Случай (Ялтинский свинг). Свинг истории

Надев армейскую панаму,

Покрепче плавки натянув,

Небрежно брошу...» Твою маму...»,

И зеркала очков приткну.

Я на пляжу! Отмякло сердце.

Я на пляжу — волненье в кровь...

Раскрыв колени, будто дверцы,

Лежат мадамы, морща бровь.

Шумна прибрежная витрина.

Товар разложен невпопад...

С красоткой рядом — образина,

И уцененки жиром в ряд.

Я на пляжу. Долой смущенье!

Пришел купец, не просто так!

О, ощущенье предвкушенья!

О, муже-женский наш контакт!

Ах, как стараются, кокетки,

Чтоб личный «пестик опылить»,

И, что матроны, что нимфетки, — 

Один прием, и та же прыть!

Мой капитал в момент окинув,

Уронят «вдруг» купальный верх,

Бикини на ложбинку сдвинут,

Бросая в дрожь, зовя на грех.

Я ж, заприметив клин подбритый

Красотки, лет так тридцати,

Готов взорваться динамитом,

О, крепость плавочек, спаси!

Я на пляжу. Какая пытка!

Жена взволнованно мурчит.

Не лишена фигурка шика.

Внимание самцов ей льстит.

И приоткрыться — не умеет,

Ну, что такого в ней нашли?!

Она — от взглядов сладко млеет,

А ты — на привязи лежи!

Вон, та, молодка, — огневая!

Слинять бы с ней «на пять минут»!

« Гульнуть вдоль пляжа, дорогая,

Не хочешь, что валяться тут?!»

«Нет»! Сердце праздником ликует.

Свободы воздух, как ты мил!

«Нет» это значит, что могу я

Размять молодку, что есть сил!

Себя почти не узнавая,

Так, будто был по жизни плут,

Блондинку взглядом призываю,

Она глазами... « Муж, мол, тут!».

Грядет услада и победа.

Одним лишь взглядом сговорясь,

Она пришла за мною следом

В кусты, от пляжа схоронясь.

О, эти ялтинские пляжи,

Где от аллеи, шаг ступи,

В тени деревьев, вставших стражей,

Кого захочется — люби!

То — там, то — здесь смешок игривый.

Тесно, однако ж, в Ялте днем!

Пришлось искать, где можно было б,

Осуществить удачный съем.

Нет, если кто не паралитик,

Не импотент, не идиот,

Тому и здесь, как на Гаити,

Кто ищет — тот и спит, потом!

Давно мечтал иметь такую,

Чтоб затянула, как насос,

Сжимала, будто бы целуя,

Под шелком кожи без волос!

Летели райские минуты,

Но, вот, красотка поднялась.

С сука вспорхнула, птичка будто,

Натешив плотью нашу страсть.

О, эти ялтинские пляжи,

Где от аллеи шаг ступи —

Увидишь и познаешь, даже,

Декамеронистой игры!

То — там, то — здесь смешок игривый,

То — там, то — здесь « ха-ха, хи-хи!»

Вот паренек. Своей любимой

Целует нежно лепестки.

Она — с закушенной губою,

Лицом счастливым замерла.

Последний чмок, и — стон рекою,

И «лихорадкой» бьет тела.

Смущенный столь интимной лаской,

Тепло гляжу на паренька,

Его ж, шалава, — строит глазки,

Увидев рядом мужика.

И вспомнил я, как ту же сладость

Дарил любимой прежде сам,

Здесь, скрывшись в тень листвы богатой,

Где сумрак мангров тешит дам.

Все, сыт. На сердце тишь и благость.

Бреду тропинкою назад,

Всем нерешительным на зависть,

Под неусыпный женин взгляд.

Вдруг в необычности расклада

Мне повстречались на пути

Два молодца, как видно брата,

А женский круп — всего один.

Стоит боец причинно к небу.

Длинен, аж зависть родилась...

«Вот кто не думает о хлебе!

И ест, и пьет, и дрыхнет всласть!».

Второй ладонью треплет шорты.

В улыбке — блеск голодных глаз,

Когда на бивень брата твердый

Девица телом подалась.

Я рот открыл от удивленья —

Так торопилась дама сесть,

На что-нибудь, без промедленья,

Что не взглянула, кто там есть!

Она от сладости стонала,

Осев на дюжий раритет,

Минуток пять верхом скакала,

Стремясь к победе из побед,

А после — силы изменили.

Ей, в сладкой пытке, сев на кол,

В самозабвенье странно было

Познать оргазм сквозь страсть и боль.

В то время молодая пара,

Как первобытная семья,

Вкушает дьявольского дара,

И не страшится ни черта!

И, заглядевшийся на трио,

Что привлекало, как магнит,

Спускаясь, не шагнул, чуть было,

Под куст, что их интим хранит.

Мой взгляд, неверные листочки,

К семейной тайне приобщив,

Раскрыли до последней точки

Сквозь вероломной тени щит...

Подруга выгнулась пантерой

И льнет, и стонет, как поет,

Он — будто женщине неверной,

В допросе, с силой груди мнет.

Я отвернулся. Пусть играет

Беспечной юности волна,

Меня ж супруга ожидает,

Я получил свое сполна!

Неподалеку крутит диски

Тот, откровенный, светлый мир

И, запах жареной сосиски

Струится сквозь шпалерность дыр.

Там — голоса, здесь — полушепот.

Там — радость солнцу, здесь — разврат.

Ах, как хотел на эти тропы!

Как стыдно! Как стремлюсь назад!

Нет, все же очень интересно,

Что носит в шортах старший брат.

Вон, младший уступает место.

Шагну-ка ближе, наугад.

Так, погляжу одну минутку,

И к благоверной побегу,

А ночью вспомню, вроде в шутку,

Про трио здесь, на берегу.

Старшой меня тот час заметил

И, усмехнувшись, снизошел.

Он обнажил, какого в свете

И в порнофильме б не нашел!

Да, не с проста молва доносит,

Что есть в народе «жеребцы»,

И неприметно молот носят

По женщин счастью кузнецы.

Младшой подругу вновь целует.

По опыту прошедших дней,

(Таких узрит — «кина не будет»),

Вот и порхает перед ней!

Ракета поднялась для старта.

От смазки — блеск. В висках — отсчет.

Вновь дама сверху. Как Астарта,

Любви богиня, их влечет!

Вдруг понял сам, что так волнует,

Чем трио так меня манит —

У той, на старте, что целуют,

С жены фигуркой сходен вид.

И тут же волны вожделенья

Объяли, к страху и стыду...

Уж не маньяк ли, в самом деле —

Представить в ней свою жену?!

Да, я — прилежный обыватель,

С женой фантазии мои,

Но, что гигантский обтекатель

Проникнет в плотные слои!...

А вдруг второе «Я» открылось,

В котором сладко увидать

Жену, отдавшейся на милость,

Как проститутку, шлюху, блядь?!

От возбужденья задыхаться,

Но самому другим отдать,

Не помешав ей наслаждаться,

И тихой ревностью страдать?

Вдруг я опять собой не стану,

И буду рыскать, словно зверь,

Искать в аллеях, неустанно,

С супругой сходной, как теперь?!

Тем временем ушел со старта,

Размером с конский племенной,

Тот, что длиннее ростом брата,

И с непомерной толщиной.

Вовсю стараются ребята

На ЭТО женщину одеть,

Как я, к нетронутой, когда-то,

Жене мечтал войти на треть.

Младшой на плечи налегает,

Подружке зажимают рот,

Что кардинально помогает

С округи не привлечь народ.

Но даже скомканной рубахой

Тот крик едва смогли заткнуть,

А захрипевшая деваха,

Уже пытается вспорхнуть.

Потом упали плетью руки,

Сама, обмякнув, наползла,

И застонала в сладкой муке,

Забыв себя, не помня зла.

И было после, как обычно...

С поправкой правда, на размер,

Мадам дала вполне прилично,

Трусливым девушкам пример.

Я задохнулся от восторга