистнула...

Это было ее сержантская модель поведения с ним: катастрофически непринужденно грубо, ежедневно напоминая, что он всего лишь работник секса, нанятый по контракту у брачного агентства по программе «свободного» медового месяца и что ему бы не помешало бы во время этого сладко — липкого периода пройти курс молодого секс — бойца.

Раз, два,... Только что лежавший у ее четвертого размера мужчина бодро отжимался на Лазурном Берегу под ее хлюпающие звуки поглощения кофе с шоколадкой из громадной зеленой кружки с красной звездой.

«Интересно, а с мужем она вообще знакома или только через менеджера?» — вертелось в голове Алекса. А утро у них начинается с пробежки на 5 км?»

Алексу быстро поплохело. Он сел на постель, повернувшись к ней позвоночником.

Нестриженые крашеные патлы под блондина Баскова прилипли к его потной спине, придавая его образу обаяние портового грузчика после разгрузки баржи. Милла соскребла волосы ногтями по бокам и слегка прикусила его за загривок. Квадратный метр перепуганной гусиной кожи рассыпался по всем его органам и местам, и Алекс почувствовал, что она хочет от страсти его просто обглодать, но ему также было невыносимо приятно от ее яростных укусов.

Он извернулся к ней и приблизил свое лицо, которое не брилось три дня, к ее возбужденному часто насилованному им же влагалищу, невыносимо шлифуя острой щетиной на щеках и подбородке ее возбужденную вагину. В такое раннее время ее неимоверно матерный крик показался ему самым прекрасным пением в русском квартале... Ниццы, где еще и не такое слышали.