Заголовок
Текст сообщения
Скатившись со склона, Нэш зашлепал по лужам единственной улицы Хоухо, деревушки, затерянной в Аппалачах. Дождь, ревевший вокруг, вдруг умолк, будто его выключили, и Нэш услышал:
— How i long to see him and regret the dark hour,
He's gone and neglected his pale wildwood flower...
Пел то ли женский, то ли детский голос. Нэш даже остановился.
Поняв, что пение доносится из ближнего бунгало, он зашлепал туда. Сверху плыли клочья тумана, приоткрывая лесистое брюхо горы Сент-Патрик. Под перебор гитары голос повторял:
— ... His pale wildwood flower...
«Занятно, черт дери», думал Нэш. «Горы, ливень, чертова глушь, набитая жлобами, и песня. «Цветок девственного леса...»
Подойдя к бунгало, он увидал певунью. И застыл.
«Черт дери», шептал он себе. Певунья сидела на веранде. Она была мокрой и, cудя по всему, совершенно голой. Во всяком случае, сверху, по пояс на ней не было ничего, кроме капелек воды и тяжелых волос, окутавших спину. Ниже талии ее прикрывала ограда веранды.
Мокрая спина в рыжем коконе выгнулась так соблазнительно, что у Нэша вдруг заныло тело. «Wildwood flower, черт дери», думал он. Лицо певуньи было в каплях дождя и в веснушках. Только что на склонах Сент-Патрик Нэш рисовал такие, как это лицо, цветы — бледные, забрызганные росой и нектаром. Голая певунья пела негромко, будто сама себе, и была этим вдвойне хороша, и Нэшу было не по себе оттого, что он подсмотрел ее беседу с дождем.
Вдруг песня оборвалась.
— Что вам нужно? Вы кто? Подкараулили, да? Уходите!..
От испуга она пищала, как маленькая.
— Я не подкараулил. Я просто слушаю. Вы и не прятались, — говорил ей Нэш, улыбаясь на всякий случай.
— Зачем стоять? Зачем смотреть? Уходите! Я вас не знаю.
— А если б знали — можно было бы смотреть?
— Уходите!
— Послушайте, я сейчас отвернусь, а вы выйдете, оденетесь, и мы...
— Уходите!... — девушка перепуганно вжалась в гитару, и Нэш зашагал прочь.
— Вы очень хорошо поете! — крикнул он, не оборачиваясь. — Я бы слушал и слушал.
«Горный пугливый зверек», думал он, шагая по грязи. «Ничего, я еще вернусь. Любопытно: почему она сразу не убежала, а сидела, как приклеенная? Вот бы бедра ее увидеть... и нарисовать... и...»
Нэш так вдохновился, что проскочил мимо бара, ради которого приперся в Хоухо. Весело ругнувшись, он развернулся и пошел обратно.
***
— Жрите, мистер, — старик подал Нэшу стейк с лапшой. — Нечасто увидишь у нас новую морду... то есть физию... то есть... Вы кто будете сам? Охотник? Коммивояжер? Бродяга?
— Я художник.
— А-а. Бродяга, значит. Ну, не мое это дело. Мое дело — давать вам еду, ваше дело — платить за нее деньги. Вы заплатили мне деньги, черт вас дери, и я не имею к вам никаких...
— Так кто эта девушка?
— Девушка. Значит, девушка. Эвилин. Эви. Конечно же, вы о ней, хоть у нас есть и другие девушки. Да, есть у нас и...
— Длинноволосая, рыжая, чертовски красивая, поет песни, играет на ги...
— Сам знаю! Не учите меня, мистер бродяга! Я сам научу вас. Слушайте сюда. Два года прошло с тех пор, два года с четвертью. Два года, как маленькая Эви не ходит...
— Она больна?
— Набейте свой рот едой, мистер бродяга, и раскройте уши! Итак, как я сказал, два года, и даже больше. Кармайклы приехали сюда лет восемнадцать назад, скрываясь от Олсенов. Черт знает, когда и почему началась эта вендетта, и не мое это дело.
Десять лет они жили здесь — Джон и Джудит Кармайклы, их дочка Эви и сынок Тим. Он был совсем крохой, когда они приехали сюда, и Эви было года три, не больше. Два года назад Джон и Джудит поехали осматривать дальние пастбища. Эви сидела дома с маленьким Тимом, и к ним заявились эти трое. Они требовали, чтобы Эви сказала им, где ее родители, иначе они зарежут маленького Тима. Эви не сказала, и они зарезали маленького Тима. Их вонючие руки не дрогнули сделать это, мистер бродяга. Но это было только начало. Они ударили Эви. Бедняжка упала на стену и вышибла гнилую балку, а та — представьте себе — упала на одного из Олсенов и расколола ему череп, как банку тушенки. Двое страшно испугались и обозлились. Они приставили свои стволы к головке Эви и нажали на курки. Но выстрелов не было, мистер бродяга, оба винчестера дали осечку. И тогда Олсены решили, что это колдовство, а маленькая Эви — ведьма. Они поволокли ее в лес, подвесили к дереву и разожгли под ней костер. Эви горела заживо, и никто не слышал ее крика, а Олсены побежали искать Кармайклов. Они нашли их и пристрелили, как собак, и забрали их лошадей, мистер бродяга, всех до единой. Эви было тогда восемнадцать лет. Ливень потушил ее костер, но у Эви сгорели ноги. Когда люди прибежали к ней, она висела на дереве, мокрая, как лягушка, и кашляла от дыма. Вместо ступней у нее были две кучки размокшего пепла, и выше — жареный стейк на кости, вроде того, что вы сейчас жрете, мистер бродяга... Но-но-но-но! А убирать кто будет? А? Экие мужики пошли, не то что лет эдак... Да, о чем я? Эви. Она была в сознании, она видела и чувствовала, как ее ноги сгорают в пепел. Доктор Шеппард забрал ее к себе и выхаживал полгода. У нее началась гангрена, и тот отрезал ей ноги полностью, под самую задницу. У бедняжки Эви осталось только туловище, руки да голова. Хорошо, что эти подонки раздели ее догола: платье сожгло бы ее целиком. Кроме ног, ничего не пострадало, и покойный доктор Шеппард даже говорил, что она сможет иметь детей. А знаете, что самое интересное, мистер бродяга?
— Ооооооуууу...
— Но-но-но-но! Вы лучше слушайте. Самое интересное — вот что. Эви, скажу я вам, раньше была галчонком. Облезлым галчонком. Пацанка, что с нее возьмешь? А сейчас... Сейчас она такая, что... еб твою мать нахер индейцу в жопу, я извиняюсь, конечно. Никто ведь не возьмет ее. Кому нужно туловище? Доктор Шеппард скончался, святой человек, дай ему Боже доброй выпивки в раю — и бедняжка Эви осталась одна. Наши бабы носят ей еду и дрова. Так она и живет — милостыней всей деревни. Песнями благодарит нас, а мы слушаем ее, да плачем, глядя на ее личико. Да вы сами видели, мистер... Эй, вы куда? Мистер!...
***
Пять минут спустя Нэш стучал в бунгало:
— Эви! Мисс Эви! Впустите меня, пожалуйста!
Никто не отвечал, и Нэш постоял, прислушиваясь к тишине, а затем дернул дверь. Дверь открылась неожиданно легко, и он, помедлив, шагнул вовнутрь.
Там он сразу увидел испуганный силуэт Эви. Она сидела в полумраке прихожей, вжавшись в стену, и смотрела на него.
— Эви... эээ... мммыааа... — замычал Нэш, вдруг позабыв все, что он хотел сказать. — Извините, эээ... я вошел, вы не отвечали, и я вошел, это самое... Но вы не бойтесь, я не это, я просто...
— Уходите, — сказала Эви.
Глаза Нэша привыкли к темноте, и ему была хорошо видна странная приплюснутость фигурки в кресле, будто Эви сделана из снега и подтаяла, осев вниз.
— Погодите, не сердитесь... Мисс Эви, понимаете, я художник, и это самое... Я очень хочу вас нарисовать, и...
— Нет!
— Но... но почему? Вы не подумайте, в этом нет ничего безнравственного, мне позировали даже монах...
— Нет! Уходите!
— Но послушайте! Я... вы не понимаете, что такое для художника... И я заплачу, конечно, сколько смогу...
— Нет! — голос Эви сорвался на визг.
— Да послушайте же вы! Успокойтесь. Я нарисую Вас только по пояс, и никто не увидит, что Вы...
— Уходите!
— Вы не знаете никаких других слов, кроме «уходите»?
— Убирайтесь отсюда! — закричала Эви, дергаясь всем телом.
«Черт, нельзя было напоминать ей, что она калека». Нэш чувствовал, что в нем закипает обида, и изо всех сил глушил ее в себе:
— Хорошо. О'кэй. Хорошо, — он успокаивающе поднял руки. — Я уйду, вы успокоитесь, и завтра...
— Никаких завтра! Отстаньте от меня! Отстаньте от меня все! Не трогайте меня!
Вам необходимо авторизоваться, чтобы наш ИИ начал советовать подходящие произведения, которые обязательно вам понравятся.
Наконец-то. Карта не наврала. Первые дома горного селения, окутанные пеленой дождя. Ну и погодка, якорь в задницу!
Скатившись со склона, Нэш зашлепал по лужам единственной улицы Хоухо, деревушки, затерянной в Аппалачах. Дождь, ревевший вокруг, вдруг умолк, будто его выключили, и Нэш услышал:...
Путь в Бoлгaрию из нaшeгo Гoрoдa нeблизкий, бoлee тридцaти чaсoв eхaть нa aвтoбусe.
Былa сeрeдинa дeвянoстых гoдoв прoшлoгo вeкa, и мы были рaды, чтo eдeм в БOЛГAРИЮ и впeрeди у нaс oтдых нa мoрe и мнoгo нoвых впeчaтлeний.
Зa тридцaть чaсoв в пути всe «житeли» нaшeгo aвтoбусa сдружились и пoчти «пoрoднились». Нa крeслaх, впeрeди мeня, сидeли двe хoрoшeньких жeнщины — двe Тaтьяны. Oднa былa мoлoжe, тoлстeнькoй и всe ee нaзывaли «пoлнeнькaя» Тaня, a другaя былa лeт нa дeсять стaршe ee, элeгaнтнa...
Здравствуйте, читатели. Пригласили меня знакомые в Москву (сам я из Питера). Я не долго думая согласился, ведь у меня там моя жгучая бабушка теперь, а значит есть где пожить если че. Приехал, меня встретили друзья и мы пошли гулять по городу. Нагулявшись под вечер я отправился к бабушке, квартирка у них была большая, то что надо. Бабушка ходила в коротких шортиках, которые так и хотелось сорвать. С ней рядом всегда был ее муж и у нас не получалось остаться в двоем. Ночью не мог уснуть из-за стонов бабули в ...
читать целикомВ понедельник я впервые представляла очень большой проект руководству города. Надо было подготовить презентацию и еще раз проверить все цифры. Да еще, как назло, вчера нам, наконец, доставили долгожданные новые мониторы и восемь упаковок бумаги. Все это успешно поселилось в моем кабинете. Саша, Вика и Матвей, мои любимые работники отдела маркетинга, категорически отказались поместить этот хлам у себя, так как у них «и так очень мало места». Отдел у нас был достаточно «молодым» и работалось всем хорошо и вес...
читать целикомИдeт чeлaвeк видит ктo тo pa6oтaeт. И oн кaк вeжливый дepeвeнcкий a нe кaкoй тo гpyбиян гopoдcкoй пoжeлaeт Бoг в пoмoщь. Eмy oбязaтeльнa oтвeтят Bзял бы и пoмoг. Ecли y чeлaвeкa нeт ocoбыx дeл никyдa oн нe тopoпитcя oбязaтeльнa пoмoжeт. B дepeвнe зaвceгдa тaк ceгoдня пoмoг ты зaвтpa пoмoгyт тe6e.
...
Комментариев пока нет - добавьте первый!
Добавить новый комментарий