Орловские партизаны - часть 9

"Паша, пожалуйста, выйди из машины и освободи место для другой мамы... Она достаточно полная, и может быть вам будет неудобно сидеть втроем..." - Я пнул сына в бок, Татьяна Петровна подмигнула мне и вышла из автомобиля. Моя толстая мама тут же заняла ее место с трудом протискиваясь. У моей матери не было лишнего жира, она была крупной женщиной с формами, имела большую задницу и красивую грудь четвертого размера. Несмотря на это, я никогда не понимал, как можно быть привлекательным куском жира. Моя мама Люся была полной женщиной с хорошим фигурой и привлекательной внешностью, без отвислых щек или дряблых целлюлитных ног. Она была страстной женщиной, хотя это не всем нравилось - кто-то предпочитает стройных и не толстых женщин, таких как Татьяна Петровна, учительница Паши.

Татьяна Петровна была не слишком худой и не слишком толстой - в самый раз. А моя мама Люда или Люся, как она предпочитала, имела прекрасные формы, которые приятно было обнимать. Кавказцы любят таких женщин с большой и пышной задницей. Не зря азербайджанец Али часто заходил в свою лавку вечерами, чтобы увидеть симпатичную брюнетку Людмилу Ивановну с пышной задницей и трахнуть ее в задницу. Жители юга просто помешаны на анальном сексе, и если сложить две попы Татьяны Петровны вместе, получится что-то похожее на задницу моей мамы.

"Она только красила свои губки для своего сына?" - спросила меня мама, заметив мой возбужденный стояк. Я не спрятал член обратно в штаны после пары минетов от Пашкиной матери. Так я продолжал сидеть на сиденье со спущенными спортивными штанами и стоячим членом.

-- Нет, мама, только разочаровала меня. Она предпочла обратить внимание на всех, кроме меня...

-- Теперь я испытываю дискомфорт и боль в области полового члена, у меня пропало желание кончить и силы оставили меня...

- Я сказал матери, указывая глазами на свое возбуждение. Люся также смотрела на мой стоящий фаллос с открытыми глазами. У матери зрачки расширились от необычного зрелища - огромный член ее сына.

-- А Пашка? -- Он не присоединится к нам? - Спросил я у матери, заметив, что она блокирует двери машины.

-- Нет, его эта покрашенная учительница не выпускает... -- Она боится, что я испорчу его... - Засмеялась мама Люся и серьезно добавила другим голосом: -- Никто не должен видеть, как мне будет приятно делать это тебе... Понимаешь?

- Мать обняла меня и поцеловала в губы страстным поцелуем. Голова закружилась от сладости поцелуя с моей родной матерью. С сестрой такого не было.

-- У твоего отца член был маленьким, а у тебя такой огромный... -- Сказала мне мама, беря рукой за мой член и обхватывая его пальцами. Лак на ногтях уже стерся, а колечки и перстни, которые когда-то украшали пальчики продавщицы Люды, уже давно исчезли или были проданы на Курском вокзале.

-- Позволь ему пососать, Люся...

-- Сделай ему приятно... - Попросил я мать, называя ее по имени. Раньше я так не называл ее - либо по отчеству, либо "мама".

-- Ты что, сразу предлагаешь мне сосать? -- Может быть, стоит обращаться к женщине соответствующим образом? -- Ты даже не приветствовал меня должным образом, не обнял... а сразу "соси"? - Засмеялась Люся и легко освободилась из-под моей руки. У матери была сила. Я обнял ее за шею и наклонил голову Люси к своим коленям. Мне хотелось, чтобы она обхватила мой член своими губами и сделала то же самое, что делает мать Пашки - ласкала его языком.

-- Конечно, я помогу тебе, Костя...

-- Но сначала, у меня живот болит, от воздержания, нестерпимо...

-- Твоя мама тоже нуждается в удовлетворении, сыночек...

-- Иначе она может заболеть... -- сказала мне Люся, доставая из кармана кофты маленький тюбик детского вазелина.

-- На вокзале им губы мазала, чтобы от ветра не трескались, а теперь он пригодится для другого, -- дрожащим голосом сказала мама, выдавив на палец хорошую порцию вазелина и щедро смазав им мой член.

Она что, хочет, чтобы я ее в попу взял? А зачем ей иначе вазелин? Эта мысль мгновенно пронеслась в моей голове. Совершить такой акт с собственной матерью, для меня, еще не искушенного в интимной жизни, было за пределами понимания. И словно угадывая мои мысли, мама, размазывая вазелин по моему члену, сказала:

-- Аля приучила меня к этому, как к наркотику, теперь без этого уже не могу...

Мама посмотрела на меня каким-то отстраненным взглядом, вытерла вазелином испачканные пальцы салфеткой, которая лежала на переднем сиденье, и, кряхтя, привстала, упершись головой в потолок машины. Она задрала юбку, обнажив свои белые, как снег, ягодицы. Трусы на ней отсутствовали, когда она успела их снять, я не заметил. Она только что помочилась возле машины, и тогда на ней точно были трусы, которые Люся натянула обратно после.

-- Сядь по центру, сынок, мне так удобнее двигаться... -- попросила меня мама, стоя в наклоне и держась за спинку переднего сиденья. Она не могла перелезть через мои колени.

-- Сейчас, мам, сейчас... -- сказал я дрожащим голосом и устроился точно по центру, ее больших и белых, как молоко, ягодиц. Я четко видел светлое родимое пятно на ее пояснице. У Ольги было точно такое же пятно.

-- Сейчас, дорогой, будет приятно... -- сказала мне Люся, обнимая одной рукой мою талию, а другой опираясь на переднее сиденье. Она начала медленно опускаться на мой напряженный член, темно-коричневым анусом. Ее задний проход, покрытый сеткой тонких трещин, расходился лучиками от центра. Я также видел ее волосатую промежность, выпуклую как пирожок, выдающуюся между ног.

-- Раздвинь мне ягодицы, Костя... -- Будь добр, помоги маме... -- попросила она меня голосом, полным незнакомых ноток, изменившимся от страсти. Как бы она ни была распущенной, для любой матери совокупление с сыном — это огромное напряжение.

-- Хорошо, Люся, вот так... -- я взял в ладони ее объемные ягодицы, и теперь ее измученное отверстие предстало передо мной во всей своей славе, как и ее густо заросшая промежность с отвисшими, темными, как у Ольги, половыми губами. Люся была в жажде секса, это было очевидно по блеску ее губ, откуда сочилась жидкость страсти.

-- Ооой...ааа...оооой... -- стонала мама, когда полностью поглотила мой член, нежно покачиваясь на нем и издавая сладостные звуки. Я наблюдал, как она принимала мой смазанный детским кремом член, сначала головку, а затем и все 19,5 см, в свой потрепанный анус.

-- Ааа...ааа...оооой... -- я тихо стонал, не желая, чтобы нас услышали снаружи, когда она начала двигаться, ее бедра мягко обнимали мой член, пока она держалась за спинку сиденья. Это было невероятно, лучше, чем заниматься любовью в обычном смысле, думал я, сравнивая растянутое влагалище сестры с тугим анальным отверстием мамы. Мой член так плотно вписывался в нее, что через полминуты я уже достиг оргазма, наполняя кишечник матери своей спермой.

-- Ой, Костя, что ты делаешь...?

- Люся повернулась ко мне боком и смотрела раздраженным взглядом. Она так хотела закончить, но сын не помог ей. Мать чувствовала, как я достигал оргазма, у меня было много спермы.

-- Все в порядке, Люся, продолжай...

- Сказал я матери и подтолкнул ее руками за задницу, чтобы она продолжала двигаться на моем члене. У меня не опал после оргазма - иногда такое случается, когда я очень возбуждаюсь. Сейчас же я был возбужден не на шутку из-за того, что занимался извращенными вещами со своей собственной матерью. Это напомнило мне школьные годы, когда я первый раз понюхал запах ее промежности на ее испачканных трусиках. Я дрочил до посинения и член не опадал после оргазма - он оставался стоять.

-- Ты умница... ой... какая умница ты, сыночек...

Люся продолжала двигаться на моем члене, почувствовав его твердость. Я больше не боялся, что он опадет в неподходящий момент. Я думал, что он будет стоять долго, но ошибся - анальный секс гораздо приятнее обычного вагинального. Моя родная мать стонала и визжала, двигая своей полной белой задницей на моем члене, принося сыну необыкновенные ощущения от анального секса. И через минуту я кончил без сдерживания себя в задний проход маме. Но кажется, мы кончили вместе со Люсей...

-- Уф... ах... ах...

- Застонал я, наполняя прямую кишку родной матери своей густой спермой.

-- Ох... ааа... ой...

- Завыла мама, двигая очком на спускающемся члене. Она боялась, что он опадет и от страха достигла оргазма.

-- Вот так хорошо, сыночек...

- Люся, поворачивая голову, смотрела на меня холодным взглядом, мать еще не пришла в себя после оргазма и ее глаза были закрыты завесой похоти. Еще в школе я читал статью в одной газете, возможно "Спид - инфо". История одной женщины за сорок. Она часто ездила отдыхать на Юг из Москвы и увлеклась анальным сексом. В результате она перестала получать удовольствие от традиционного секса. Особенно часто достигала оргазма только через анальный акт и часто оставалась недовольной, так как ее муж категорически отказывался заниматься анальным сексом. И вот этот Азер Али подсадил мою маму Люду на анал, словно наркоманку на иглу. Хотя возможно он не был один - мама тоже ездила на Юг отдыхать и там были рады такому большому заднице. Учитывая то, что эта привлекательная женщина из Москвы со своими формами, к тому же предпочитала анальный секс. Теперь мама стала фанаткой анала, и это было здорово. Раньше я не мог терпеть этого Али, но сейчас благодарен ему за то, что он увлек мою мать анальным сексом.

- Ну как, понравилось, сынок...?

- Спросила меня Люся, вытирая член своего сына, испачканный ее задним проходом. Мать не использовала обычную клизму для анального секса и не готовила свое очко. И я чувствовал, что головка моего члена достигала далеко в ее прямой кишке и даже упиралась в кишечные складки. Головка была покрыта желто-белой смазкой, которую мама осторожно убирала салфетками.

- Недостаточно слов, любимая Люся...

- Я обнял мать и поцеловал ее нежно в губы без страсти.

- Также ты говорил Ольге...

- Моя мать сделала шутливый жест, удаляясь от меня после поцелуя и подчеркивая свою ревность к своей дочери.

- Нет, Люся, нет. Только с тобой я почувствовал себя настоящим мужчиной.

Я ответил пышнозадой Люде, глядя ей в прищуренные глаза. И я не лгал перед матерью - со мной было лучше, чем со своей сестрой, несмотря на то что у девушки груди не были так обвислыми, как у мамы.

- Это правда? - Мама строго предупредила меня: "Не общайся больше с этой женщиной..."

- Теперь будешь только со мной... - А к ней не подходи... - Понял?

Мама строго сказала мне это, и я кивнул в знак согласия и вылез из автомобиля, потому что за ним начали стучать.

- Вы так долго что делаете? - Ольга и мама Пашки задали одновременно этот вопрос. Ее сын стоял рядом с матерью и она серьезно завладела его вниманием.

- Мы договаривались, Люся, что ты не будешь заниматься сексом с парнями, только минет, а ты...?

Подруга Татьяна Петровна задала это с упреком. Она стояла в объятиях со своим сыном и курила сигарету. В моих глазах она все еще была желанной и привлекательной женщиной, но я уже не испытывала к Пашкиной матери такого уважения, как к учительнице. Может быть, это и к лучшему - женщин нужно трахать, а не уважать.

- Мы вовсе не занимались сексом... Просто сидели и разговаривали с моим сыном. Я еще не потеряла чувство меры, чтобы приступить к делу так быстро...

- Поговорили мы, я ему сделала минет и все...

Люся ответила настойчивой учительнице и зажгла свою сигарету от моей зажигалки. Она прижалась ко мне и обняла меня. Ольга видимо недовольна стояла одна возле автомобиля, наблюдая за тем, как две мамы ласкаются со своими сыновьями. Когда мама сказала учительнице, что мы просто сидели и разговаривали до минета.

Я смеялся про себя от наглости Люси, особенно ее слова о совести меня забавили. Мама Паши, на самом деле, не дошла до того, чтобы заниматься анальным сексом со своим сыном. А моя "совестливая" мамаша спокойно подставила свою задницу своему сыну. И странно, что учитель поверил ее словам и, удовлетворенная ответом подруги, бросила шпильку на обочину дороги и села за руль своей Фольксваген. Но Ольга не верила ей, в глазах девушки было недоверие. Ведь она хорошо знала свою мать и ее развратные привычки. Когда мы сели в машину, моя сестра больно ударила меня кулаком в бок и зло посмотрела на меня. Я хотел погладить девушку по ноге, Ольга как и мать не носила трусы и теперь сидела рядом со мной без них. Но сестра убрала мою руку и ущипнула ее до боли.

Недалеко от Тулы, когда мы подъехали к заправке, чтобы заправить машину и купить еду в магазинчике на АЗС, сестра заметила меня, когда я орошал свой член минеральной водой. Она пошла за мной в ближайшие кусты, и я не заметил этого. После анального секса у меня очень щипала головка. Видимо, из-за ее фекалий, которые я все же достал из ее задницы. Позже я узнал, что это происходит впервые после анального секса с женщиной.

- И она говорила, что вы не занимались сексом в машине?

- Я услышал голос сестры за спиной.

- Признайся честно, она дала тебе в попу?

- И не пытайся обмануть меня, Костя, иначе я тебе наведу...

- Будешь трахать эту толстую старую шлюху и ко мне не приходи... - Сказала мне сестра, отбирая у меня бутылку из рук.

- Да, у нас было так: мама не стала делать минет, а дала мне в задний проход, и теперь у меня щипет головка...

- Я честно ответил Ольге, прекрасно зная, насколько упряма моя сестра. Ольга, молодая, свежая, с аппетитными формами, и что уж говорить о ее фигуре - бюст и бедра, словно созданы для восхищения. Секс с ней мне нравился, и я не собирался менять ее на мать.

-- Я так и знала, что эта Аля, подстилка, позволит тебе взять ее зад.

-- Она только так и получает удовольствие, извращенка...

- Ольга сплюнула на землю, затем сама обмыла мне член из бутылки, вытерла его удивительно чистым платочком, который достала из кармана своей курточки, и, глядя мне в глаза, сказала:

-- Я тоже люблю анал и дам тебе попробовать, братишка.

-- Но моя попка еще не так разработана, как у мамы, в ее заднице, можно сказать, не счесть сколько хуев побывало.

-- Я всего пару раз пробовала, да и то давно, еще в школе...

- Ольга шла впереди меня, и ее пышные ягодицы, обтянутые плотной юбкой, манили своим движением.

Черт возьми, подумал я, глядя на задницу сестры, обтянутую джинсой. Если у мамаши анальное отверстие растянуто и мне было жутко приятно его использовать, то в тугой попке Ольги, где, по ее словам, побывало всего два члена, и то в школьные годы, мне будет еще приятнее. Лучше всего это сделать на глазах у матери, чтобы сравнить, у кого заднее отверстие уже. Поставлю их обеих в позу "раком", начну с Люси, затем Ольга, а кончу на матери. Она уже старая, а молодая сперма сына в ее анальном проходе будет словно лекарство.

-- Что вы делали в кустах..?

- Спросила мать, она стояла одна возле машины, а Пашка сидел внутри с матерью.

-- Пошли побыть в туалете, не занимайся сексом так, как ты...

-- Черт возьми, Люся, черт возьми, Костя все мне рассказал...

- Ответила Ольга, мать и сестра на ее глазах, обняла меня и поцеловала в губы страстным поцелуем. Мать это разозлило, теперь уже она, ударила меня в бок в машине кулаком за то, что я предал ее. Но я не рассердился, меня не интересовали ее удары. Я уже занимался сексом с обеими - матерью и дочкой, и Люсей пропала злость. Было достаточно положить ладонь на широкую и гладкую бедренную кость матери и погладить ее. Как только Люся это увидела, она успокоилась и ответила мне поцелуем на щеку как мама. Мать понимала, что не может конкурировать с молодой дочерью и примирилась с тем фактом, что ее сын будет заниматься сексом не только с ней самой, но и со своей старшей сестрой. Я одновременно погладил Ольгу по бедру и позволил ей поласкать меня. Женщины не стали ссориться между собой и мирно поели на ходу купленные на заправке пирожки с мясом. Улеглись спать, положив головы мне на плечи, Татьяна Петровна вела машину и разговаривала со своим сыном, весело хихикнувшая время от времени.

Друг намеревался погладить матерь по обнаженной бедренной кости, но она каждый раз отталкивала его. Говоря, что так она может попасть в аварию, и Пашка убирал руку. Несмотря на то что моя бывшая учительница была не такой толстой, как моя мать и сестра, Татьяна Петровна имела очаровательные бедра. Они были такие же широкие и гладкие, как у моей матери. Мне самому не хуже Пашки захотелось погладить ее по бедрам. И даже больше - дать ей минет и заставить эту женщину, которая раньше ставила мне двойки в школе, сосать мой член. В Орел мы приехали уже к вечеру, когда на улицах этого старинного русского города, расположенного по обеим сторонам реки Ока, зажглись фонари. Толян жил в частном секторе на улице Набержная, прямо напротив моста через Оку. Телефон он не оставил нам, но его домашний адрес мы знали из писем, которые ему писала мать из колонии. И сам Толян рассказывал нам, где он живет в Орле.

Дом, в котором проживал наш товарищ из лагеря, был большим двухэтажным зданием, выложенным красным облицовочным кирпичом. Он был окружен высоким забором из зеленого профлиста, что свидетельствовало о том, что хозяева этого уютного орловского дома не стремились к тому, чтобы посторонние могли заглядывать на их участок. В противном случае они могли бы установить открытый забор в виде металлической сетки, как это сделано у соседей, где на клумбах росли цветы и был виден сам дом с приусадебной территорией.

В доме Толяна на верхнем этаже светился свет и звучала музыка. Когда я нажал на звонок, установленный с обратной стороны забора, во дворе раздался лай довольно крупной собаки, напоминающей либо кавказца, либо добермана. Прошло десять минут ожидания, прежде чем мы с Пашкой начали терять надежду дозвониться до друга.

В конце концов вышла женщина лет сорока или чуть старше в дорогом шелковом халате китайского производства с распущенными каштановыми волосами до плеч. От нее исходил стойкий аромат элитного алкоголя и дорогих духов. Она открыла дверь только после того, как мы представились через домофон и она рассмотрела наши лица по камере.

К нам она вышла не одна — рядом была огромная овчарка кавказской породы с белой шерстью и свирепым взглядом на большой морде. Хозяйка держала пса за ошейник и с любопытством рассматривала нас с Пашкой и наших женщин, которые вышли из машины и стояли куря сигареты.

— Значит, вы друзья моего сына? — спросила она. — Но его сейчас нет дома и он долго не появится...

Сразу же нас поразила женщина в красивом китайском халате, которая с насмешкой посмотрела на наших матерей. Их внешний вид был довольно жалким: потрепанные и с изможденными лицами, они стояли под уличным фонарем, и их было хорошо видно. Если Толяна дома нет, то нам точно не место здесь, придется ночевать в машине и возвращаться в Москву. Но я решил рискнуть и нагло спросил у женщины, очевидно его матери, где найти сына и что за ним числится долг.

— Я в курсе ваших отношений, Толик мне о вас рассказывал... — ответила она.

— Идите за мной в дом, там поговорим...

Она еще раз окинула нас насмешливым взглядом своих красивых зеленых глаз и, придерживая собаку за ошейник, пропустила нас с Пашкой внутрь, закрыв дверь на замок.

— Подождите минутку, я закрою пса в вольер и проведу вас дальше... — сказала мать Толяна и потянула злобно рычащую овчарку к сетчатому вольеру. Она обернулась к нам спиной, и мы с другом переглянулись: под халатом явно пряталось нечто интересное.

— Я Анна Михайловна, мама Толи. Вы его тюремные друзья — Паша и Костя? — спросила хозяйка особняка после того как закрыла собаку.

— Можно взглянуть на ваши справки об освобождении? — продолжила она с любопытством рассматривать наши документы. Ее взгляд был профессиональным — такие обычно бывают у сотрудников правоохранительных органов.

-- Так что же вы хотите от моего сына, сколько он вам должен?

"Ментовка", как я тут же окрестил мать Толяна, достала из своего стола дорогой кожаный кошелек и, держа его в руках, с любопытством и некоторым презрением в зелёных глазах смотрела на нас.

-- Да ничего, Анна Михайловна...

-- Нам деньги не нужны... -- Мы только что освободились из колонии, и у нас нет жилья... -- Ваш Толик говорил, что у него есть пустующая дача в деревне...

-- Позвольте нам там пожить, и это будет нашей оплатой за долг...

-- Ответил я её матери, внимательно разглядывая женщину. Она была привлекательной: ростом и телосложением напоминала мать Пашки — не полная и не худощавая. Судя по формам под халатом, она выглядела довольно привлекательно. Каштановые волосы, зелёные глаза, красивый нос и слегка полноватые губы были аккуратно накрашены дорогой помадой. Она производила впечатление весьма привлекательной зрелой женщины.

-- Даже так..?

- Мать Толяна с удивлением посмотрела на нас с Пашкой; судя по её довольным глазам, когда она убирала кошелек обратно в стол, наше предложение ей понравилось. Она не горела желанием расставаться с деньгами и отдавать их двум преступникам. А вот разрешить им бесплатно пожить на своей заброшенной даче в орловской глуши — это совсем другое дело.

-- Но как получилось так, что вам негде жить после освобождения..?

- Спросила нас Анна Михайловна, наливая себе и нам с Пашкой вино из графина на столе. В её глазах читалось удовлетворение новым жильцам на своей покинутой даче; она решила угостить нас выпивкой.

- Пока мы находились в местах лишения свободы, Анна Михайловна, наши матери и моя сестра решили заняться бизнесом, но потерпели неудачу...

- Выпив бокал вина, я поведал матери о нашем зоновском приятеле и о том, как наши мамы утратили свои квартиры в Москве.

-- Ну да, вы, ребята, попали из огня да в полымя. А ваши мамы тоже не лыком шиты — до чего же надо было додуматься заложить квартиры в банке именно в столице...

- Сказала нам мать Толяна, закуривая длинную женскую сигарету из стильной пачки на столе.

-- Честно говоря, я даже рада, что вам нужно жилье...

-- Дача — это дом моих родителей, который уже давно стоит пустым...

-- Продать его мне сложно: все-таки там жили мои мама и папа, и я сама там родилась...

-- Но недавно в деревне начали появляться бомжи; несколько домов уже сгорело...

-- Я даже думала нанять охранника и искала по городу, но многие отказываются жить в такой глуши...

-- А вот вы как раз подоспели: будете не только проживать на моей даче, но и защищать её от бомжей...

-- Я даже готова немного доплачивать вам за охрану и любую другую помощь...

- Анна Михайловна вновь открыла столовый ящик, достала оттуда кошелек и вынула две пятитысячные купюры. Она вручила деньги мне и Пашке по "пятихатке".

-- Вот вам аванс на первое время от меня...

-- За охрану и работу; парни молодые — делать вам всё равно нечего будет. За лето приведете участок вокруг домика в порядок…

-- Там всё заросло кустарником; рядом лес — вы его расчистите…

-- Ну что скажете?

Спросила нас "ментовка", делая затяжку сигаретой и грациозно выпускает дым из своих губ с дорогой помадой.

— Да, конечно, Анна Михайловна, мы согласны...

— Мы с Пашкой ответили почти синхронно, ведь такого поворота событий от этой на вид изнеженной и высокомерной женщины совершенно не ожидали.

— Мы не только защитим вашу дачу, Анна Михайловна, но и выполним любую работу по вашему желанию...

— Я высказал это за Пашку, матери нашего знакомого из колонии, а про себя подумал: ради этой привлекательной зрелой дамы в дорогом китайском халате я бы был готов достать Луну. Мать Толяна стала для нас настоящей спасительницей, предоставив крышу над головой и возможность работать. Страшно было представить, что могло бы произойти в Москве, если бы она не разрешила нам остановиться на своей даче в деревне. В противном случае нам снова пришлось бы вернуться на вокзал, где наши матери не смогли бы нормально отдохнуть или привести себя в порядок. А нас с Пашкой снова ждала бы тюрьма — с документами об освобождении долго на вокзале не задержишься.