Гастролер Гена

В нашем училище моего друга Гену прозвали гастролером. Когда наступал отпуск после летней практики на кораблях, все курсанты спешили, как можно быстрее получить отпускные билеты с проездными документами и убыть на родину. Не торопился только мой друг Геннадий.

— Гена, ты получил документы? — помахивал я перед его носом отпускным билетом.

— А куда торопиться? Еще не вечер, — снисходительно улыбался Геннадий, явно что-то недоговаривая.

— Гм. Сейчас не зима, а лето, и с билетами будет проблема. Сечешь? — наступал я.

— У меня еще не все планы по Питеру выполнены. Кое-кому, я еще кое — что должен, — отмахивался от меня Геннадий, как от назойливой мухи...

— Небось, к Илоне опять намыливаешься без меня? — съязвил я.

— Я человек не жадный. А ты — мой лучший друг. Как же я могу без тебя? Мы же с тобой почетный караул у ног нашей красавицы, — Гена с виноватой улыбкой похлопал меня по плечу.

— Ладно. Уговорил. Так и быть, повременю с отъездом, — ответил я, — слегка ткнув его кулаком в живот.

Дело было в том, что нас с Илоной познакомила ее подруга моя кузина Саша. Они обе учились на третьем курсе университета, а мы — «гвардейцы» на таком же курсе в высшем военно-морском училище. Сближали нас не только личные качества каждого из нас, так сказать — общие интересы, а еще и то, что ростом мы были подстать гвардейцам кардинала. Мы с Геной, по прозвищу, приклеенному нам, были еще и — гренадерами, имея по 185 сантиметров, а Илона с Сашей по 183, но когда они были на своих «Шпильках», то сравняться с нами им не позволяли разве что наши бескозырки. Когда мы вчетвером прогуливались по Невскому, то люди оглядывались на нас, называя баскетболистами. Одно неудобство мешало нашим встречам. Я думал, что Геннадий в благодарность за знакомство выберет дамой своего сердца умницу-отличницу мою яркую брюнетку кузину, а мне выпадет честь завоевать сердце блондинки Илоны. Но произошло все с точностью до наоборот. Гена — скот, тут же влюбился в Илону, оставив на мое попечение кузину с голубыми глазами. Саша была оскорблена до глубины души, попрекая во всем меня, говоря: « Каким был ты в детстве неумекой, таким и остался.

— Это почему же?! — возмущался я.

— А потому! Я думала, что твой друг — птица более высокого полета, умеющая разбираться в настоящей девичьей красоте, а она клюнула на «ломовую лошадь». Поэтому, мы теперь предпочитали встречаться только с ней, оставляя кузину за бортом. Иногда мне надоедала роль посредника между Геной и Илоной, когда они ссорились и расставались «на век». Тогда Гена чуть ли не на коленях стоял, прося моей помощи, но я говорил с ехидцей в голосе.

— Сегодня не получиться, Встречаюсь с кузиной и ее лучшей подругой Таней, которая, кстати, ростом была подстать кузине, но училась на литературном факультете, мечтая о карьере журналистки. Танечка была очень симпатичной блондинкой с точеной фигурой, почти как у Афродиты, с голубыми глазами, видимо украденными природой у моей кузины. Она сразу же попыталась перевести знакомство в теплую, сексуальную дружбу. Но это не мой «Мэтод», как говаривал один киногерой. Мы — курсанты, привыкли завоевывать женское сердце, а не принимать его «на блюдечке с золотой каемочкой». Поэтому я намекнул, что «сердце красавицы склонно к измене, но изменяю первый им я». Это охладило пыл Танечки и возмутило мою кузину такой излишней разборчивостью старшего двоюродного брата. Несмотря на то, что мое старшинство колебалось в объеме месяца, это позволяло мне иногда осаживать ее словами; «А ты вообще помолчи, малявка, когда джигиты говорят».

Сашка вскакивала при этом со стула и чуть ли не в слезах убегала в соседнюю комнату. Но имея отходчивый характер, она через сутки первой обращалась ко мне, делая вид, что ничего особенного не произошло. «Отличная из нее жена получится, жаль, что не моя», — думал я, глядя на ее повеселевшие глаза, стреляющие голубыми молниями. Короче, мы — Гренадеры, оба липли к Илоне, и той это очень нравилось гулять с нами по бокам, чаще всего под ручку, расхаживать по улицам любимого Питера. Гена, тюфяк, не строил дальних планов в отношении этой девочки. Он, подлый хам, мне говаривал: «Первым ее трахнуть должен я, а уж потом ты делай с ней, что захочешь. « Но к моему удивлению, Гене, нашему известному в училище Дон-Жуану, сразу так и не удалось овладеть этой крепостью. На его намек, Илона, вот глупая баба, наивно спросила: «А как же Эдди?». «А причем тут он?», спросил Гена. Но он же твой лучший друг!» — закатила в потолок глаза девушка. По ее понятию, если дружба перерастает в любовь, то она первой должна сделать выбор, сама, без дружеской подсказки. Это очень обидело Гену, потому, что Илона давала шанс завоевать ее сердце его лучшему другу, чего Гена никак допустить не мог. Но спорить с дочерью известного балтийского адмирала было бесполезно.

Ее слово в семье — становилось неписанным законом, который отменить могла только она. Это очень нравилось адмиралу, который говорил, что «Илочка вся в меня» и очень жалел, что она не мальчик. Я знал об этом ранее от своей кузины, и не препятствовал Гене попытать свои силы в борьбе с характером Илоны, всегда и везде поддерживая ее мнение. Такая позиция истинного друга очень нравилась Илоне и иногда она намекала, что любовь — очень странное и ответственное чувство и разменивать ее на мелкую монету нельзя. Таким образом мне ничего не оставалось, как вести длительную кропотливую борьбу за сердце этой замечательной, начитанной и очень трезвомыслящей девушки. Как-то произошел разговор о сексе после просмотра одного из новых по тем временам кинофильмов, который мы смотрели вчетвером. После фильма, мы зашли в кафе побаловаться мороженым и тут разгорелся спор. Гена доказывал, что секс — главное в отношениях между женщиной и мужчиной, давая понять, что лично у него эту проблему за него решает «мальчик» в его штанах. Кузина Саша при этом плотоядно улыбнулась, словно хотела спросить о размерах его «ребенка», а Илона просто сказала: «Чушь»!

Гена с пеной у рта стал доказывать, что в основе любви лежит секс, ибо он — продолжатель рода человеческого, а Илона говорила, что — мозг, а секс, просто инструмент по воплощению в жизнь продление рода. Я дипломатично молчал, но мои глаза, ласкающие Илону, не были не замеченными и она под столом крепко пожала мою коленку, благодаря за мысленную поддержку. Я улыбнулся ей в ответ и медленно, растягивая слова, сказал: «А, по — моему, Илочка права. Без головы секс не будет сладким удовольствием, и станет чисто механическим процессом». Илона благодарно глянула в мои глаза и еще раз пожала коленку. Гена понял, что проиграл, быстро перешел на другую тему, а потом глянул на часы, извинился и откланялся. В училище он мне стал выговаривать, что истинные друзья так не поступают и что я сорвал ему атаку на девичье сердце. В следующее воскресение я ушел на увольнение в город один, так как мой лучший друг попал в караул по охране училища. Я пришел прямо к кузине, надеясь встретить там Илону. Но та защебетала:

— Не раздевайся, Я скоро. Сегодня мы идем в театр. Илочка с билетами будет ждать нас у входа. Кстати, а где Гена? Он еще не освободился от караула?

— Что ты! Караул только заступил на свое дежурство. Это суточная вахта, — пояснил я.

— Жаль. Гена, видимо, хочет извиниться перед ней за прошлый спор? — заключила Саша.

— Ошибаетесь, миледи. Гена не из тех рыцарей, которые нуждаются в извинениях перед прекрасными дамами, кто, к тому же, не являются дамами его сердца. Вот ты — другое дело. Перед тобой он обязательно извинился бы...

— Но я дама не его сердца...

— И кто же твой рыцарь?

— Угадай! Угадаешь — поцелую...

— Гм... Неужели я!

— А разве ты не достоин быть мужем такой девушки? Я — будущий архитектор, вот и будем строить совместное семейное гнездышко, — улыбнулась она и, обняв меня за плечи, крепко поцеловала...

— Сашунь! Ты точно сошла с ума! Я же твой брат...

— Двоюродный... , — сейчас ...