Верю

Странные у них отношения... Вроде бы и любят друг друга, а ведут себя как на поле битвы. Постоянная война характеров. Кто кого. Игра. Но именно поэтому она в него и влюбилась. Ей нужен был достойный соперник. О да, он достоин. Сильный, находчивый, остроумный. И тоже, как и она, любит подобные игры, а вспыльчивость, присущая им обоим, лишь добавляет остроты. В общем, они нашли друг друга.

Их война длилась с самой первой встречи. Она то почти затухала, то разгоралась с новой силой, но не прекращалась ни на миг. И азарт этой игры пьянил их обоих всё сильнее, не давая прервать порочный круг, хотя подобные сражения часто заканчивались ссорами, ибо упрямства, гордости и наглости им обоим было не занимать. Особенно ей, особенно гордости. Но особой. Она не считала себя императрицей Вселенной, не считала окружающих недостойными её высокого внимания, нет.

Она всегда была готова всем помочь, даже в ущерб себе, весёлая, оптимистка. Людям нравилось с ней общаться. Кошачья гордость проявлялась, только когда кто-то бросал ей вызов на поединок. И она всегда принимала его и билась до конца, не желая проигрывать. И ей это удавалось.

Но...

Она устала от своих побед, устала быть сильной. Поэтому и искала достойного противника, который смог бы победить её, с кем она могла бы почувствовать себя слабой, ибо была просто не в силах сама взять и сдаться, отбросив сопротивление. Ей нужен был тот, кто сумел бы её завоевать. Однако парадокс. Да, она желала поражения. Но одновременно дико боялась его.

Эти крайности уже давно мучили её. Внутренняя борьба сжигала силы, наполняя душу болью, и она прекрасно понимала, что рано или поздно её гордость не выдержит и сломается перед кем-то под гнётом иных чувств и желаний. И вот, наконец, в её жизни появился этот «кто-то», кого она так ждала... и боялась.

Но, несмотря на азарт игры, ей всё чаще хотелось плюнуть на всё и просто обнять его, прижаться всем телом, почувствовать его тепло, нежность. Но он продолжал играть, и у неё не оставалось иного выхода, кроме как делать то же самое. Однако и ему было не лучше. Приходилось терпеть все грани её далеко не ангельского характера, частые и резкие перемены настроения, непомерную вспыльчивость и жуткую вредность, которую она не считала нужным хоть как-то сдерживать, за считанные секунды делая из мухи слона. Но он её любил, поэтому терпел всё. Однако всякому терпению рано или поздно приходит конец.

— А ты знаешь, что я тебя хочу? — спросил он, закрыв дверь, едва они зашли в квартиру. В бездонных янтарно-карих глазах сверкали озорные искорки.

— Знаю, — с лукавой кокетливостью ответила она, расстёгивая длинное ярко-красное пальто.

— Ну так иди сюда, — улыбнулся он, снимая чёрную кожаную куртку.

— Ты хочешь, ты и иди, — тоже улыбнулась она. Он вскинул бровь, усмехнулся уголком губ. Вызов брошен. Не дав ей даже снять пальто, он прижал её к стене.

— Эй! — воскликнула она. — Ты чего творишь! Не здесь!

Он снова усмехнулся, прекрасно зная этот тон, и что в действительности значат её слова.

— А я хочу здесь, — прошептал он ей на ухо. — И сейчас, — добавил он, откидывая волосы с плеча и начиная целовать шею.

Её дыхание тут же стало прерывистым, по телу прокатилась волна сладкой дрожи. Но сдаваться она не собиралась.

— Хотеть не вредно! — заявила она, пытаясь освободиться из его объятий.

— Я знаю, — оторвавшись от её шеи, тихо усмехнулся он, и его губы продолжили ласкать нежную кожу от уха к плечу. Он знал, что она очень чутко реагирует на подобные прикосновения, что они ей очень нравятся. И действительно, она перестала вырываться, не в силах противиться сладким волнам, уже гулявшим по её телу, обняла его, положила голову на плечо.

«Так хорошо...»

— Сладко? — тихо спросил он, запуская руку в её распущенные волосы.

— Так... так не честно...

Язык заплетался, колени подкашивались, всё тело охватила истома...

— О дааа... — с улыбкой протянул он. — Но так сладко, да девочка моя?

Продолжая улыбаться, он сильнее прижал её к стене, прекрасно зная что сейчас будет. И он не ошибся. Едва услышав последние слова, она моментально вспыхнула.

— Не смей меня так называть! — прошипела она, резко подняв голову с его плеча. Он продолжал улыбаться и удерживать её, глядя в загоревшиеся голубым огнём глаза. Он чувствовал, как напряглось её тело в тщетной попытке вырваться из его рук, и именно эта тщетность нравилась ему больше всего.

— Моя маленькая послушная девочка... — тихо прошептал он ей на ухо и тут же с удовольствием почувствовал, как она напряглась ещё сильнее, а её попытки вырваться стали ещё неистовей.

— Пусти!! — закричала она. — Не смей! Я не девочка! Не маленькая! Не послушная! И не твоя!!

— Не моя? — ухмыльнулся он, снова взглянув в её пылающие глаза. — Да ну. А чья же, ммм?

— Своя собственная! — прорычала она, не прекращая попыток вырваться из железной хватки сильных рук. Бесполезно. Он усмехнулся и вдруг сам отпустил её, отойдя на шаг. Она тут же метнулась в сторону, тяжело дыша и зло глядя на него.

— Не смей больше так делать! — прошипела она, пытаясь успокоиться и отогнать сладость, всё ещё не покинувшую её тело.

— А что так? — улыбнулся он, нахально разглядывая её грудь, часто вздымающуюся под тонкой тканью фиолетовой блузки. — Тебе не понравилось?

— С ума сошёл?! Нет! — прорычала она, злясь всё больше. Но уже не на него. На себя. Только что сказанные слова быль ложью. Именно такое его поведение, такие игры и нравились ей больше всего. Но она бы скорее спрыгнула с Эйфелевой башни, чем показала ему это. Она пыталась перебороть эти чувства, убеждала себя, что так не должно быть, что ей не может, не должно это нравиться... Но наслаждение такой игрой было слишком велико. И это злило ещё сильнее.

Однако для него эти её чувства не были тайной. Он хорошо разбирался в людях и прекрасно понимал что нужно таким, как она. А взглянув ей в лицо, понял, что и на этот раз он не ошибся. В лазурных глазах злость мешалась со страстью, наслаждением и желанием продолжения.

— А лгать нехорошо-о-о, — всё с то же насмешливой улыбкой протянул он. От пристального взгляда внимательных карих глаз не укрылось ни как она чуть вздрогнула и снова напряглась, услышав эти слова, ни нечто, похожее на испуг, плеснувшееся в глазах. Да, она боялась. Больше всего боялась, что он узнает о её чувствах.

— А я и не лгу! — фыркнула она, всё-таки наконец снимая пальто. Чтобы повесить его на вешалку, ей пришлось снова приблизиться к нему. Как только пальто оказалось на крючке, он снова привлёк её к себе.

— Не трогай меня, — зло прорычала она, упёршись руками в его грудь и разрываясь между желанием снова начать вырываться... и обнять его, прижавшись всем телом, наслаждаясь его теплотой. Снова внутренняя борьба...

— Как пожелаешь, — вдруг сказал он, размыкая объятья. Она на мгновение застыла, растерянно гладя на него, но потом презрительно фыркнула и пошла в комнату, мысленно кляня всё на свете. Он не торопясь последовал на ней, предвкушая грядущее удовольствие.

Она стояла у окна, разглядывая ночной город и в очередной раз пытаясь успокоиться. «Какой же он гад!» — зло думала она, прекрасно понимая, что в этой игре ей не победить. Уж слишком сильно она желала поражения. Но просто так сдаться, признать поражение было выше неё. От бессильной злости хотелось застонать и одновременно разбить что-нибудь.