Сила ПритяЖЕНИя

— Мезембриантемум?... — Женька осторожно коснулся её плеча кончиками холодных пальцев. Девушка стояла у открытого настежь окна и о чём-то напряженно размышляла.

Стояла теплая июльская ночь. Уже много дней не было дождя, но пик жары, тем не менее, еще не наступил. Ночи оставались приятно теплыми, не душными и не ледяными. Одна из таких идеальных ночей была и сегодня.

— О чём задумалась? — Женька грустно посмотрел в её тёмные глаза, когда девушка обернулась.

— Так, ни о чем.

На самом деле я думала о довольно конкретных вещах. Например, о том, что мне делать со странным чувством, которое с недавних пор стало тревожить моё тело. Не уверена, относится ли это к душе, но... Если быть конкретной... я просто больна похотью! Я... чувствую возбуждение и тяжесть внизу живота практически постоянно, с той странной ночи, когда Женька снимал с меня одежду, спасая от жары, и водил по моей коже холодными кончиками пальцев... Еще тогда я не понимала, что та вспышка возбуждения не пройдет просто так. Ведь до этого мне Женькино тело было совершенно безразлично! Я вообще считала, что мне будет очень трудно раскрыться навстречу мужчине! А тут... я просто становлюсь мокрой от одного его нечаянного прикосновения...

Почему? Почему так случилось? Я не хочу желать его, и я не должна... Ведь я не интересую его в сексуальном плане! И он не интересовал меня... благодаря чему между нами и возникли такие тонкие, доверительные отношения.

Если бы мы переспали, то осквернили бы их похотью и желанием... полностью потерялись в инстинктах...

Нет!

Все должно оставаться так, как прежде. Я должна справиться с этим.

Но разве не оскверняю ли я сейчас наши отношения похотью, стоя сейчас напротив него и думая о том, как могла бы его ласкать? Этот туман, он же постоянно очерняет мои мысли... Не дает сосредоточиться...

— Жень... — тихо прошептала я, почему-то глотая воздух ртом. Моя ладонь легла на его голый торс, поднялась к груди и остановилась на ключице.

— Жень, у меня... — я шумно выдохнула, не зная, что сказать ему в этот момент. Я почувствовала, как краска хлынула к лицу, и одновременно стало влажно в промежности. Черт! Почему мне так и хочется гладить его тощее тело?

— У меня проблемы, — выдавила из себя я. — Вобщем, я...

На этих словах мой голос опустился до шепота и сошел на нет.

— Мезембриантемум, что случилось? — он наклонился, довольно сильно, в силу нашей с ним большой разницы в росте. Теперь его шепот звучал совсем рядом. И кожа была так близко... Неужели я правда... не интересна ему?

Я мысленно усмехнулась. Да-а. О чём я думаю? Он же говорил, что любит высоких... Чтобы грудь вмещалась в ладонь... Чтобы стройные ноги и...

— Жень, я... — я опустила голову, потупив взгляд. В сумраке едва освещенной лунным ошметком комнаты вряд ли было видно, но моё лицо просто горело огнем от стыда.

Как ему это сказать? Хочу тебя? Ты меня возбуждаешь? Я вся мокрая и хочу, чтоб ты меня взял?...

Женя, ожидая продолжения моей фразы, приблизился ещё на сантиметр. Теперь его губы находились на смешном расстоянии от моего уха.

— Что за страшный секрет, Мезембриантемум? — он сказал это с иронией, смеясь над моим смущением, однако я заметила, как его кадык дернулся и он громко сглотнул слюну. Знаете, так громко сглатывают от долгого напряженного ожидания — предвкушения... И мне безумно нравилось, когда он так сглатывал. Словно он тоже собирался признаться мне в чём-то постыдном — и от этого становилось легче.

— Я... моё тело... стало сильно возбуждаться от тебя, — выпалила я и уткнулась лбом куда-то меду его ребер, чтобы он не видел моего лица. Щеки горели, как проклятые, дыхание участилось и пробивалось исключительно через рот. Тело предательски дрожало и ныло от желания. Я чувствовала, что долго находиться в такой непосредственной близости от Женьки не смогу...

— Твоё... тело? — переспросил он где-то у меня над головой. Я кивнула и уткнулась в его торс носом.

— Ты же говорила, что я... что я не...

Он нервно сглотнул, вплетая тонкие пальцы в мои спутанные волосы. Мышцы его напряглись до беспредела.

От чего — неясно, но его нервы явно сдавали, как и мои. Хотя почему — неясно? Если бы мне не пойми кто вот так вот заявил, что хочет меня, я бы тоже напряглась...

— Женьк... что мне делать?

Яростное желание, как заклятье, едва ли не причиняло мне боль, и от этого на глазах выступили слёзы.

— Как мне это перебороть? Почему так?... — я всхлипнула. Внутри всё дрожало, ожидая его прикосновений.

— Ну ты же еще... просто ты...

— Девственница, — подтвердила я шепотом.

Женька обнял меня, прижав к груди так сильно, что мне казалось, будто сквозь ночную рубашку я чувствую все его мышцы.

— Просто я постоянно рядом, — он снова сглотнул. — И со временем ты... хм...

Пытаясь объяснить мне причины происходящего, он надеялся, что я смогу здраво мыслить и отречься от своих желаний?... Очень смешно.

— Предлагаешь мне сменить окружение? — улыбнулась я, и мои слова прозвучали очень приглушенно, из-за того, что мы стояли, обнявшись, и я по-прежнему прятала лицо.

— Тебе, правда, нужен мужчина, — прошептал он, сбивчиво дыша. — Если ты не найдешь партнера, будешь направлять свою энергию на окружающих тебя людей... То есть... желать тех, кого при других условиях желать бы не могла.

Я слегка отстранилась от него.

— Ты считаешь, что всему виной это... воздержание? Не будь я девственницей, мне бы не хотелось тебя?

Я смотрела на него со слезами в глазах. Плакать не хотелось — слезы вызывала сила, горящая внутри меня, причем без моей на то воли и предоставления санкций.

— Но ведь ты не хотела меня... никогда, — он смутился, встретив мой взгляд. — А сейчас в тебе что-то щелкнуло... как кнопочка на тумблере: лимит воздержания исчерпан. На самом деле, будь на моем месте кто-то еще, ты бы потянулась к нему с той же...

— Я врала, — соврала я, любыми средствами готовая доказать абсурдность его теории. Мне не хотелось верить, что я способна так откликаться на чьи-либо прикосновения, кроме Женькиных.

— Хочешь сказать, ты всегда... кхм... мечтала обо мне? — Женька взъерошил темные волосы и недоверчиво улыбнулся.

Я обреченно покачала головой, отведя взгляд.

— Я знаю... так нельзя. Я... всё равно не интересую тебя, и... прости... не нужно было... — я окончательно смутилась, и, готовая едва ли не взорваться от переполняющих чувств, помчалась из комнаты прочь. Какой ужас! Курам на смех! Зачем ему это знать? Ему ни жарко, ни холодно от того, что какая-то дура, с которой он спокойно спит в одной кровати, всю ночь прижимается к нему поближе, стремясь ощутить тепло его тела сквозь пижамную ткань! Аа-а, к черту! Разденься я догола, что в этом толку?!

Ноги тряслись и хотели ослушаться меня, предательски сгибаясь. Но я не могла больше оставаться здесь, после всего сказанного смотреть на Женьку... Было так стыдно! Выше моих сил...

Что-то горячее устремилось по щеке к подбородку — я, оказывается, плакала... Пелена слёз застелила глаза и видимость стала, как на машине в дождливую погоду.

Шагнув наугад, я споткнулась об удачно расстеленный (и давно ставший предметом мата и ругани по утрам) провод, и едва не отправилась плашмя на пол, прежде чем что-то подхватило меня перед падением. Это были руки Женьки.